— Выступать начнём завтра в восемь, — напомнил Рокот.

Говорил он шёпотом, срываясь на неприятный скрежет.

Стоявшая радом с ним Изабелла смотрела мне в лицо, улыбалась.

— Не опаздывай, — сказал Сергей. — Приходи сразу в танцевальный зал. Знаешь, где это?

Я кивнул, поправил соскользнувшие к кончику носа очки.

— Ёлы-палы, и оденься прилично, Крылов! — сказал Рокотов. — Ты на танцах будешь петь, а не комсомольском собрании.

После репетиции симптомы похмелья почти испарились. Временами я чувствовал лишь неприятный привкус во рту и совсем уж редко: болезненное покалывание в затылке. Молодой организм в сжатые сроки поборол «проклятие» «зелёного змия» — к вечеру я обрёл не только сносное самочувствие, но и хорошее настроение. Я даже спать почти не хотел: неплохо вздремнул днём. Репетиция меня развлекла, а мысли о завтрашнем выступлении в ДК прогоняли воспоминания о вчерашнем вечере. Я проводил до поворота к первой школе музыкантов ВИА и их спутницу — рассказал им по пути несколько анекдотов, засевших в моей памяти ещё со студенческих времён. Снова пожал парням руки (Белле подмигнул — в ответ на её прощальную улыбку).

От Дворца культуры я пошёл домой. Но не кратчайшим маршрутом. Шагал по украшенному жёлтой листвой тротуару — придерживался освещённых светом уличных фонарей участков. С наслаждением вдыхал пропитанный осенними запахами воздух. Около окружённой с трёх сторон деревьями хоккейной площадки я свернул на едва заметную в полумраке тропинку. Дважды едва не распластался на земле, задев ботинками выпиравшие из земли корни деревьев. Выбрался на асфальт — стряхнул прилипшие к одежде сосновые иглы. Повертел головой: сориентировался. Направился в обход пятиэтажки, преграждавший дорогу к моему дому. Во дворе этого пятиэтажного дома я остановился. Запрокинул голову — взглядом отыскал окна квартиры, где провёл прошедшую ночь.

— Свет горит, окна закрыты, — пробормотал я. — Прекрасно. Увидимся завтра в школе, Волкова.

Утром в школе меня остановил около гардероба Лёня Свечин — вцепился в рукав моей рубашки. Его интересовало, ходил ли я вчера на репетицию к Рокотову. Лёня засыпал меня вопросами в духе: «А что они сказали? А что ты им ответил? А ты будешь петь все их песни, или только некоторые? А сможешь впустить меня на танцплощадку?» Я терпеливо озвучил однокласснику свои ответы: заверил, что петь буду «много» — провести Свечина в танцевальный зал бесплатно не пообещал. Лёню оттеснила от меня Лидочка Сергеева. Она едва ли не прижала меня своим телом к стене (но не схватила за одежду). И почти в точности повторила Лёнины вопросы (только не попросила провести её на танцы бесплатно). А вот Наташу Кравцову интересовал конкретно Рокотов — спрашивала она в основном о Сергее. И ещё поинтересовалась, была ли вчера на репетиции вместе с Рокотом «эта его малолетка».

В класс я вошёл за пару секунд до звонка. Подошёл к парте — поздоровался с Алиной Волковой. Соседка по парте отреагировала на моё появление спокойно. Она буднично ответила на моё приветствие; не прятала глаза, но и не играла со мной в «гляделки». Алина листала учебник физики — просматривала текст параграфа, изученного нашим классом на вчерашнем уроке (который она пропустила). Я принюхался: почувствовал запах мяты, но не табачного дыма и спиртного перегара. Отметил, что внешность моей соседки по парте с момента нашей прошлой встречи в школе не претерпела изменений: я увидел на голове Волковой всё ту же незамысловатую причёску (собранные в «хвост» волосы), вновь не заметил следов косметики на Алинином лице. По сигналу звонка Алина закрыла книгу, но не передвинула её на середину парты — поместила учебник в правый верхний угол столешницы.

Заметила моё удивление — сказала:

— Зачем он тебе? Ты же сам говорил, что помнишь его наизусть.

Она хитро улыбнулась. Сверкнула глазами (сегодня они вновь были бирюзового цвета). И встала из-за парты: в класс суетливо вошла учительница физики.

В начале урока физичка вновь устроила «отстрел» (так Вася Громов обозвал её вопросы по пройденному материалу). Сегодня не посчастливилось Наташе Кравцовой — она едва-едва «вытянула» свой ответ на четвёрку. А вот Алина Волкова — на вопросах по теме свободных колебаний «засыпалась». Учительница проверила её на знание терминов. Физичка цыкнула на меня: услышала мои подсказки. Пригрозила мне «единицей в журнал и в дневник». Пригласила Алину к доске. И вдоволь поиздевалась над моей соседкой по парте: отомстила той за прогулы уроков. Учительница злорадно улыбнулась и «поставила» Волковой «двойку». Прочла классу лекцию о том, что неявка на занятия не освобождают от обязанности самостоятельно изучить материал и выполнить домашнее задание. Алина вернулась за парту румяная, расстроенная — сверкнула в меня недовольным взглядом.

А на перемене она тихо сказала, что если уж я всё знал из своего сна о сегодняшнем дне, то мог и предупредить её, Волкову, о чём спросит физичка.

Я ответил:

— Прости. Но тебя в тот раз не было в школе. Я тебе об этом рассказывал.

Махнул рукой в сторону окна.

— Да и я тоже не пришёл в ту субботу на урок: болел.

Алина посмотрела мне в глаза и переспросила:

— Болел?

Я кивнул.

Волкова усмехнулась.

— Ты всё же нырнул в воду вслед за своей ненаглядной Наташей, — сказала она.

Откинулась на спинку стула.

Я дёрнул плечами.

— Значит… ты, Иван, всё же не так безнадёжен, как я думала, — заявила Волкова.

Она хитро сощурилась. Чуть склонила набок голову.

Мне почудилось, что её глаза потемнели.

— А может, ты потом… в том сне… ещё и женился на Кравцовой? — спросила Алина. — Ты говорил, что у тебя было два сына. Не Наташа ли тебе их родила?

Она ухмыльнулась — будто услышала весёлую шутку.

Я покачал головой.

— Не угадала. На Кравцовой я не женился.

— Что ж ты так? — спросила Волкова. — Громов помешал?

И снова усмехнулась.

— В тот раз я уехал из Рудогорска в ноябре, — сказал я. — В Первомайск. Навсегда. И Наташу Кравцову больше никогда не видел.

Снял очки — протёр о рукав рубашки линзы.

И всё же добавил:

— Наташа умерла. Зимой. Этой зимой, которая скоро начнётся.

Посмотрел на Алину.

— Так мне сказали. Кравцова не дожила до выпускного.

Уточнил:

— Если меня не обманули.

Волкова перестала щуриться.

— Умерла?! — громким шёпотом повторила она.

Бросила взгляд на Кравцову (Наташа в пяти шагах от нашей парты увлечённо беседовала с Васей Громовым).

— От чего умерла? — спросила Алина. — Что с ней случилось?

Я пожал плечами.

— Не знаю. Точнее, не понял. Там… всё непонятно.

Я поправил очки, почесал переносицу.

Волкова придвинула ко мне голову. Я почувствовал мятный запах её дыхания. Задержал взгляд на белой полоске шрама, что делила на две части правую бровь мой соседки по парте.

— Расскажи, — попросила Алина.

Положила ладонь на моё предплечье.

Я чуть отодвинулся, поднял руки.

Взглянул на Наташу и Василия. Кравцова заметила мой взгляд, улыбнулась. Вася, будто невзначай, шагнул в сторону и заслонил от меня Наташу своим почти двухметровым телом.

— Крылов! — напомнила о себе Алина.

— Не здесь и не сейчас, — сказал я.

— Почему?

— Там… непонятная история.

Волкова спросила:

— Когда?

Она снова прикоснулась к моей руке.

— Завтра… загляну к тебе в гости, — сказал я. — Угостишь меня чаем. Поговорим. Как тебе такой вариант?

Алина нахмурилась.

— Почему не сегодня? — спросила она.

Волкова пристально посмотрела мне в глаза.

— Сегодня не получится, — ответил я.

Развёл руками.

— Вечером я пойду на танцы в ДК. Буду петь вместе с ансамблем Рокоторва.

Я щёлкнул пальцем.

— Стану звездой эстрады.