Мик Сурей, как стоял молча рядом с друзьями, так тихо и молча пошёл следом за ними в бильярдную, бросив задумчивый взгляд на виновницу мучений его друзей. А ведь Еления Огдэн даже не подозревает, что вокруг неё разгораются такие страсти.

Ровен Эдвард Данери не сводил пристального взгляда с прекрасной ровены Мадлен Роннигус, которая маленькими глотками отпивала красное Ровенское и наблюдала за танцующими. Еще Мадлен делала вид, что совсем не обращает на него внимания.

Кроме того, эта невыносимая Фурия отказывалась с ним танцевать, хотя танцевала со всеми, кто был записан в книжке танцев, даже с принцем Оливаром Варниусом, к изумлению всех гостей пригласившего её на танец. А с ним не хотела, несмотря на то, что в книжке ровены Роннигус он был записан несколько раз.

Каждый раз, когда очередь подходила к нему, эта невозможная женщина ссылалась на усталость и внезапно возникшую головную боль. При этом прекрасные фиалковые глаза над ним открыто смеялись.

— Я говорил, как ты красива сегодня? — в очередной раз произнёс Эдвард, тоже беря бокал и пробуя вино.

— И ни один раз, — Мадлен в открытую бросила на него довольный взгляд. — Ещё ты сказал два раза, как я неотразима, три раза, что я шикарна, и четыре раза, м-м-м… что я ослепительна?

— Ты сейчас издеваешься? — сдержанно поинтересовался Данери, повернувшись к любимой женщине всем корпусом и пристальным взглядом впиваясь в идеальное лицо.

— Я ошиблась? Не четыре раза? Извини тогда, — нагло хмыкнула Фурия. — Пять?

— Мадлен! — Данери не верил своим глазам, но ему больше нравилась такая игривая Мадлен, чем та обиженная и холодная женщина, какой он помнил её последнее время. — Ты невыносима! — мягче добавил он.

— Ты сказал «ты невыносима» пока второй раз, — почти пропела молодая женщина, пригубляя Ровенское.

Эдвард не выдержал и рассмеялся.

Вот… Фурия такая! Самая прекрасная и самая наглая.

— Ты простила меня? — он попытался поймать женский взгляд, но тот ускользнул.

— Нет, конечно. Не надейся! — молодая женщина ослепительно улыбнулась, но смотрела уже в сторону. — Сегодня ты об этом пока спросил первый раз, — тише добавила она.

— И долго ты собираешься дуться? Может, ну их, твои обиды, поженимся и уедем в свадебное путешествие? — серьезно предложил Данери, от чего Мадлен поперхнулась вином и обернулась.

— Ты… серьезно? — с искренним удивлением уставилась она на него. — Вот так просто? Поженимся и уедем?

— Конечно, — еще серьезнее произнёс мужчина, довольный реакцией любимой.

— Я подумаю над твоим предложением, — Мадлен взяла себя в руки и сделала вид, что задумалась. — Хотя… что тут думать. Мой ответ «нет», — в глазах Фурии Эдвард заметил упрямство.

— Что мне сделать, чтобы ты простила меня?

— Ты действительно этого хочешь?

— Больше всего на свете!

— Тогда… м-м-м… пожалуй… сделай мне предложение сто раз и ни разу не повторись. На сотое предложение ты узнаешь, простила я тебя или нет.

— Сто раз? — Эдвард понял, что ему уже не до смеха и он начинает закипать. Мадлен теперь выглядела собранной и серьезной. — Сто раз по-разному? — уточнил он.

— Тебя что-то смущает? — невинным взглядом посмотрела на него Фурия, и с тайным удовольствием отметила, как сузились серые глаза мужчины, а на лице «заиграли» желваки.

— Нет. Я в восторге от твоей идеи, — сухо ответил он. — Она… замечательная.

Мадлен неожиданно весело рассмеялась, а Эдвард заворожённо уставился на неё — давно он не слышал ее хрустальный переливчатый смех. Наверное, лет восемнадцать.

Сердце болезненно сжалось — когда она смеялась, то становилась ещё красивее. В то же время Эдвард успокоился — смеётся, значит, пошутила.

— Так и быть, — успокоившись, произнесла Мадлен. — Девяносто девять. Сегодняшнее предложение зачтено.

Значит, не пошутила.

— Ты невыносима! — резко заявил Данери.

— Третий раз! — парировала Мадлен.

— Не хочешь подышать свежим воздухом на балконе?

— Почему бы и нет? — согласилась Фурия и первая отправилась по направлению к двери.

Мадлен была рада передышке. Насмехаться над Эдвардом Данери стоило ей значительных моральных усилий.

Внешне она посмеивалась, а мысленно внимательно изучала этого нового для неё мужчину. И чем больше она смотрела на него, тем больше отмечала знакомые жесты, мимику, слова, и убеждалась, что она полюбила именно этого мужчину, пусть и с другим лицом.

К удивлению молодой женщины, едва она ступила на балкон, как тут же оказалась в объятиях Данери, который крепко обнял ее за талию и властно привлёк к себе.

— Первый раз, — прошептал он в губы Мадлен, наклонившись, — после разлуки я поцелую тебя в первый раз, потому что ждать больше не могу.

Застигнутая врасплох Фурия хотела возмутиться, но не успела, а потом уже не захотела, поняв, что от счастья пол уходит из-под ног. Она предполагала, что Эдвард начнёт приставать к ней на балконе, уж больно горящими взглядами награждал, и была уверена, что сможет дать достойный отпор, но сейчас Мадлен беспомощно вцепилась в лацканы его сюртука, подалась вперёд и с тайным наслаждением позволила себя целовать, — она так соскучилась по его поцелуям.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Сейчас она разрешит себя поцеловать, а потом выскажет этому наглецу все, что думает о его нахальном поведении.

Только Эдвард Данери и целовался точно также, как она запомнила, как вспоминала бессонными ночами, как снилось ей годами, — умело, нежно, слегка покусывая губы и иногда передавая ей инициативу. От неожиданного открытия Мадлен совершенно потеряла голову и полностью растворилась в потрясающих ощущениях, которые с головой накрыли её.

Выходившие на балкон аристократы с удивлением и понимающими улыбками обходили мужчину и женщину, которые целовались посередине огромного балкона, никого не замечая вокруг.

А ещё они задавались вопросом — «снежная королева» Фурия Мадлен Роннигус наконец-то растаяла и сняла свой траур?

Что это? Любовь с первого взгляда?

Ведь Эдвард Данери объявился совсем недавно, неожиданно волшебным образом воскреснув из мертвых. А до этого момента их никогда вместе не замечали, ведь прекрасная Фурия была помолвлена с другим мужчиной, трагично погибшим.

Бердайн Огдэн, как и остальные главы небольших соседних с Ровенией государств, сидела за одним столом с императором Ровении и его семьей. Прошла уже половина торжественного вечера, и Верховная Фурия решила, что пора.

Пора поговорить с принцем Оливаром по душам и расставить все точки.

— Ваше высочество, — ровным голосом обратилась Бердайн к принцу. — Окажите старой знакомой честь и поговорите тет-а-тет по некоторым вопросам?

Бердайн поймала мгновенный пронзительный взгляд Оксии Варниус и мило ей улыбнулась. Неугомонная женщина — все-то ей надо и все интересно.

Принц, конечно, прилюдно не смог отказать королеве другого государства и встал из-за стола. У него был очень спокойный и расслабленный вид, хотя он не мог не догадываться, о чем пойдет речь. А вот вдовствующая императрица понятия не имела, о чем пойдет разговор, и ей стало очень интересно.

— Пойдёмте в кабинет сына, ваше величество, — вежливо произнёс Оливар. — Там нам никто не помешает.

Через пять минут Оксия также поднялась из-за стола. Дворец внука она знала, как свои пять пальцев, поэтому быстро сориентировалась, куда отправились сын с Верховной Фурией.

Старая интриганка заняла небольшой тайный кабинет рядом, из которого отлично прослушивались все разговоры из официального кабинета.