— Как ты узнал? — едва слышно прошептала Алина.

Волкова обожгла моё лицо подозрительным взглядом и придвинула к себе учебник физики.

— Фаза колебаний — это физическая величина определяющая отклонение колеблющейся величины от положения равновесия в данный момент времени, — сказала Алина. — Обычно, фазу любого колебательного процесса измеряют в градусах. А полный цикл колебания совершается за триста шестьдесят градусов. Независимо от периода колебательного процесса.

Она замолчала.

Учительница физики указала на неё рукой.

— Вот! — сказала физичка. — Коротко и понятно.

Потрясла указательным пальцем.

— Вот так и нужно отвечать! — заявила она. — Чётко и по существу. А не мычать и придумывать отсебятину. В учебнике для вас всё чётко сформулировали. Не нужно ничего придумывать. Тогда и не будет никаких «четвёрок». Ты слышишь меня, Свечин?

— Слышу, — отозвался Лёня.

Физичка победно улыбнулась.

— Молодец, Волкова, — сказала учительница. — Свою «пятёрку» ты честно заработала. Присаживайся.

Она пробежалась взглядом по лицам учеников десятого «А» класса (в том числе и по моему).

Школьники следили за ней, затаив дыхание.

— А теперь все открывают учебники на двадцать четвёртой странице, — сказала физичка.

Десятиклассники шумно выдохнули.

По классу прокатилось шуршание страниц.

— Мы продолжаем изучать тему колебаний…

Сегодня на уроках меня в очередной раз посетило ощущение «неправильности» происходящего. До возвращения в Рудогорск образца тысяча девятьсот восемьдесят первого года я в последний раз посещал школу перед выпускными экзаменами (ЕГЭ) моего младшего сына. Случилось это незадолго до аварии. Вот только тогда — то была совсем другая школа: уже российского образца. И шёл я туда, чтобы задавать вопросы, а не отвечать на чужие. Тогда из моей головы, как мне казалось, уже выветрились не только школьные, но и институтские знания. Да и желание забивать голову ненужной информацией я к тому времени подрастерял. Это желание не вернулось и теперь, вместе с молодым телом. А вот знания, как оказалось, никуда не делись: все те бесчисленные направления физики, которыми меня пичкали в ВУЗе, вспоминались теперь легко и подробно… и не только они.

Первые же слова учителя истории воскресили в моей памяти рассказы, что я уже слышал из уст этого же человека в прошлое пятое сентября. На них тут же наслоилась информация на тему сегодняшнего урока, прочитанная в книгах и в интернет-ресурсах. Я отметил, что в будущем сегодняшнюю тему будут подавать ученикам не в столь радостном тоне, как её преподносил нам историк. Но желания спорить с учителем не испытал. Лишь от скуки всё чаще протирал линзы на очках. В особенности после того, как демонстративно поставил «плюсики» на своих списках — напротив фамилий тех одноклассников, которых (как я и предсказал) сегодня опросил историк. На химии «плюсики» в списке проставляла уже Алина Волкова — с азартом, будто играла в лото. После урока она не поспешила уйти из класса. Придержала за руку и меня. Показала мне список.

— Иван, здесь написано, что на литературе Снежка спросит Громова, — сказала она. — И поставит Васе «двойку».

Я кивнул.

— Спросит. Поставит. Как там и написано.

Класс быстро опустел — уже через две минуты после звонка в нём остались лишь я и Волкова.

Алина огляделась по сторонам.

— Ваня, я понимаю, что ты заглянул в учительские планы…

Она потрясла моими списками, которые не спрятала в сумку.

— …не законным способом. Я тебя не осуждаю за это. Наверное, я бы тоже не удержалась…

— В какие планы? — спросил я.

Алина снова показала мне списки.

— Вот в эти, — заявила она. — Думаю, ты увидел планы учителей на сегодняшний день в кабинете директора. Правда? Вчера, когда… ну, ты помнишь. Я угадала?

Волкова вопросительно вскинула брови.

Я озадаченно поправил очки.

Сказал:

— Интересное предположение. Я о таком объяснении не подумал.

Усмехнулся.

— Считаешь, учителя заранее пишут записки на имя директора: сообщают, кого спросят на своих уроках и какие оценки этим ученикам поставят? — спросил я.

Волкова пожала плечами.

Я стоял около парты — Алина смотрела на меня снизу вверх.

— Откуда мне это знать? — сказала она. — Но где-то же ты эту информацию нашёл.

Я покачал головой.

— Логично.

Волков тряхнула собранными на затылке в хвост волосами.

— Крылов, ты не подумай, — сказала она, — я у тебя ничего не выпытываю. И никому не расскажу вот об этом.

Показала мне бумаги.

— Не знаю, угадал ли ты с оценкой Громова, — сказала Алина. — Пока ты ошибся в своих предположениях только с моей «тройкой». Но мне кажется, что Вася не подготовился к сегодняшнему уроку.

Она выдержала паузу.

В которую я вклинил свой вопрос.

— К чему ты клонишь?

Волкова дёрнула плечами.

— Я думаю: мы должны его предупредить, — сказала она. — Будет нечестно, если мы этого не сделаем. Ты так не считаешь?

Я усмехнулся.

— Предупредить Громова? Предупредить его о чём? О том, что Снежка велела читать «Старуху Изергиль»?

Развёл руками.

— Так все об этом знали, — сказал я. — И Вася Громов — в том числе. И о задании составить анализ рассказа он тоже наверняка слышал. Скажешь: не так? Чем ему поможет наше предупреждение, если он сейчас не отличит старуху Изергиль от Бабы Яги? Даже если он поверит вот в эти учительские планы.

Алина вздохнула.

— Крылов, я понимаю, что вы с Василием ещё с прошлого года не находите общий язык, — сказала она. — Но ведь это…

Она пошелестела списком.

— …К Наташе Кравцовой никакого отношения не имеет.

Она посмотрела мне в глаза.

— Иван, — сказала Волкова. — Ты советский человек. Комсомолец. И понимаешь, что мы не бросим товарища в беде.

— Присаживайтесь, — сказала Галина Николаевна Снежная.

Ученики десятого «А» класса послушно опустились за парты, пошаркали по полу стульями. Волкова развернула список, где рядом с графой «литература» значились только три фамилии — прижала его к столешнице новеньким учебником. Двум счастливчикам мои зафиксированные на бумаге предсказания обещали хорошие оценки. Лишь Василию Громову, который сейчас перешёптывался с соседкой по парте, предстояло вполне заслужено «схлопотать» «пару». Снежка зашуршала страницами классного журнала. Соседка по парте тронула меня за локоть. Я отметил, что сегодня мы с Волковой общались как никогда активно. Хотя обычно обменивались за день максимум десятком фраз. Я обречённо вздохнул и нехотя поднял руку. Привлёк к себе десяток любопытных взглядов. В том числе и взгляд Снежки: классная руководительница не сразу, но всё же заметила мой сигнал.

— Что случилось, Крылов? — спросила она. — Тебе уже нужно выйти?

Мои одноклассники отреагировали на её вопросы сдержанными смешками и хмыканьем.

Обернулась Лидочка Сергеева; взглянула в мою сторону Наташа Кравцова; Громов отметился грубоватой и несмешной шуткой.

— Галина Николаевна, — сказал я, — мне никуда не нужно. Во всяком случае, пока. Я целиком и полностью сосредоточен на теме нашего урока. А случилась у меня, как и у вас, «Старуха Изергиль» Максима Горького. Я тщательно разобрал и обдумал этот рассказ. И теперь отчаянно желаю поделиться с вами и с классом своим анализом этого замечательного произведения.

Сергеева хихикнула, ухмыльнулись Кравцова и Громов.

Волкова приободрила меня едва заметным кивком.

Снежка недоверчиво покачала головой — её волосы будто заискрились в лучах светившего из окна на учительский стол яркого солнечного света.

— Похвальное желание, Иван, — сказала учитель литературы. — Раньше не замечала у тебя подобного рвения.

Я пожал плечами.

— Так скоро выпускные экзамены, Галина Николаевна. Пора браться за ум. Экзаменационное сочинение никто не отменял.