– Да помогут тебе Сверкающие. Спокойной ночи.

Во время разговора с Квендом Пал Коор держался спокойно и уверенно, хотя только он один знал, чего это ему стоило. После визита к Верховному Жрецу и состоявшегося крайне неприятного разговора не только дальнейшая карьера и даже не только нынешнее его положение находились под угрозой – на тоненьком волоске зависла сама жизнь жреца белой мантии Пала Коора.

День следующий оказался неожиданно грустным: затратив несколько тэнов на сборы перед новой дальней дорогой, все остальное время четверо друзей посвятили прощанию. Они прощались с прекрасным городом священного Лотоса и его дружелюбными жителями, но прежде всего – с человеком великой души и доброго сердца Ольгерном Орнетом, так много сделавшего для каждого из них, но более всего, конечно, для Рангара и Фишура.

А потом наступил щемящий сумбур прощального вечера, и все пили вино, но почему-то не пьянели, и ресторан, еще более красивый после сеанса восстановительной магии, тоже прощался на свой лад, и плыла под его сводами волшебная музыка, и хотелось смеяться и плакать… а потом это закончилось, как и все в любом из миров, только хорошее кончается почему-то всегда быстрее, и настала ночь.

Их последняя ночь в Валкаре.

Утренние сборы были недолгими. Рангар, Фишур, Тангор и Тазор молча проверили оружие, провизию, запасную одежду и оседлали хорошо отдохнувших тархов. Еще с вечера Рангар попросил, чтобы их не провожали – и без того грустно щемило сердце. И только лишь солнце позолотило величественно парящий в небе купол Храма Лотоса, четверо всадников и четверка заводных тархов выехали на Западный тракт и поскакали на восток, навстречу солнцу и новым приключениям.

Скакали молча, то погружаясь каждый в свои думы, то целиком отдаваясь ритму скачки. Ленивую безмятежность просыпающейся природы нарушали лишь пение птиц да цокот копыт.

Через два тэна проехали первый ориентир – одинокое разлапистое дерево на холме.

– Хорошо идем! – крикнул Рангар Фишуру, сверившись с картой. – Еще восемь тэнов езды с такой скоростью, и будем на перекрестке.

– Тэна через три сделаем короткий привал и сменим тархов, чтобы держать скорость, – отозвался Фишур.

Для привала выбрали небольшую рощицу у самой обочины тракта. От Валкара их отделяло больше ста лиг.

– Я обещал рассказать Рангару свою историю, – проговорил Фишур, когда спутники расположились на мягкой траве и достали припасы. – Она мало чем отличается от той, что я уже рассказал в самом начале нашего пути. Там все – правда, вот только не вся… не хотелось, чтобы с первых тэнов нашего знакомства у вас появились сомнения в моей честности… а уж очень невероятно выглядит моя история целиком. Но теперь, когда доверие между нами, я уверен, окрепло, а в особенности после твоей, Рангар, победы над ядом эрры и повествования гранд-мага Ольгерна Орнета о случившейся двадцать лет назад трагедии со старшим братом нынешнего монарха, – теперь, я думаю, мои слова будут восприняты совсем иначе. Итак, я уже говорил, что покинул Венду из-за дамы… Это так, но причина отнюдь не в легкомысленной интрижке или сентиментальном любовном приключении. Хотя любовь была – искренняя, глубокая, безоглядная… она и сейчас переполняет мое сердце, но…

Фишур умолк, словно ему стало трудно говорить. Все слушали, никто даже и не притронулся к еде.

– Нет, так не пойдет. – Фишур оглядел притихших друзей и покачал головой. – Давайте вначале поедим, а уж потом я продолжу.

Любопытство, которое разжег Фишур, вызвало, как и следовало ожидать, прилив торопливости: с едой было покончено за считанные итты.

Фишур грустно улыбнулся:

– Не думал, друзья мои, что пробужу в вас такой интерес… Постараюсь быть кратким и не перегружать рассказ излишними эмоциями. Изрядный ловелас в молодости, несколько лет тому назад ваш покорный слуга неожиданно для самого себя влюбился по-настоящему. Избранницей моего сердца стала очаровательная Ульма, дочь герцога диль Тан-Коринфа. Она ответила мне взаимностью, я сделал ей предложение, ее родители не возражали… Казалось, все идет замечательно, ни одна тучка не затмевала небосвод нашего будущего счастья, вскоре должна была состояться свадьба… и тут-то это и случилось. Ульма очень любила танцевать и веселиться, стараясь не пропустить балов, во дворце… И вот однажды, буквально за месяц до свадьбы, на балу, устроенном Императором в честь совершеннолетия своего сына, сам монарх, этот пятидесятилетний развратник и блудодей, положил глаз на мою невесту. Поверьте мне, друзья, очень многие женщины, даже будучи чьими-то невестами или женами, не упустили бы такой шанс – еще бы, стать фавориткой самого Тора Второго Премудрого! Скажу более, их женихов и мужей – за очень редким исключением – весьма обрадовала бы подобная ситуация, ибо она означала для них карьеру, деньги, более высокие титулы… Но не такой была Ульма, и не таков оказался я. Моя невеста резко отклонила домогательства Императора, а когда об этом узнал я – в столице языки длинные, – то направил монарху письмо, где нижайше просил его величество оставить девушку в покое. Подчеркиваю – послание мое было составление в самом что ни на есть верноподданническом духе, однако, видимо, даже такое оно разъярило коронованную особу. Хотя скорее всего я слишком переоцениваю свою роль, и ярость нашего повелителя вызвала стойкость Ульмы. Как бы там ни было, он нанес удар… страшный удар… который, как теперь понятно, уже однажды принес ему корону. Но как и в тот раз, обвинить Императора оказалось решительно невозможно, все выглядело, как трагическая случайность… хотя глухие пересуды еще долго не утихали в свете. Вы уже, конечно, догадались, что произошло, – Ульму укусила эрра. Увы, я не знал тогда – да и кто знал? очень, очень немногие! – что произошло во дворце много лет назад и какая жуткая участь постигла старшего брата нашего Императора. Иначе я никогда бы не сделал того, что сделал…

Лицо Фишура обмякло, уголки губ задрожали. С огромным усилием он продолжал:

– Возможно, вы поняли и то, что я совершил в неведении, пытаясь любой ценой спасти любимую. Я человек небедный, у меня водились деньги, и немалые, отец оставил мне в наследство три поместья. И вот, собрав все деньги, драгоценности и заложив два поместья из трех, я купил полпинты онгры и дал умирающей выпить. О дальнейшем легко догадаться, вспомнив рассказ гранд-мага. Однако, когда я осознал, на какие муки обрек любимую, то совершил еще один шаг… В столице можно встретить много искусных и сильных магов, и с одним из них, магом-грандмагистром Калеваном Дором, меня связывали очень хорошие, почти дружеские отношения. Я обратился к нему и попросил погрузить Ульму в магический сон Кх'орга. Наверное, вам приходилось слышать об этом удивительном состоянии человеческого организма, когда все процессы в нем почти замирают, понижается температура тела, человек ничего не ощущает, и тем не менее жизнь не покидает его, и он может быть возвращен в нормальное состояние. Говорят, что сон Кх'орга может длиться сотни лет, а человек при этом стариться лишь на годы. Вот… теперь вы знаете почти все.

Фишур встал и отвернулся, необычно горбясь. Рангар тоже поднялся, подошел к Фишуру сзади и мягко обнял за плечи.

– Фишур, друг…

– Погоди, Рангар. Не надо меня успокаивать, я давно выплакал все свои слезы… Я должен закончить. Тот же Калеван, соединив Око Пророка с Магическим Кристаллом, сделал странное предсказание. Через два года, то есть в год Белого Мрурха, сказал он, в седьмой день третьего месяца Гор-Туарм, что следует за месяцем двух лун Зартаком, примерно в полдень, возле южных ворот вольного города Лиг-Ханора повстречается тебе человек, забывший свое прошлое. Путь этого человека будет лежать в Валкар. Я не знаю, продолжал маг, куда он направится потом, но ты должен следовать за ним, стать его спутником, тенью, другом, охранять его, ибо в конце концов путь приведет вас к Камню Жизни и Смерти. Только с его помощью ты сможешь вернуть Ульме здоровье и полноценную жизнь, а себе – счастье… Калеван запретил мне рассказывать кому бы то ни было о пророчестве до того, как сбудется его первая часть, и я с Потерявшим Память – а это, понятно, есть ты, Рангар, – не покинем Валкар. Все сбылось с невероятной точностью… и вот теперь уже я рассказал действительно все. Да, во избежание преждевременного разглашения тайны пророчества Калеван внедрил в мое сознание мощную магическую защиту. Думаю, именно этим, Рангар, объясняются те странности, с которыми столкнулся Ольгерн Орнет, когда погрузился в мой океан Либейи.