— Что ты имеешь в виду? — устало и строго спросила Мадлен.

— Я предлагаю тебе руку и сердце, любовь моя, — твёрдо ответил Эдвард. — Твое согласие сделает меня самым счастливым мужчиной на свете.

Взгляд Мадлен снова стал странным. Данери казалось, что она внутренне борется сама с собой.

— Если тебе нужно время подумать…

— Нет! — резко ответила Фурия, а Эдвард почувствовал подступающее отчаяние.

— Нет? Ты отказываешь мне?

— Нет, мне не нужно время, — ответила Мадлен, очень внимательно и серьезно смотря в его глаза. — Мы слишком много потеряли времени.

Она не выглядела счастливой или радостной. Скорее, наоборот. Данери понял, что не хочет знать ответ, что боится его услышать. Странно, но ему, разведчику со стажем, вдруг стало страшно.

— Знаешь, о чем я подумала, когда Жнец душ ранил меня, и я решила, что умираю? — тихо прошептала Мадлен.

Данери только покачал головой, чувствуя, что ответить нет сил.

— Я подумала: как жаль, что я умираю не в твоих объятиях, Эдвард. Я подумала: как жаль, что ты больше никогда не поцелуешь меня, а я не смогу ответить тебе что-нибудь обидное и колкое.

— Мадлен… — потрясённо прошептал Данери. — Это значит…

— Да, Эдвард. Я согласна стать твоей женой, — Фурия впервые нерешительно улыбнулась. — Потому что хочу засыпать в твоих объятиях, чувствовать твои поцелуи на своих губах и… говорить тебе разные гадости, — она тихо рассмеялась, а черты лица, наконец, смягчились. — Но только при одном условии.

— Я выполню любое твоё условие, — Данери поднялся и на непослушных ногах подошёл к кровати раненой. — Хоть сто условий…

— Я хочу магическое шоу, цирк и огромный торт, высотой три метра, — с очень серьёзным лицом ответила Фурия.

— Что? — опешил жених и с недоверием уставился на возлюбленную. — Шоу, цирк и торт? Ты снова начинаешь капризничать? — Эдвард шутливо нахмурил брови, быстро сориентировавшись.

Мадлен не сдержалась и слабо улыбнулась.

— А ещё я хочу, чтобы ты лёг рядом и обнял меня, — взгляд уже совсем потеплел. — Я очень нуждаюсь в этом.

— Надеюсь, на этом капризы твои закончатся? — притворно заворчал Данери, осторожно устраиваясь рядом с невестой, чувствуя, как счастье переполняет его.

Фурия положила головку ему на плечо и прислушалась к неровному биению сердца своего взволнованного жениха.

— И ещё…

— Ещё?!

— Я хочу, чтобы у нас было много детей.

— Насколько много, любимая? — счастливо рассмеялся Данери.

— Как можно больше, — твёрдо ответила молодая женщина тоном, не терпящим возражений, аккуратно, но уверенно переплетая свои пальчики с сильными пальцами Данери.

— Это все? — улыбался Эдвард, нежно гладя по волосам невесту.

— Пока да.

— Что значит «пока»?

— То, что я — женщина и могу ещё чего-нибудь захотеть, — счастливо вздохнула Мадлен, подумав, что ей надоело страдать, надоело корчить из себя обиженную, она просто хочет стать счастливой.

А ещё она вспомнила недавний разговор с бабушкой. Перешёл ли Эдвард допустимую грань? Для СЕБЯ она решила, что нет, что может простить его и все начать сначала. Потому что только с ним она видит своё будущее. А что подумают другие… ей это совершенно неинтересно. Это её жизнь, её выбор, её ошибки. Её решение.

Судебный процесс над бывшим принцем империи Оливаром Варниусом провели закрытым. Разрешили присутствовать только самым близким.

Оливар не хотел их присутствия, возражал, ему стало вдруг страшно посмотреть в глаза любимым внучкам, но Советник императора по безопасности, герцог Эдвард Данери, который курировал данный вопрос и лично отвечал по нему перед императором, был жесток по отношению к нему.

Данери настоял на том, чтобы на судебном заседании присутствовали все совершеннолетние дети, внучки и их мужья, чтобы они знали, почему их отец и дед лишился титула, всех регалий, почему его сажают в государственную тюрьму.

Оливар признавал, что это было жестоко, но очень умно и дальновидно, поскольку на тот момент только младшая дочь Наина была в курсе его деяний. Остальные родственники были искренне ошеломлены и шокированы. Внучки открыто плакали. Их мужья выглядели потрясёнными и разочарованными.

Чем они были разочарованы? Тем, что он не довёл дело всей жизни до конца и не смог подарить им долгую счастливую жизнь? Или тем, что их жены теперь в опале?

— Странный парадокс, — резюмировал Верховный судья, зачитав приговор. — Ваши сын и мать уничтожали неодаренных подданных Ровении, потому что считали, что они недостойны существовать на Земле Ровении, вы же экспериментировали в своей лаборатории над ними, чтобы продлить им жизнь.

Да, Оливар был согласен. Парадокс.

В течение большей части своей долгой и нелегкой жизни высший аристократ и сильнейший маг Ровении Оливар Варниус искал рецепт эликсира долголетия для своих родных, детей и внуков, а потом уже и правнуков, которые волей Богов были рождены неодаренными.

В это время его мать и сын, вторые по значимости ровены в империи, не менее сильные маги, тайно и жестоко уничтожали подданных Ровении только потому, что они являлись такими же неодаренными, как его дети и внуки.

Данное открытие стало жесточайшим ударом для бывшего принца Ровении. Он до сих пор с трудом верил в то, что слышал собственными ушами на судебном разбирательстве, и видел собственными глазами в документальных доказательствах, любезно предоставленных ему для ознакомления судебными работниками. Кроме того, дополнительно ему дали ознакомиться с записью артефакта памяти, запечатлевшей последнее собрание Старцев «невидимок».

Менталисты магической полиции его также тщательно проверили на причастность к клану преступников, но связи не обнаружили.

Преступники, организовавшие Невидимую Ровению, заявляли, что неодаренные подданные Ровении мешали величию империи, поэтому стало необходимо очистить империю от их присутствия. Они предоставляли «пустышкам» право выбора: уехать из Ровении или погибнуть. Большинство оставалось, поэтому у них не оставалось другого выбора.

«Очистить»… смысл этого слова в том контексте, который ему придавали преступники, был совершенно пугающий. Неудержимая злость подкатывала к самому горлу мужчины, мешая дышать. Он всю жизнь посветил тому, чтобы спасти «пустышек» от короткой жизни, хотел дать им надежду, а они…

Чем мешали неодаренные Ровении?! Почему, после стольких столетий совместного проживания с обычными людьми, именно его мать и сын решили, что только маги достойны жизни в империи, и без радикальных решений величие не будет достигнуто?!

Разве величие государства может достигаться убийствами его наиболее незащищенной части населения?

Его мать и единственный сын оказались глупцами и слепцами. Никогда Земля не станет великой, если позволит уничтожать своих беззащитных подданных!

Сильной? Возможно. Но не великой.

От понимания того, какой кровавый террор устроили его родные, Оливар чувствовал отвращение к самому себе.

Он вспоминал изречения великих людей Земли из другой Галактики, где он пробыл так долго. Ещё тогда он проникся философскими трудами и художественными произведениями многих гуманистов, которые говорили… Величие, могущество и богатство любой Земли, состоит в сохранении народа, в достойной обеспеченной жизни как можно большего числа живущих в ней подданных.

Одним из тех, кем он восхищался, был великий французский писатель — гуманист Виктор Гюго, который считал, что величие народа не измеряется его численностью, как и величие человека не измеряется его ростом: единственной мерой служит его умственное развитие и его нравственный уровень.

Великий француз хорошо сказал. Правильно. Оливар запомнил его фразу.

Тогда, на немагической Земле, он понял, что человеком его уже сложно назвать из-за огромного числа преступлений против человечества, которые он помогал совершать фашистам для достижения собственной цели.