Оборотень вдруг снова с силой сжал её в объятиях, дыхание Ели перехватило, глаза парня потемнели ещё больше, став из синих почти чёрными, а потом он резко разомкнул объятия и отпрянул от Ели, словно она стала заразной. Еля сделала два шага назад, во взгляде вновь плескалась настороженность.

Колин медленно кивнул каким-то своим мыслям. Красивое лицо стало непроницаемым.

— Я услышал тебя, — мрачно ответил он.

— Хорошо, — тихо прошептала Еля, понимая, что ему, вероятно, очень плохо сейчас. — Пойдём?

— Ты иди, а я немного прогуляюсь, — деревянным голосом ответил оборотень. — Один.

— Уверен?

— Более чем.

Девушка повернулась и медленно пошла к группе парней и Кристе. Колин пристально смотрел ей вслед, скользя больным взглядом по хрупкой стройной фигурке, хмурясь и злясь. На самого себя. На глупое сердце, которому было наплевать на жестокие правила мира, в котором он жил. И впервые в жизни он пожалел, что родился магом, аристократом и наследником известного рода. На мгновение ему захотелось стать обыкновенным неодаренным горожанином.

Маг обернулся волком и скрылся среди деревьев, а парни с беспокойством следили за тем, как он уходит все дальше и дальше.

В тот день оборотень вернулся только под утро, безумно уставший, молчаливый и погруженный в себя. Друзья не спали, потому что ждали его, и тоже только под утро разошлись по комнатам, чтобы, наконец, уснуть.

— Она мне отказала, — кратко известил друзей мрачный Колин Мароу, когда безумно уставший вернулся под утро из леса, а Май поразился, как на сердце сразу стало легко.

Тогда никто ни о чем не спросил расстроенную Елению, которая вместе с Кристой и прибежавшей малышней быстро ушла из долины между скал. Майстрим с друзьями немного подождали друга, а потом, поняв, что дожидаться его бесполезно, вернулись в гостевой дом.

— Неужели отказала ему? — ворчал Дан весь вечер. — Слишком много о себе думает, если так.

Май промолчал, задумавшись и невольно надеясь на то, о чем сказал Дан.

А теперь Майстрим рад, что Еления отказала Колину?

Рад. Значит, у него есть шанс?

Он помнил, какие взгляды Еля иногда кидала на него. Такие, от которых все переворачивалось внутри, от которых крылья вырастали за спиной. Видимо, он и есть причина, по которой девушка отказала другу, — она явно неравнодушна к нему, к Маю. Он и сам чувствовал это, но ничего не предпринимал — чувства друга останавливали его — Май никогда бы не перешёл дорогу Колину.

А сейчас, когда друг получил отказ, он тоже может предложить Елении статус ластаны? Есть ли у него шанс? И настолько ли эта девушка задела его сердце, чтобы предлагать подобное? Ведь Колин, если любит, так быстро не разлюбит, и тогда дружбе точно конец.

Никогда Май не был в таком смятении.

— Еля сказала, что не любит меня, — ровным голосом произнёс Колин в обед, когда все проснулись и собрались на тренировку. — Хочет стать единственной для своего мужчины, — мрачно добавил, ударив со всей силы кулаком в стену, на которой появилась вмятина.

— Единственной? Чушь собачья, — проворчал Дан, хмуро наблюдая за Колином, который ещё раз ударил в стену тем же кулаком. — Много о себе думает.

На лице оборотня появилось выражение болезненного удовлетворения.

— Не важно, женой или ластаной, но единственной, — мрачно добавил он. — А я наследник клана и должен жениться на магичке, чтобы она родила мне наследника-мага. Впрочем, как и все наследники.

— Она слишком много хочет, Колин, — жёстко произнес Дан. — Выкинь её из головы.

Колин и пытался выкинуть, судя по тому, с каким остервенением принялся тренироваться, выкладываясь на сто процентов и больше.

Май же, услышав слова друга, понял, что шансов у него нет — он тоже не сможет дать Елении Огдэн то, чего она хочет — стать единственной. Он тоже являлся наследником рода и магом и жениться на ней точно не может. Да он даже и не думал об этом, и слова Колина удивили его.

Значит, надо забыть о Елении, убить все чувства к ней в самом зародыше. Задавить их. Уничтожить. А для начала уехать подальше, потому что, видя каждый день девушку перед собой, это было очень сложно сделать.

Ни один человек теперь не смог бы догадаться, что Еления Огдэн вызывает у Майстрима Данери что-то большее, чем просто дружескую симпатию.

Ни один, кроме целительницы Огдэн, которая дала понять, что знает о его чувствах, когда проверяла, как заживают его раны.

— Хорошо держишься, — хитро подмигнула ему Фурия на очередной проверке его физического состояния. — Почти незаметно. Если не знаешь, то и не догадаешься.

— О чем вы? — с искренним недоумением поинтересовался командир военных магов.

— Погода сегодня хорошая, — нейтрально улыбнулась Фурия. — Раны твои почти зажили, ровен Майстрим, и пора тебе уезжать, пока погода хорошая, — а на удивленный взгляд мага добавила: — Пока не стало поздно… и для тебя…и для неё. Ведь ты для себя уже все решил.

Май нахмурился, исподлобья наблюдая за ловкими руками пожилой Фурии, начиная понимать, что та имела в виду.

— Когда я была молодая, ухаживал за мной один аристократ, — с милой улыбкой проговорила вдруг целительница, — замуж звал, — она аккуратно нанесла мазь и стала делать перевязку. — Только у него была к тому времени ластана и… парочка неофициальных любовниц. Как думаешь, согласилась я?

— Поскольку вы здесь, то, думаю, нет, — хмуро ответил Май.

— Правильно думаешь, — кивнула целительница. — Я сказала ему, что, если стану женой, то других женщин не потерплю рядом с ним, он же сослался на традиции Ровении и отказался выполнить мое условие, — она замолчала и задумалась.

— Он женился? — невольно Май заинтересовался историей фурии-целительницы.

— Нет, не женился. Все гулял, а потом, когда понял, что не может без меня, стало поздно — во мне перегорело всё. А он так и ждёт меня. Все ещё. Только, что уж теперь… Старая я уже.

Фурия вздохнула, закончила перевязку и глаза в глаза уставилась на мага, а Май поразился, какие серьезные и грустные у нее были глаза, и сколько было морщин-лучиков, обрамляющих эти самые глаза.

— Вы вышли замуж?

— Нет.

— А как же семья и дети?

— Семья? Пародия семьи, хотел ты сказать? Такой семьи я не захотела. А дети… — Фурия загадочно улыбнулась. — Дочка у меня есть. Умница-красавица, и внуки тоже есть.

— Откуда?

— Оттуда же, что и все дети, — рассмеялась целительница. — А у моего бывшего возлюбленного одни парни от любовниц, а про дочь он не знает. Так и думает, что у меня нет детей.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Это месть такая? — нахмурился Май, не понимая.

— Месть? — Фурия задумчиво посмотрела на него. — Наверное, совру, если скажу, что нет. Да, небольшая месть. Что нам женщинам остаётся, когда мы сталкиваемся с вашим эгоизмом и твердолобостью? Наверное, мстить. Каждая, как может.

— Но ведь многих устраивает семья, в которой есть и жена, и ластана, — упрямо произнес парень. — Сколько лет так все жили. Много поколений. Что сейчас изменилось?

— Многих? — притворно удивилась фурия. — Поверь моему опыту, далеко не многих. А среди женщин-магов тоже не так много стерв, ведь и девчушек этих жалко, неодаренные которые, — бывает, и нет у них другого пути добиться хорошей сытой жизни: молодые, красивые, хочется веселья, красивых платьев, танцев, неземной любви. А когда шелуха слетает, остаётся разбитое сердце, и мужчина, который разрывается между своими несколькими женщинами и иногда вспоминает о той или другой.

Майстрим поднялся с кушетки, на которой полулежал, пока его осматривали и делали перевязку, и сверху вниз посмотрел на целительницу. И вдруг, сам того не ожидая от себя, спросил: