— Я не знаю, что ответить, — искренне ответила девушка, действительно переживая из-за этого. — Мне не хватает жизненного опыта и, наверное, женской мудрости, которая тоже приходит с годами.

— Тогда не говори мне больше о нем, — глухо произнесла Фурия. — Пойдем найдём Бердайн, я попрощаюсь и поеду.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Еления осторожно дотронулась до предплечья Мадлен, останавливая её, от чего та вздрогнула, поскольку нервы были натянуты до предела, и вопросительным взглядом посмотрела на воспитанницу, а та ещё помолчала немного, видимо, собираясь с мыслями, и нехотя проговорила.

— Сейчас в госпитале целительница Огдэн сказала одну мудрую фразу, смысл которой в том, что нужно так прожить жизнь, чтобы потом меньше сожалеть обо всем.

— Это всем понятно, — раздраженно ответила Мадлен, нетерпеливо дёрнув плечом — Только выполнить сложно.

— Я очень люблю вас, Мадлен, — тихо проговорила Еля. — Вы стали мне второй матерью.

От этого неожиданного признания жесткий взгляд Фурии сразу смягчился, она подошла к девушке, нежно обняла ту за плечи и поцеловала в лоб.

— Еления, ты мне тоже заменяешь дочь, о которой я всегда мечтала, — тихо проговорила Мадлен. — И имя ты выбрала, как у моей погибшей матери. Именно так я и назвала бы свою дочь.

Еления тоже порывисто обняла молодую женщину.

— Он лишил меня дочери, понимаешь? — с болью прошептала Фурия. — Если бы я все знала… если бы… то, возможно, моя жизнь сложилась бы иначе.

— С другой стороны, у вас теперь столько детей, сестра Мадлен, что вы самая многодетная мама Ровении, — со слезами на глазах улыбнулась Еления, а Мадлен вдруг рассмеялась. Без жёсткости и боли.

— Да уж, в Ровении сейчас столько Роннигусов, что можно организовать целый клан, — со смешинками проговорила Фурия, и Еля тоже невольно хмыкнула.

— Вы заменили мать огромному количеству детей, согрели их своим теплом и дали путевку в жизнь.

— Что дала? — удивилась Фурия, отстраняясь от Ели и заглядывая той в лицо. В фиалковых глазах заплескалось любопытство.

— Так говорят на Земле, — в замешательстве ответила Еля. — Путевка в жизнь в вашем случае означает, что вы дали воспитанникам необходимые знания, навыки, денежную сумму, которые помогут им хорошо устроиться в жизни, найти своё место в обществе.

— То есть я подарила им серебряную ложку? — хитро улыбнулась Мадлен, внимательно смотря на воспитанницу.

— Что? — теперь удивилась Еля.

— Когда ты призналась нам с Диннаром, что иномирянка, то сказала ему, что Диннар родился с золотой ложкой во рту, помнишь? — довольно произнесла Фурия. — И подробно объяснила ему, что это значит.

— Помню, — Еля тоже улыбнулась. — Он тогда очень разозлился и отчитал меня, — и с удивлением добавила: — Интересное сравнение вы придумали, но именно это я и хотела сказать. Смысл вы поняли.

— К чему ты это говоришь? — Мадлен изучающе смотрела на Елю, уже внутренне догадываясь о том, что та хотела до неё донести.

— Разве вы сожалеете о том, что открыли приют и помогли стольким детям?

— Возможно, я все равно организовала бы что-то подобное, — возразила Мадлен.

— Возможно, — кивнула Еления, — а возможно и нет. Когда человек счастлив, он меньше задумывается о бедах других.

Фурия пораженно покачала головой.

— Ты все время меня удивляешь своими рассуждениями. Тебе обязательно нужно идти в преподаватели и учить детей, чтобы из них вырастали те, кто сможет многое дать нашему гнилому обществу.

— У вас не гнилое общество, — возразила Еля. — Но гнилые индивидуумы есть бесспорно.

— То есть, ты хочешь в заслугу Данери поставить тот факт, что он инсценировал своё самоубийство, а я в память о нем создала орден сестер фурий, организовала приют и тем самым помогала детям?

— Нет, не в заслугу, конечно, — возразила Еления. — Ваше разбитое сердце нельзя рассматривать в таком ракурсе. Но подумайте, о чем вы действительно сожалеете за последние двадцать лет.

— Хорошо, — Мадлен задумалась. — Я подумаю. Но навещать Данери пока не собираюсь. Обойдётся. Передай ему мои пожелания скорейшего выздоровления.

Мадлен уехала, скрепя сердце и собираясь серьезно разобраться в себе.

В дивной красоты долине между трёх скал, которая находилась в маленьком государстве фурий и куда очень редко ступала нога мужчины, сейчас целых пять крепких мужских тел разлеглись на мягкой траве, с блаженством уставясь в небо.

Пять военных магов после очень интенсивной тренировки и плавания в ледяной воде огромного водопада, высотой примерно метров тридцать, сейчас нежились и грелись на солнце, надев только тренировочные штаны, поскольку давно вычислили негодниц, которые взяли за привычку подглядывать за ними.

Молоденькие фурии были в основном очень привлекательными девушками, но Бердайн Огдэн ясно дала понять каждому военному магу, что если её девочек кто-то хоть пальцем тронет без честных намерений, она лично с ним разберётся, и не посмотрит ни на статус, ни на заслуги. Поэтому маги вели себя прилично, несмотря на то, что некоторые девушки-фурии готовы были на более близкое знакомство за спиной Верховной.

Из парней только Анатоль Мароу, наконец, поддался очарованию Кристы, и их вдвоём иногда видели прогуливающимися по центральной улице столицы-маленького городка Земли Фурий, а Бердайн с одобрением наблюдала за ними — хорошая партия для внучки, которая с обожанием смотрела на целителя.

С момента отъезда Мадлен Роннигус прошла ещё неделя, и Май уже стал вместе с друзьями гулять по прекрасным местам гостеприимной Земли Фурий, кроме тренировок. С тренировками у него был перерыв. Эдвард не составлял им компанию, предпочитая общество Верховной Фурии, с которой неожиданно нашёл общий язык.

В поле зрения парней попадала навесная скала, высотой больше семидесяти — восьмидесяти метров, и они наблюдали, как им сверху махали Еления, Криста и малышня — Ник с Олией.

— Колин, что у тебя с Еленией? — будто невзначай поинтересовался Май, наблюдая за крошечной фигуркой девушки наверху.

— Ничего у него не выходит, — вместо друга хмыкнул Дан. — Он итак вокруг неё, и этак, и цветы, и комплименты, а та носом крутит.

— Она даёт понять, что ластаной не станет, — хмуро отозвался Колин, помахав Елении в ответ.

— А ты?

Колин промолчал, а Мик ответил:

— А он исхудал на почве любви, не спит, не ест, все Ельку высматривает и преследует.

Май пригляделся к другу и вдруг понял, что Мик прав, — тот действительно выглядел измученным и не выспавшимся.

— Люблю я её, — неожиданно зло проговорил Колин. — Люблю. Понимаете.

Парни многозначительно переглянулись между собой, а оборотень, заметив их переглядывания, процедил:

— Впервые в жизни влюбился, и запах уже ни при чем. Я уже не обращаю на него внимания. Везде она чудится, снится, с ума по ней схожу.

— Э-э, не понял! — вдруг пробормотал Анатоль, уставившись наверх. — Что она собирается делать?

Маги одновременно посмотрели на вершину скалы, и увидели, как Еления высунулась наполовину и осматривает выступ скалы и спуск вниз.

— Она собралась спускаться? — нахмурился оборотень, а Май тоже подобрался и побледнел, остальные маги с удивлением и недоверием переглянулись.

Еления им что-то прокричала сверху.

— Что она кричит? — удивился Дан, вслушиваясь.

— Кричит «смертельный номер» для нас, для гостей Земли Фурий, — мрачно отозвался Колин, у которого слух был лучше всех, и ловко поднялся на ноги. — Мне не нравится эта формулировка, — а потом прокричал наверх, приложив обе ладони ко рту, сделав самодельный рупор: — Не вздумай спускаться со скалы! Не то шею тебе сверну!

Они увидели, как четыре мордашки, выглядывавшие сверху, рассмеялись в ответ, а Еля прокричала, что спускаться не собирается. А затем парни увидели молодую фурию, которая стала летать над долиной, и в которой все узнали Кристу.