Майстрим Данери никому не рассказал о своих сомнениях по поводу неожиданного исчезновения невесты. С недавнего времени императору стало сложно довериться кому-либо. Что касается друзей из боевой пятёрки… с ними своими умозаключениями он поделится немного позже, когда сам всё обдумает.

Никто в этом мире не знал, что с недавнего времени он теперь всегда будет чувствовать Елению.

Никто, кроме отца и дяди… И пусть пока всё так и остаётся.

Он будет чувствовать Елю, где бы она не находилась, за исключением одного обстоятельства… Он не сможет её чувствовать, если она действительно покинет мир Арде.

Однако… Майстрим, сначала решив, что сходит с ума, осознал, что чувствует присутствие Елении в родном мире. Либо у неё ничего не получилось, либо письмо — изначальная уловка, чтобы запутать его и остальных и заставить поверить в её уход.

Вот только зачем?

Она же знала… Всё знала. И должна была понимать, что он не поверит в это. Сначала поверил… от шока, от изумления… от горя… но прошло несколько мгновений, и он понял — это письмо — ложь.

В тот вечер, когда во дворце Мароу на балу было совершено покушение на него и Елению, вечером с помощью портала он пришёл к Еле, как и обещал в кабинете Данери. Пришёл поговорить, обнять её убедиться, что всё хорошо.

… — Ты. Сегодня. Рисковала. Жизнью.

— Я не могла по-другому, — Еля ласково смотрела на него, нежно гладила кончиками пальцев по щеке.

— Ты могла пострадать.

— Люди могли умереть, — вздохнула девушка, не отводя грустных глаз.

Тогда он упёрся лбом в лоб Ели и вдруг понял, что всё действительно обошлось, а его храбрая и невероятная девочка жива и невредима.

Май ласково поглаживал хрупкие плечи и девичью спину, костяшками пальцев нежно дотрагиваясь до нежной кожи лица. Смотрел в её глаза и поражался тому, насколько дорога стала ему эта девушка из другого мира. Смотрел и еле сдерживал себя от того, чтобы не смять её в объятиях, как дикарь.

— Раньше казалось, что установленные обществом правила упрощают и упорядочивают жизнь людей, — прошептал он тогда. — Мне нравилось их соблюдать, я презирал тех, кто их нарушал, а теперь… я проклинаю каждый миг, когда не с тобой…

Его красноречивый взгляд и слова смутили Елю, но отвлекли от грустных мыслей. Май помнил, как заворожённо смотрел на задрожавшие вдруг губы, как Еления нервно их облизала, как вспыхнули незнакомым пламенем голубые глаза….

Безумно захотелось сжать хрупкую фигурку и смять губы в жадном поцелуе, и… он не сдержал себя тогда, поддавшись безудержному чувству.

Еля тут же подалась навстречу, поднялась на носочки и обхватила его шею тонкими руками.

— Смелая… отчаянная, — шептал он в девичьи губы. — Самая красивая… моя… любимая… жена моя…

— Май…

Еления несмело ласкала пальцами его затылок, вжималась в его крепкое тело и со страстью отвечала на поцелуй.

Они оба словно с ума сошли…

Май помнил, как жадно прихватывал губами нежную кожу шеи, скулы, чувствовал, как неукротимое желание, которое всегда держал под железным контролем, затапливало, понимал, что уже не в силах оторваться от Ели… хотя это необходимо сделать.

Когда его губы всё же оторвались от пульсирующей венки на нежной шее, он медленно поднял взгляд и считал эмоции и желания Ели, как в открытой книге.

— Еля… — хрипло прошептал он, заключая любимое лицо в ладони. Широко распахнутые глаза любимой смотрели на него одновременно горячо и потерянно.

Май наклонился и прошептал:

— Ты — моя душа и моё сердце, — большими пальцами обеих рук он нежно погладил припухшие от поцелуев губы. — Как я жил без тебя? Мы должны пожениться как можно скорее…

— Останься, — прошептала Еления, не отводя глаз, но он увидел, что она сама испугалась собственной смелости. Однако через мгновение в испуганном взгляде появилась решимость. — Поставь полог тишины… Дверь я закрыла.

Их взгляды снова столкнулись. В потемневших глазах любимой так откровенно и ясно читалось всё, чего хотел он сам… Он видел, что Еления была натянута словно струна… чувствовал, как она дрожала от испытываемых чувств, как волновалась.

Через несколько дней они поженятся, а сегодня чуть не погибли оба…

Жизнь так непредсказуема…

Он будет глупец, если… откажется от щедрого предложения…

Усилием воли Май всё же разжал объятия, хотел отступить на шаг, но Еля вдруг прошептала, волнуясь и сбиваясь, не убрав руки с его шеи.

— Май, хочу стать твоей… сегодня… не уходи.

Всего лишь секунду он заворожённо смотрел на неё, а затем, не разрывая взгляда, поднял на руки тонкую фигурку, бережно прижимая к груди, как самое великое сокровище, и понёс к девичьей кровати.

Тонкие руки крепче обвили его шею. Нежные губы осторожно прихватывали кожу на скуле. Его тело дрожало от осознания того, что сейчас произойдёт…

«Сегодня…» — сказала она. Такая смелая… всегда.

На миг мелькнула трезвая мысль, что нужно подождать до свадьбы, что раньше он никогда не позволил бы себе даже в мыслях соблазнить невесту до клятв у алтаря. Это недопустимо… бесчестно…

А теперь…

Май крепче сжал своё счастье в объятиях, Еля судорожно вздохнула, но ничего не сказала, взволнованно заглянула в лицо, хотела что-то прошептать, но он решительно накрыл её губы своими…

Сегодня…

Они сыграют свадьбу через несколько дней… никто ничего не узнаёт. А если узнает, он разберётся…

Та ночь стала откровением для обоих. Май даже не думал, что так бывает. Всю ночь Еля дрожала и плавилась в его ласковых и сильных руках, теряла голову, шептала глупости. Он ловил её дыхание, покрывая нежное тело поцелуями, то жадными, то нежными.

Они сливались в одно целое… Душами. Сердцами. Телами.

Тайно. Как два преступника.

Император и его невеста.

Магическим зрением Май видел, как на его глазах происходило невероятное… то, о чём только слышал от эмпатов; то, о чём ранее только читал…

Их энергетические тонкие тела, светло-голубые, сияющие, с расплывчатыми контурами, взаимопроникали друг в друга. Это происходило посредством соединяющих нитей, которые видели только ясновидящие и сами эмпаты.

Нити переплетались между собой, словно живые, то медленно и нежно оплетая друг друга, то яростно и страстно накидываясь друг на друга… словно в зеркале отражая движения своих хозяев…

Постепенно их энергетические тела сливались в единое целое, закрепляя ментальное соединение пары.

— Еля, теперь тебя не спасут никакие амулеты и никакие расстояния. Я всегда буду чувствовать тебя, где бы ты не находилась, — с облегчением шептал Май Елении, крепко прижимая её к себе. — Сердцем и душой.

— Невероятно, — с искренним удивлением отвечала Еля. — А я тебя? — затаив дыхание, спрашивала она.

— А ты меня.

— А что сейчас ты чувствуешь? — с загадочной улыбкой интересовалась его невероятная невеста, покрывая лёгкими поцелуями его лицо.

— Что тебе очень хорошо и ты счастлива.

— Потрясающе… — улыбалась она.

В эту роковую ночь над гостиницей, находящейся посередине пути между Ровенией и Землей Фурий раздался… шёпот молодого императора, полный боли и отчаяния:

— Еля! Сердце моё… Где ты?

За много миль от гостиницы империи вынужденная узница Тюрьмы Пустоши внезапно очнулась от беспокойного сна, больше похожего на забытьё.

«Еля! Сердце моё… Где ты?» — услышала она до боли знакомый голос.

Еления подскочила, подбежала к окну. Схватилась пальцами за решётку. Одинокая круглая луна светила в небе, слабо освещая ужасное место, в которое она попала.