— Я люблю тебя, Майстрим Данери. Как же сильно я соскучилась, любимый, — прошептала Еля, на мгновение отрываясь от него, вновь целуя, покрывая лёгкими невесомыми поцелуями его лоб, глаза, щёки, губы, а он наслаждался нежными прикосновениями, боясь закрыть глаза.

— Еля, это, правда, ты? — наконец смог проговорить Май, а Еления вздрогнула от звука его сиплого голоса.

— Правда. Я. — Улыбнулась Еля счастливо и добавила еле слышно: — Он отпустил меня почти сразу, но настроил портал так, чтобы я вернулась только через десять лет. Отомстил. Непонятно за что. Я ничего не смогла поделать.

Дикая ярость пронзила каждую клеточку сильного мужского тела, и оно, наконец, откликнулось на гневные команды грозного хозяина прийти в себя.

Майстрим резко протянул руки, заключая Елю в железные объятия, сминая, сжимая, утыкаясь лицом в грудь, вновь вдыхая такой родной, такой знакомый запах любимой.

Ладони поплыли вверх по хрупкой спине…

Май мягко, но решительно усадил Елю к себе на колени…

Сильные пальцы жадно зарылись в шёлковые волосы, обнимая затылок…

— Еля, родная моя…

— Прости. Я усомнилась. Было больно. Я не хотела слушать сердце. Оно говорило, чтобы я мчалась к тебе. А я… Прости, — отрывисто шептала она, заглядывая в его глаза.

Май нашёл мягкие губы и жадно накрыл их своими, завладевая, проникая, выпивая дыхание. Тонкие руки не менее жадно обняли крепкую шею, а счастливый вздох стал ответом.

Он целовал её, жадно гладил спину, хрупкие плечи, нетерпеливо распускал ненужную причёску, откидывая прочь лишние заколки, вновь впивался в нежные губы, когда она, задохнувшись от долгого поцелуя, тихо и мягко смеясь, уворачивалась. Покрывал поцелуями нежную шею, надолго задерживаясь на пульсирующей тонкой венке, и вновь искал податливые губы, не в силах насытиться и утолить терзающий много лет голод.

Иногда Май отрывался и смотрел в глаза-омуты, подернутые мягкой поволокой, остро, до боли в груди осознавая, что его любимая с ним, вернулась, она не сон и не призрак, она из плоти и крови, она рядом.

Любит его.

Смеётся.

Целует.

Ласкает.

Живая.

И невредимая.

Он чувствовал каждое биение её сердца, ловил взволнованное дыхание и счастливый взгляд, понимая, что ему мало…

Всё равно мало.

А нежность и восхищение выплёскиваются из него.

А ещё его поглощает желание.

Дикое.

Необузданное.

Которое он еле сдерживал.

Которое мутило рассудок и путало ещё недавно чёткие мысли.

Боясь потерять контроль прямо в зале совещаний, Май решительно поднялся вместе с Еленией на руках и твёрдым широким шагом направился к выходу из зала. Толкнул ногой огромную дубовую дверь, которая пушинкой вылетела из петель и проёма, и вышел из зала совещаний.

Он шёл по коридору дворца, как ни в чём не бывало, с непроницаемым выражением на лице, на несколько мгновений ставшим вновь жёстким, крепко прижимая к груди свою драгоценную ношу, и лишь глаза горели необыкновенным огнём, сдавая хозяина всем, кто его встречал.

Придворные расступались, провожая императора и его иномирянку, которая прятала смущённое лицо на широкой груди жениха, совершенно разными взглядами — удивлёнными, шокированными, понимающими, а иногда — полными облегчения и радости.

В своих покоях Май осторожно положил Елению на огромную роскошную кровать, на шёлковое, искусно вышитое, покрывало, невероятным усилием воли заставил себя отстраниться и уставился на любимую тёмным пристальным взглядом.

— Еля, я не смогу дождаться нашей венчальной церемонии. Сам не смогу. Мой разум сейчас одолевает что-то гораздо более сильное. Но если ты скажешь… Я остановлюсь. Достаточно одного твоего слова.

Сказал и замер, нависая над фигуркой любимой, не отрывая от нежного лица, от ярких глаз жадного больного взгляда, полного дикой тоски и ожидания.

— Май, мне тоже сложно, — прошептала Еля, мягко улыбаясь, — но… — она чуть помолчала, — если ты скажешь, что нужно подождать, я тут же уйду, — сказала и хитро прищурилась, пряча коварную улыбку в уголках губ.

На миг Майстрим застыл. Серые глаза вспыхнули пламенем от осознания того, что сказала Еля. Зрачок, который уже начал сливаться с радужкой и темнеть, вдруг почернел.

Елении захотелось зажмуриться от дикого смущения — никогда ещё она не видела столько страсти и желания в любимых глазах, но она не успела… В следующую секунду её затянуло в самый центр жаркой и жадной стихии по имени Майстрим Данери.

***

И снова, как когда-то давно, то, что обычно в мире Арде совершалось лишь однажды, повторилось, — тонкие энергетические тела эмпата и его пары сплелись в одно целое…

…проникая друг в друга,

…растворяясь друг в друге,

…заполняя друг друга.

Только теперь светло-голубым, мерцающим, с расплывчатыми контурами, было только одно тело — более крупное и плотное.

Второе же стало прозрачно-графитовым, с чёткими контурами, и оно не сияло — вокруг него клубилась тьма, которая, казалось, нежно и заботливо его обволакивала…

…обнимала?..

…защищала?..

Энергетические нити резко выныривали из тел, выстреливая в полумраке своими цветами, страстно и яростно переплетаясь между собой, в этот раз без ненужной нежности и медлительности, о которых молодой император часто вспоминал все прошедшие годы, от которых ныло и кровоточило страдающее от одиночества и вечного ожидания сердце.

Теперь страстный и отчаянный танец нитей, скорее, напоминал схватку двух противников, а не любовников, — светло-голубые нити переплетались с графитовыми, уверенно, властно и мгновенно захватывая те в плен, оплетая их, обездвиживая, словно от этой стремительности зависело что-то очень важное…

…чья-то судьба?..

…или, возможно, жизнь?..

Когда, наконец, все нити плотно переплелись, найдя свою пару, энергетические тела слились в единое целое — в нечто тёмно-синее, мерцающее, окутанное тьмой…

… закрепляя ментальное соединение пары.

Нити сплелись в прочный узел, зависающий над двумя телами, который, казалось, уже не сможет разорвать никакая сила…

… какую бы природу она не носила.

Узел вспыхнул светло-голубым цветом, затем чёрным, а после стал мерцающим тёмно-синим.

Пока уставшие противники… или любовники?.. спали, тёмной-синий цвет узла стал обесцвечиваться, через некоторое время став совсем прозрачным…

… в ожидании принесения клятв двух влюблённых в Главном храме империи.

После жаркой долгой ночи Еления проснулась первой. Открыла глаза, мгновенно вспомнив, что с ней произошло, машинально отметив, что с каждым днём ей всё меньше требуется времени для восстановления жизненных сил и энергии.

Еля сначала почувствовала, а затем уже и обнаружила на себе тяжелую руку Майстрима, обнимающую её. Она аккуратно перевернулась со спины на бок, стараясь не потревожить крепкий сон Мая, и стала изучать спящего рядом мужчину.

Чем больше она на него смотрела, тем отчетливее понимала, что не может насмотреться. Казалось, сердце увеличивается в размере, раздувается, и скоро грудная клетка разорвётся, — так тесно ему там стало от переполнявших её чувств.

Такой милый.

Такой родной.

Самый красивый.

Верный.

Сильный.

Самый нежный.

И страстный…

Маги в мире Арде долго не старели и не взрослели внешне, но за десять прошедших лет изменения с Маем были явные и заметные.

Её мужчина внешне стал суровее, мужественнее и, определённо, стал выглядеть старше, а всегда стройная мускулистая фигура стала мощнее и ещё более совершенней — рельефней.

Еля ласкала взглядом высокий лоб, прямые брови, тонкий породистый нос, чёткие губы, волевой подбородок, кончиками пальцев нежно гладила мужское плечо с бугристыми мышцами, со счастливым смущением вспоминая, как совсем недавно хозяин бугристых стальных мышц жадно сминал её губы, не отрываясь, заставляя почти задыхаться, будто хотел восполнить то, что не получил за прошедшие впустую годы;