Я открыла другую половину шкафа. Он развесил и сложил мою одежду, включая лифчики и трусики, по сходным цветовым парам. По моей спине пробежал холодок. Он перетрогал все мои вещи и распоряжался ими по своему усмотрению.

Я нашла сарафан и натянула его через голову, когда почувствовала действие ативана. Лекарство принесло облегчение. Потом я занялась макияжем, постаравшись свести к минимуму последствия алкоголя и комариных укусов. Наконец я босиком спустилась вниз.

Внизу все было белым. Большая комната с открытой планировкой, выдержанная в стиле минимализма. Огромные абстрактные картины с цветовыми мазками — кроваво-красные полосы, черное на желтом. Стеклянная раздвижная дверь выходила на лужайку, полого спускавшуюся к деревьям вдоль реки. Бонни-Ривер, по моему предположению. Я видела устье реки, где коричневая вода струилась в аквамариновое море. За устьем находился скалистый мыс, где волны грохотали и пенились, взметая тучи белых брызг.

Я прошлепала в гостиную; белые плитки были приятно гладкими под босыми ступнями.

— Мартин! — позвала я.

Новый дом ответил гробовой тишиной.

— Мартин! — еще громче окликнула я.

Нет ответа.

Слева я увидела закрытую дверь и повернула ручку. Заперто. Кабинет Мартина? Но зачем ему запираться от меня? Мое беспокойство усилилось.

Кухня была огромной. Опять-таки все белое, даже полотенца для посуды. Никаких грязных тарелок в раковине или забытых кофейных чашек на столе. Холодильник для алкоголя был полностью загружен белыми и розовыми винами, плюс две бутылки просекко. Когда я изучала ряды охлажденных бутылок, во мне шевельнулось слабое желание, но вместо этого я открыла главный холодильник в поисках холодной воды. Пошарив среди бутылок пива и сидра, я нашла бутилированную воду. Отвинтила крышку и замерла с внезапным ощущением, что за мной наблюдают. Я опустила бутылку и развернулась. Ощущение слежки усилилось.

— Мартин? — тихо спросила я, но там никого не было.

Я направилась к раздвижной двери и вышла в патио с видом на реку. Воздух был насыщен запахами моря. Ощущение слежки никак не отставало от меня. Я посмотрела на деревья, и в ту же секунду два какаду с ярко-желтыми хохолками с пронзительными криками понеслись ко мне. Я ахнула и пригнулась. Они захлопали крыльями надо мной и улетели с издевательским клекотом. Я с трудом успокоила сердцебиение.

Я медленно описала круг, стараясь найти источник моего беспокойства. Слева от меня находился пустой участок, заросший чахлыми растениями. Справа располагался соседний дом. Я изучила окна второго этажа, смотревшие на наш двор. Кисейная занавеска шевельнулась, возможно, от дуновения жаркого бриза, поскольку я никого не заметила. Сиплые птичьи крики были громкими и назойливыми.

Я прошла по жесткой траве вниз по склону к небольшому эллингу, про который Мартин говорил, что он будет идеальным для моей студии.

На траве повсюду блестели капли воды. Вчера ночью явно прошел ливень, основательно размочивший землю. С листьев эвкалиптов до сих пор капало. Стебли травы жестко стелились у меня под ногами; все здесь было слишком жестким и резким.

Стены студии тоже оказались ярко-белыми — кухонька, крошечная ванная комната и диван, над которым висели одинокие черно-белые часы. Точно такие же, как в гостиной. Коробки, которые я доставила из Канады, были сложены перед кухонной тумбой. Раздвижная стеклянная дверь вела на дощатую площадку, уходившую к причалу на темной реке.

Я подошла к дивану, накрытому белым стеганым одеялом. Судя по вмятинам, кто-то недавно лежал здесь. Из-под угла подушки выглядывала полоска темной ткани. Я приподняла подушку. Это была вязаная резинка для волос.

Ее ткань была темно-зеленой, с вплетенными золотыми нитями. К ней прилипла длинная прядь каштановых волос. Волнистых волос. Я нахмурилась от воспоминания: Леннин, наблюдавшая за нашей ссорой из окна офиса продаж. За этим последовало другое воспоминание: брюнетка с двойником Мартина. Я вспомнила, как мне показалось, что Мартин смотрел сквозь меня, не замечая ничего. Шепоток сомнения раздался снова.

«Нет, Элли, только не делай этого еще раз».

Я реально начала сходить с ума, когда заподозрила, что у Дуга есть роман на стороне. Мне повсюду мерещились знамения.

«Но ты не ошиблась, Элли. У него был роман. В конце концов, ты выяснила это».

«Да, но некоторые вещи были воображаемыми».

«Правильно, — как ты вообразила, что мужчина в гараже был Мартином. Но он был двойником, а не Мартином. Поэтому брюнетка, которую ты видела рядом с ним, ничего не значит для тебя».

«Но как насчет каштановых волос, застрявших в резинке на этом диване?»

Я поднесла резинку к носу и принюхалась. Одновременно с этим я услышала какой-то шум и застыла на месте. Прислушалась. Вот снова: глухой стук.

Я быстро сунула резинку в карман и вышла из студии. На лужайке никого не было. За большими стеклянными окнами нашего дома не просматривалось никакого движения. Я пошла к гаражу вдоль забора с соседним участком. Вошла в боковую дверь. Внутри стоял полумрак. Автомобиля не было; Мартин еще не вернулся. Когда мои глаза привыкли к освещению, я убедилась, что интерьер гаража такой же аккуратный, как и платяной шкаф Мартина. На вешалке висел гидрокостюм. К стене была прислонена доска для серфинга. Тщательно развешанные инструменты на стене над верстаком. Рыбацкий нож лежал на столе рядом с багром, похожим на тот, который я видела на «Абракадабре». Возможно, это был тот самый багор.

Я вышла из гаража, и ощущение слежки вдруг стало почти непреодолимым. Я замерла, прикрыла глаза козырьком ладони и посмотрела на окна соседнего дома над оградой, увитой жасмином.

В окне на втором этаже снова дернулась занавеска. Я напряглась, когда увидела женщину, которая быстро отступила назад. Потом уперлась взглядом в пустоту, гадая, почему она не помахала мне.

— Эй! — позвала я и подошла к ограде, вдруг разозлившись на подсматривание, которое вызвало у меня неприятные ощущения на собственном дворе. — Эй, добрый день! — крикнула я над жасминовыми зарослями.

Ничто не пошевелилось.

Я выругалась и вернулась в дом, намереваясь позвонить Мартину, выяснить, куда он пропал, и спросить, что такое с его соседями.

Наверху я нашла мою сумочку, порылась в ней, обнаружив мой паспорт, бумажник, авиабилеты и посадочные талоны… но телефона не было.

Я вывалила на кровать содержимое сумочки.

Мой телефон пропал.

Я огляделась по сторонам. Его не было ни на прикроватном столике, ни в ящиках, ни в ванной комнате. Я быстро спустилась на первый этаж и остановилась посреди гостиной с гудящей головой. Белый дом казался клиникой, выбеленной клеткой. Когда я последний раз пользовалась мобильным телефоном? В сиднейском аэропорту? Может быть, я потеряла его там? Теперь у меня не было способа связаться с Мартином. Я не заметила в доме ни одного стационарного телефона. Напоследок я потрясла ручку двери, ведущей в комнату, которую я посчитала кабинетом Мартина. Определенно заперто.

И даже если бы здесь был стационарный телефон, я не смогла бы вспомнить мобильный номер Мартина. Обычно я просто нажимала кнопку прямой связи с ним в списке моих контактов. Разве в наши дни кто-то запоминает телефонные номера?

Я нашла сандалии, снова вышла из дома и направилась к гаражу. Тот глухой стук, который я слышала, как будто раздавался за гаражом.

Когда я подошла к углу гаража, то услышала треск ветвей. Я застыла и прислушалась; сердце билось в грудную клетку с неестественной быстротой. Почему я ощущала беспричинный испуг? Должно быть, неустанные птичьи крики действовали мне на нервы. Я свернула за угол и замерла, как вкопанная.

Там стоял Мартин, весь в крови. Кровь капала с массивного ножа в его руке. Он изумленно посмотрел на меня и быстро шагнул вперед.

Я закричала и отступила от него.

Он ухмыльнулся. Потом засмеялся и помахал ножом передо мной.