Она села в патрульный автомобиль и постаралась связаться с начальством, но помехи оказались слишком сильными. Полицейский канал был перегружен, радиовышки переставали работать. И она понимала, что это не может быть приоритетом – старое нераскрытое дело, старая угольная шахта, смутная возможность находки старых улик – по сравнению с жизнью сотен людей и миллионных убытков от бушующего пожара. Она поддала газу и включила сирену. Дорога в южном направлении была плотно забита, но почти никто не ехал на север. А идущие впереди автомобили съезжали на обочину, освобождая место для проезда.

Я покрываюсь потом даже в насквозь мокрой одежде. Тяжело дышу, но пытаюсь совладать с паникой, пока стою на балконе и свечу фонариком в темноту, надеясь увидеть Куинн. Ничего, никаких следов. Я бегу к лодочному сараю, так как помню ее интерес к этому месту. Оконные стекла дребезжат на ветру. Волны накатывают на причал. Конец веревки от каноэ, прикрепленного к боковой стене сарая, хлопает на ветру. Но здесь никого нет, и дверь по-прежнему заперта.

Я разворачиваюсь. Может быть, она под гаражным навесом или в садовом сарае. Я отчаянно надеюсь, что она прячется где-то поблизости. Я бегу к гаражному навесу и лихорадочно свечу фонариком во все углы. Мое сердце дает сбой, когда луч выхватывает из темноты глаза енота, но это не Куинн. Я бегу к садовому сараю и распахиваю скрипучую дверь. Внутри сыро и полно мха. Мой отец ставил здесь саженцы в горшках. Но Куинн все равно нет, и я не знаю, где еще искать. Может быть, я что-то упустила из-за тоннельного зрительного эффекта от паники. Мне нужно дозвониться до Джеба, если это вообще возможно. Это серьезно: жизнь Куинн стоит на первом месте.

Внезапно я замечаю свет фар. На мою поъездную дорожку сворачивает автомобиль. Я бегу через лужайку, пока автомобиль паркуется за моей машиной.

Я подбегаю в тот момент, когда водитель открывает дверь.

– Слава богу, это ты, – выпаливаю я и тяжело отдуваюсь. – Куинн пропала. Мне нужна помощь…

– Все в порядке, я нашла ее на дороге, – говорит Брэнди и выходит наружу. Что-то заставляет меня застыть на месте.

– Где она? Что она делала на дороге?

– Она собиралась убежать из дома. Теперь она у меня в машине. Успокойся, Рэйчел.

Брэнди выставляет руки ладонями вперед, как бы успокаивая меня. И при этом идет ко мне. Я гляжу на ее автомобиль и сразу замечаю маленькую тень внутри. К глазам подступают слезы облегчения.

– Слава богу, Брэнди. Спасибо тебе.

Я направляюсь к пассажирской двери, испытывая физическую потребность обнять Куинн. Мне хочется зарыться лицом в ее волосы, ощутить их запах. Но Брэнди хватает меня за руку.

Я изумленно поворачиваюсь к ней.

– Что…

– Где Джебедия Каллен? – Ее хватка усиливается. Я только сейчас вижу фанатичный блеск в ее глазах.

Я вдруг задаюсь вопросом, почему она вообще поехала сюда.

– Что ты здесь делаешь, Брэнди? Вышел приказ об эвакуации…

– Где он? – резко спрашивает она.

Холодное, недоброе предчувствие расползается у меня внутри. Я вспоминаю, как Брэнди о чем-то беседовала с матерями, приехавшими за своими детьми в лагерь для велосипедистов. Возможно ли, что тогда она узнала, кто такая Куинн на самом деле? Я одновременно взбешена и испугана.

– Отпусти меня! – требую я. – Я хочу видеть мою племянницу!

Я вырываю руку, но она цепляется еще крепче. Мне становится страшно.

– Предупреждаю, – рычу я, когда ощущаю прилив адреналина в крови. – Отпусти меня. Немедленно.

Я слишком поздно замечаю, что она резко опускает другую руку и чувствую глубокий укол в бедренную мышцу. Я рефлекторно смотрю вниз и в свете фар вижу, что она вонзила мне в ногу иглу одноразового шприца по самый баллончик. Страх пронзает, как ножом.

– Что ты натворила!

– Скажи мне, где Джеб. – Ее голос становится пронзительным, но при этом она выглядит растерянной.

У меня кружится голова, и все плывет перед глазами. Паника распространяется внутри, как лесной пожар, но мозг не реагирует на нее. Мои движения становятся медленными и неуклюжими. Брэнди отпускает мою руку, и я отшатываюсь вбок, ударяясь о бампер ее автомобиля. Кладу руки на капот и с трудом выпрямляюсь. Мир кружится передо мной. Я испытываю странную легкость, отрешенность от тела. Дождь струится по моему лицу и волосам, но я не чувствую холода или сырости. Куинн. Я должна добраться до Куинн. Я пытаюсь обойти вокруг автомобиля, упираясь руками.

– Скажи мне, где он. – Ее голос доносится с другого конца длинного, темного тоннеля.

– Он… ушел… – Мои слова превращаются в невнятное бормотание. Рука скользит по мокрому капоту. Я сползаю вниз, но успеваю ухватиться за рулевое колесо и мучительно медленно, шаг за шагом переставляя ноги, тащусь к пассажирской двери.

– Куинн… Где ты…

Но язык едва ворочается во рту, и слова сливаются в бессмысленный лепет. Я слегка поворачиваю голову и смотрю на Брэнди. Весь мир тошнотворно накреняется.

– Что… что ты сделала?

Брэнди подходит ближе. Ее непропорционально большой силуэт вырастает надо мной. Она прижимает меня к автомобилю и придерживает коленом, пока связывает мне руки за спиной. Я не могу сопротивляться.

– Кетамин, – говорит она и открывает пассажирскую дверь.

Я заставляю себя думать. Сестра Брэнди работает ветеринаром крупного рогатого скота в фермерском сообществе на севере, где живут Беппи и Клинт. Должно быть, через нее Брэнди получила доступ к препарату. Это анальгетик, транквилизатор и галлюциноген. Брэнди – опытная санитарка, она умеет делать уколы. У меня внезапно подкашиваются ноги, но она удерживает меня под мышки и заталкивает мое безвольное тело на пассажирское место.

В салоне горит свет. Я вижу Куинн, привалившуюся к спинке сиденья, как мокрая тряпичная кукла. Ее рот заклеен полоской изоленты. Мне хочется кричать, наброситься на Брэнди и вцепиться ей в волосы. Я хочу убить ее за то, что она сделала с Куинн. Но я не могу пошевелиться или издавать звуки. Я заперта внутри своего тела, и мое сознание тоже начинает меркнуть.

Брэнди застегивает ремень безопасности у меня на груди. Моя голова клонится набок, изо рта сочится слюна. Но я остаюсь в сознании и пытаюсь удержаться на плаву.

Она склоняется к моему лицу.

– Скажи, где Джеб.

Мне хочется рассмеяться ей в лицо и поинтересоваться, чего она ожидала, если сама сделала так, что я не могу ответить. Ее руки шарят в моих карманах. Она находит мой мобильный телефон, и я беспомощно смотрю, как она просматривает мой список контактов и находит номер Джеба. Я горько сожалею о том, что не поставила на телефон парольную защиту. Мне это было не нужно… до сих пор.

Она вызывает Джеба.

Я стараюсь поднять руку и выбить телефон из ее хватки. Но я едва могу пошевелить пальцем.

Телефон звонит. Я слышу, как идут гудки… значит, вышка мобильной связи работает. До меня доходит, что Брэнди хочет заполучить Джеба сильнее, чем нас. Она не убила нас, потому что собирается использовать нас в качестве наживки. Но я не могу понять, почему Брэнди хочет этого. Я пытаюсь думать, искать связи, но мой мозг превратился в стоячее болото. Зрение начинает угасать. Я больше ничего не вижу, не слышу… а потом мой мир погружается в черноту.

Джеб остановил внедорожник и выключил фары. Он надел на голову налобный фонарик и открыл дверь. Дождь хлестнул его сбоку, ненадолго затуманив зрение. Здесь стоял густой дым, разъедавший носовые пазухи.

Он выбрал более длинный окружной путь к северной стороне ущелья вместо подъезда к полуразрушенному деревянному мосту, но преодолел это расстояние за короткий срок. Остаток пути до входа в шахту Джеб прошел пешком, не включая налобный фонарь. Оставалась возможность, что Клинт выберет такой же маршрут, поэтому он спрятал свой автомобиль среди деревьев примерно в четверти мили от входа.

Воздух наверху был более прохладным. Внизу гремел водопад Монтруж, над которым поднимался туман из водных брызг. Джеб нашел черный зев входа в шахту. Оттуда веяло ледяным холодом, как будто гора делала медленные выдохи через свои обледенелые недра. Он заглянул внутрь, но темнота была абсолютной. Джеб поежился, когда подумал о теле Мэрили, лежавшем где-то глубоко внутри и ожидавшем справедливого возмездия после девяти долгих лет. Он прокрался немного дальше по узкой дороге над ущельем, держась подальше от края, потому что дорожный барьер давно разрушился.