– Может, охотники? – предположил Хольгерсен, поглядев на нее.

– Сезон закрыт. А там кто его знает…

Хольгерсен включил противотуманные фары, и они углубились в лес, поглощавший даже скупой свет пасмурного дня. Было всего два часа, а казалось, будто уже смеркается.

– Вон она! – Энджи показала на развилку впереди. – Вот сюда к участку Толлета.

Хольгерсен повернул руль, и «Субару» запрыгала по ухабистой просеке. Снег валил по-прежнему, но следы чужих колес были еще хорошо различимы. Наконец лес впереди расступился, и у Энджи чаще забилось сердце.

– Тормози, – сказала она. – И остановись заранее, осмотримся. Вдруг у него все же гости.

Хольгерсен остановил «Субару» на краю поляны, и они с Энджи огляделись, не выключая мотора и дворников.

Слева, полускрытый купой деревьев, виднелся превращенный в будку грузовой контейнер, обложенный землей и заросший ежевикой. Колючие побеги свешивались на окно и вились вокруг двери, врезанной в боковую стенку. Правее стоял скромный бревенчатый дом – желтые лампочки внутри казались сейчас очень яркими. Из трубы поднимался дымок – ветер раздувал его и смешивал с низкими облаками. Двери сараев все были закрыты. Пикап Акселя Толлета стоял под навесом рядом с вездеходом. Снег словно торопился укрыть землю белым одеялом, пряча следы чужих колес.

– Вроде он дома, – заключил Хольгерсен, глядя на бревенчатый домишко. – Греется у камелька. Но куда подевались остальные тачки, от которых следы на дороге?

Энджи медленно водила головой, пристально вглядываясь в лес вдоль границы участка.

– Не знаю, – сказала она наконец.

– Слушай, а это вон там клетки, что ли?

Энджи кивнула.

– Блин, жуть какая-то, как в сказках братьев Гримм, – с отвращением сказал Хольгерсен. Краем глаза Паллорино заметила, что его рука непроизвольно дернулась к кобуре под курткой. Ему было неспокойно. Энджи тоже ощущала безотчетную тревогу.

– С каких это пор ты читаешь сказки, Хольгерсен? – тихо сказала она, разглядывая все по очереди сараи в попытке понять, отчего по спине пробегает дрожь.

– Мне дед читал про Гензеля с Гретель, как папаша-дровосек с потачки мамаши завел их в лес на верную погибель…

И тут возле одной из построек Энджи заметила на снегу маленький черный силуэт с раскинутыми крыльями.

– По, – вырвалось у нее.

– Что?!

– Вон, смотри, ручной ворон Акселя, или ворона, короче, не знаю. Вроде дохлый. Аксель его спас, а Клэр Толлет назвала По. Кто мог его прикончить? Тут что-то не так.

– И не говори. Какие будут соображения?

Энджи, терзая зубами губу со шрамом, напряженно думала. Она хотела просто поговорить с Акселем, спросить о старых жестянках из-под детского питания и бутылочках с сосками, еще раз осмотреть участок и постройки и взглянуть на рыбацкие комбинезоны, висевшие в мастерской. Проверить, какого размера у них сапоги. В общем, придумать основание открыть официальное расследование – или же исключить возможность, что Жасмин выжила в водопаде и попала сюда.

– Так, машину оставляем здесь. Я подойду к дому, не скрываясь и держа руки на виду. А ты давай между деревьями обогни участок и встань вон за теми постройками. Прикроешь меня, если что.

Хольгерсен поглядел на нее:

– Это так рискованно? Думаешь, он…

– Я точно знаю, что от испуга он становится невменяемым. А еще мне не дают покоя эти таинственные машины, которые здесь побывали. Попытаюсь показать Акселю, что ему ничто не угрожает – типа, я одна и пришла поговорить. Когда он успокоится, я скажу, что ты тоже приехал, и попрошу разрешения осмотреть сараи. Я сделаю снимки, спрошу о неопреновых комбинезонах, размере обуви и банках у него на полке якобы для выкармливания животных. Может, что и прояснится.

Хольгерсен почему-то не отвечал, сидя неподвижно и глядя куда-то вперед.

– В чем дело? – не выдержала Энджи.

– А вот контейнер, – проговорил он. – Для чего тут земляной накат и эти дебильные заросли сверху? Будто хозяин пытается скрыть его от дронов, чтобы с воздуха не заметили.

– Тогда почему только контейнер? У него же здесь не сто построек.

– Давай-ка спросим. Хватит сидеть, так ничего не высидим.

Как и условились, Кьель Хольгерсен вышел из машины и бесшумно растворился в сумраке позади «Кросстрека». Энджи медленно двинулась вперед, опустив и чуть разведя руки. Под подошвами чавкала мокрая грязь.

Ветер, обжигавший уши, казался ледяным. Отовсюду капал тающий снег. Из трубы над домом тянуло чем-то едким, смягчавшимся запахом сосновой хвои и влажной земли. Энджи постучала в дверь и обернулась оглядеть участок и постройки с крыльца. Взгляд снова остановился на вороне, лежащем на снегу. Птице свернули шею – голова торчала под неестественным углом.

Странное ощущение точно перышком коснулось ее снова – казалось, за ней следят из-за деревьев. Вспомнив о следах чужих протекторов на дороге, Паллорино постучала настойчивее:

– Аксель Толлет! Вы дома?

Видимо, ветер переменился, потому что она вдруг почувствовала запах бензина, сильный и резкий, и сразу подобралась. В лесу что-то хрустнуло. Энджи резко обернулась с бьющимся сердцем.

Хольгерсен высунулся из-за сарая:

– Паллорино! Сюда, быстрее!

Она побежала к нему, когда ей показалось, что за деревьями мелькнул чей-то силуэт. Паллорино поколебалась, замедлив бег, но решила, что это ветки качнулись от порыва ветра, и кинулась к Хольгерсену.

Детектив сидел на корточках, согнувшись над лежащим в снегу мужчиной.

Аксель.

Сердце Энджи сделало перебой.

Огромный человек лежал на снегу, раскинув руки. Из груди торчали две стрелы с желто-белым оперением. Хольгерсен пытался нащупать пульс у него на шее. Глаза Акселя, зеленые, как река Наамиш, невидяще уставились в небо, не смаргивая от летевших в них снежных хлопьев. Винтовка лежала здесь же, видимо выпав из рук.

Паллорино вне себя схватила винтовку и отступила в сторону, спиной к сараю, поведя стволом в направлении темной опушки. Однако там никого не было. Она переломила винтовку – заряжена, ни одного выстрела не сделано.

– Кончено. Он мертв, – сказал Хольгерсен. Взгляд его беспорядочно метался по сторонам, но тело было как тугая струна, готовая распрямиться. – Еще теплый. Тот, кто это сделал…

«Фр-р-р» и глухой звук прозвучали так внезапно, что ни один из них не успел среагировать. Хольгерсен захрипел. Энджи обернулась и увидела, что он застыл на месте, а из шеи у него торчит древко стрелы. Глаза Хольгерсена лезли из орбит, белки стали невероятно большими. Руки сами собой поползли к шее, но колени медленно подогнулись, и он повалился боком в снег. Энджи не успела осознать, что произошло, когда сзади послышался свист и грохнул взрыв. Сарай превратился в огромный костер.

Взрывной волной Энджи швырнуло вперед. Винтовка вылетела из рук. Паллорино приземлилась в снежную кашу, оглушенная, со звоном в ушах. Время будто замедлилось. Она медленно повернула голову поглядеть на сарай. Над провалившейся крышей клубился черный дым, от горящих бревен шел нестерпимый жар. Пламя трещало и шипело от валившего снега. Энджи кое-как поднялась на четвереньки. Голова кружилась, перед глазами все плыло.

Хольгерсен!

Скрытая от леса клубами черного дыма, Паллорино поползла к видневшейся в снегу согнутой фигуре. Ей смутно вспомнился сильный запах бензина на крыльце. Кто-то подстроил взрыв. Когда они с Клэр заходили к Акселю, Энджи видела в открытом сарае газовые баллоны, генератор и канистры с бензином. Черт, да тут сейчас все взлетит на воздух!

Она доползла до Хольгерсена.

Он лежал без движения, с закрытыми глазами и приоткрытым ртом. Стрела прошила шею насквозь. Энджи осторожно тронула его:

– Хольгер…

Новый взрыв припечатал ее к земле. Второй сарай превратился в огромный костер. Пламя ревело и трещало. Энджи кашляла, глаза слезились. Она поглядела в ту сторону, где осталась «Субару»: придется тащить Хольгерсена до «Кросстрека». Треснул выстрел, и пуля вжикнула буквально мимо лица Энджи. Ее бросило в жар.