Примерно через четверть часа репортаж завершился, и несколько человек из государственной комиссии собрались на «разбор полётов»

— Товарищ Птахин, как вы прокомментируете тот факт, что ваша кино- и фототехника была безвозвратно потеряна?

— Да, есть наша вина, но прошу учесть тот факт, что мы действовали в условиях, близких к экстремальным, — попытался защититься тот.

— А в чём, собственно, проблема? — сразу пришёл к нему на помощь Старков. — Ну, потеряли часть оборудования…

— ВСЁ оборудование! — припечатал его глава госкомиссии.

— Не всё, — усмехнулся в ответ Старков. — Только официальную часть.

— А у вас была ещё какая-то? — иронично ухмыльнулся тот.

— Совершенно верно, — кивнул Виктор. — НПО «Прометей» выделил мне специальную экспериментальную камеру для проверки в арктических условиях. Она зарекомендовала себя с положительной стороны — ни одного сбоя.

— Витя…. так тот налобный прибор… он… — обомлел разом посветлевший лицом Птахин.

— Да, Рома, — кивнул Старков. — Он и есть портативная камера. Экспериментальная разработка нашего НПО. Так что все записи вы получите после обработки нашими специалистами и одним из отделов КГБ. Контроль никто не отменял.

Тем временем. Один из рабочих кварталов г. Токио

Сандзо Хиронака с тоской смотрел в небольшое окно ничем не примечательного домика в одном из рабочих кварталов Токио. Его перспективный взлёт в компании неделей спустя сменился жёстким падением. Ведь говорил же ему отец — не лезь к руководству с футуристическими проектами, так нет! Не послушался и нашёл время показать свои выкладки. Ну и что, что посмотрели? Ну и что, что оформили патент? Оформили его не на Сандзо, а вообще на другого человека! А когда Хиронака стал активно возражать и требовать своё изобретение обратно… припекло всей семье. Нет, отца, как руководителя местного профсоюза, не тронули, но отыгрались на Сандзо. По полной отыгрались, припомнив неуступчивость отца в мелочах, но по многим корпоративным вопросам. Собственно, Сандзо стал лакмусовой бумажкой взаимоотношений всей семьи и руководства компании. Через увольнение Сандзо отцу дали понять, что его активная профсоюзная деятельность оценивается именно так и не иначе. Попытки найти работу в этом же районе Токио не привели ни к чему: возможно, постаралось руководство корпорации, возможно шепнули всем более мелким предприятиям… гадать можно долго и не найти ответа никогда, но факт остаётся фактом — для Сандзо наступили плохие времена.

Он не сразу заметил, как около дома остановилась серая, ничем не примечательная «Тойота», из которой вышел человек, закутанный в длинный плащ современного модного покроя. Хиронака скосил на него секундный взгляд и снова потерял интерес — плохое настроение довлело над ним. Внезапный звонок в дверь заставил вздрогнуть Сандзо и отвлечься от своих мыслей.

— Коничива! — неспешно поклонился незнакомец, и Сандзо ответил ему тем же. — Могу ли я поговорить с господином Сандзо Хиронака?

— Да, это я… — опешил тот, разглядывая незнакомца европейской внешности.

— Мы наслышаны о вопиющем беззаконии от корпорации, в которой вы работали, Хиронака-сан. И у нас есть к вам деловое предложение.

— Я наводил справки в патентном бюро, и мне сказали, что ничего уже не вернуть, — печально покачал головой Сандзо.

— Напрямую — да, но если частично модернизировать ваше изобретение? — озвучил свою мысль незнакомец.

— У меня нет средств на это… мне сейчас даже не хватает на жизнь…

— А если мы решим этот вопрос? — усмехнулся таинственный европеец.

— Как? — опешил Сандзо. — Вы дадите мне работу? Здесь, в Токио?

— Не здесь, но там, где нет волчьих законов. Где каждый человек друг другому, а не враг.

— Это какая-то сказка… так не бывает, — грустно покачал головой японец.

— Советский Союз является сказкой для талантливых инженеров. Они почему-то не верят, что есть такое место, где человека ценят по его способностям… где нет алчности и стяжательства… как нет коварства и подлости.

— Я… я согласен! — эмоционально кивнул Сандзо. — Раз меня не оценили на родине, поеду туда, где будут уважать!

— Отлично, господин Хиронака, — одобрительно проговорил незнакомец. — Тогда вы для начала напишете записку отцу, дабы он не волновался попусту. А уж затем мы доберёмся до советского посольства и начнём оформлять ваши документы.

— Вы правы! Нельзя заставлять отца нервничать попусту — у него больное сердце, — Сандзо кинулся к столу и взял карандаш и бумагу.

Спустя несколько минут два человека сели в машину, и та стартовала по пустынной улице в направлении Советского посольства.

Всё дальнейшее прошло для японского инженера, словно в тумане — он написал под диктовку двух сотрудников посольства несколько заявлений, поставил подписи согласия, дал себя сфотографировать и уже через час получил красный «молоткастый» паспорт гражданина СССР. В течение двух последующих часов он принял ванну и получил новенький костюм, после чего Сандзо Хиронака в сопровождении двух сотрудников посольства направился в аэропорт. Пройдя контроль, не вызвавший никаких вопросов, японец благополучно уселся на своё место в самолёте. Череда быстро меняющихся в лучшую сторону дел откровенно расслабила его, и он уснул. Во Владивостоке его разбудила миловидная стюардесса и помогла добраться до терминала, где его снова взяли в оборот два человека в штатском, направив к кассе. Уже здесь был приобретён авиабилет до Калачеевска. Перекусив в местном кафе — один из штатских оплатил ему завтрак, Сандзо повеселел. Ходя по залу и рассматривая красочные плакаты, он постоянно задавал вопросы, благо сопровождавшие сносно знали японский. Его интересовало всё о будущем месте работы, о жизни русских вообще, но та доброжелательная атмосфера не только общения с сопровождавшими, но и улыбки, и позитивная интонация голосов других граждан заставили его подумать, что прежний кошмар кончился.

Примерно через полтора часа объявили посадку на рейс Владивосток — Калачеевск. Снова удалось поспать в самолёте, после чего находящегося в хорошем настроении Сандзо встретили также двое сотрудников в терминале Калачеевска. После небольшой заминки на автозаправочной станции машина двинулась в Рябиновск. Хиронака с интересом наблюдал за постоянно меняющимся ландшафтом, но предпочитал молчать, пока наконец с ним не заговорил один из сопровождавших его людей.

— Как первое впечатление от России, Хиронака-сан?

— Прекрасно! Столько нового узнал о вашей стране! И у нас говорят совсем не то, что я сейчас вижу.

— Наверное, по рассказам мы похожи на пещерных людей в окружении медведей и с бутылкой водки в руках? — невесело усмехнулся разговаривавший с ним молодой человек.

— Извините, я не очень хорошо знаю английский, поэтому мне сложно понять некоторые термины. Что такое «водка»?

— Спиртосодержащий напиток из нашей страны, известный во всём мире. По вкусу похож на ваше сакэ.

— А! Нет! Об этом я не слышал, но у нас говорят, что русские мало улыбаются, а за эти сутки я видел столько радостных лиц, что понял, это обман — русские люди очень позитивные. А я могу поинтересоваться дальнейшими планами? Ну, над чем я буду работать?

— Вы будете работать над тем же, над чем уже работали в свободное время. Ваша задача — развить манипуляторы под несколько другие задачи… они будут очень похожи на ваши, но станут использоваться несколько в другом направлении.

— Но патент запрещает использовать их? — пролепетал удивлённый японец.

— Да, запрещает, — кивнул русский. — А кто вам сказал, что мы станем использовать ваши манипуляторы в чистом виде? Мы просто модифицируем их до нужного нам уровня, а уже потом станем адаптировать их по другим направлениям.

— Но мои манипуляторы существуют только на бумаге… их пока никто не пытался воплотить в реальный механизм.

— В вашем времени — да, — усмехнулся русский.

— Что? — воззрился на него Сандзо.

— Вы будете работать на секретном заводе, товарищ Хиронака. С вас возьмут подписку о неразглашении сверхсекретной информации… — он чуть помедлил. — А потом вы узнаете, для чего нам понадобилось ваше изобретение. Сразу скажу, что мы модифицировали его и теперь на совершенно законных основаниях подадим заявку на новый патент, автором которого будете именно вы.