— А что, их зажало? — опешил генсек.

— В эту ночь. Пошли подвижки льда, а потом и на рубке намёрзло достаточно. Мои люди выяснили фронт работ — помимо починки горизонтальных рулей, ещё нужно восстановить целостность обшивки на рубке. Как только контракт будет подписан, наших специалистов допустят в неё.

— Даже так? — снова удивился Андропов.

— Тут всё дело в командире «Морского дьявола» — по возвращении домой ему светит трибунал. И это несмотря на безукоризненное выполнение приказов и Наставления по флоту. Просто нужно на кого-то повесить всех собак. Он заявил моему сотруднику в приватной беседе, что ему совсем не улыбается провести остаток жизни в одной из закрытых военных тюрем.

— Мы не можем предоставить ему политическое убежище! — мигом встрял в разговор Громыко. — Сейчас у нас наступил режим политического благоприятствования — американцы открыто заявили о своём проигрыше в доктрине противостояния с нами, и упускать такой случай никак нельзя.

— А мы не станем делать это своими руками, — ответил ему Крючков. — Например, через «Штази». Пусть американец осядет в ГДР. Есть же один похожий пример с Дином Ридом,[22] а эмбарго против Восточной Германии мы как-нибудь переживём. Поможем коллегам тем, чем необходимо.

— Да они теперь и без Запада обойдутся, — небрежно махнул рукой Романов. — На крайний случай попросим «Прометей» помочь с недостающими технологиями.

— Юрий Владимирович, я уже в который раз слышу об этой загадочной организации в нашей стране, но мне ничего о ней неизвестно, — вздохнул Громыко. — Может быть мне всё-таки дадут информацию?

— Андрей Андреич, обязательно дадим, но чуть позже, — пообещал генсек. — Сейчас слишком велика цена утечки информации, а люди из твоего ведомства не всегда держат язык за зубами.

— Так я и не собираюсь извещать о ней своих подчинённых, — обиженно буркнул тот. — А работать вслепую тоже не комильфо.

— Скажем? — усмехнулся глава государства, оглядывая остальных посвящённых.

— Думаю, товарищ Громыко заслужил введение его в наш круг, — озвучил общее решение Крючков.

— Так что это за таинственная организация? — повторил свой вопрос глава МИДа.

— Это потомки, Андрей Андреич, — пристально посмотрев на него, произнёс Андропов.

— Кто, простите? — опешил Громыко, не веря в сказанное главой государства.

— Потомки из 2082-го года вышли с нами на контакт. Основали в нашем времени ряд научно-производственных объединений и вовсю работают над усовершенствованием технологий во всём спектре науки и техники.

— Но это же… их же нельзя так, по всей стране…

— А они практически не передвигаются по Советскому Союзу, понимая уровень секретности. Сидят в Рябиновске и через наших людей подают заявки на новые образцы техники. С ними работают только проверенные нами люди, — пояснил ему глава КГБ.

— Тогда мне понятны внезапные перестановки в ЦК и министерствах… это похоже на «бархатную революцию»…

— Совершенно верно, — кивнул Андропов. — У нас есть список по всем ведомствам и направлениям политической и экономической жизни СССР. Мы получили карт-бланш длиной в сто лет и сейчас эффективно начали его использовать. Меняется всё — от военной доктрины до идеологии в разных пластах общества. Есть даже идеологический эксперимент у молодёжи.

— Уже начавший показывать глубину различий между нынешними комсомольцами и молодёжью будущего, — дополнил его Соломенцев.

— И в чём разница? — Громыко недоверчиво посмотрел на него.

— В подходе к делу. Не лозунгами, а конкретными поступками, доказывающими эту разницу. По сути, это другая молодёжная организация. Не хуже или лучше, а другая — принципы восприятия действительности разные. Они, кстати, так и называют себя — другие. И не только сами потомки из молодёжи, но и наши парни и девушки приняли участие в этом глобальном для страны проекте.

— Очень фантастично звучит… трудно вот так, на слово, поверить, — мотнул головой глава МИДа.

— У потомков есть обучающая машина, через которую прошли мы все, — холодным тоном проинформировал его генсек. — А получив определённый багаж знаний, ужаснулись, к чему могли привести популистские идеи Миши Горбачёва и его соратников… стая шакалов вела страну к краху.

— Даже так? — снова опешил Громыко.

— Увы, это предполагаемые реалии той ветви жизни, которую удалось предотвратить. Андрей Андреич, в той истории СССР закончил своё существование в 1991-м году. Теперь ты понимаешь, почему мы сменили общую доктрину внешней политики?

— Понятно… — еле слышно проговорил он, поражённый открывшейся правдой. — Меня не так просто вывести из равновесия, но вам сегодня это удалось…

— Кстати, есть для твоего ведомства поручение, — Андропов скрестил пальцы рук на столе, внутренне довольный положительной реакцией дипломата.

— Какое? — встрепенулся тот, желая вырваться из потока новых ощущений.

— Сегодня от потомков пришла информация, что им очень пригодится один японский инженер. Он не занимает ключевую роль в какой-либо компании, а даже наоборот — выудили из него изобретение и выбросили на свалку. В свете дальнейшего развития технологий, этот человек, безусловно, станет полезным.

— В таком случае нет ничего проще. Подведём к нему одного из наших второстепенных сотрудников в Японии и уговорим попросить убежища в СССР.

— Судя по информации потомков, этот человек причастен к Компартии Японии. Его отец точно был её членом, — добавил Крючков.

— Тогда вообще не вижу проблем, — мотнул головой Громыко. — По такой кандидатуре в Японии никто не станет раздувать скандал. Юрий Владимирович, у меня встречная просьба… — по тону разговора, глава МИДа включил дипломатический стиль общения.

— Слушаю вас.

— А нельзя ли мне тоже приобщиться к истории нашего государства? Предупреждённый вооружён, сами знаете…

— Обучающая машина давно находится в Рябиновске. Сможете выкроить трое суток так, чтобы ваше отсутствие не нанесло проблем в намечающихся переговорах с американцами?

— Наверное, нет. Лучше утрясём все нюансы с ними, а уж потом можно пойти на переобучение, — сдержанно улыбнулся он. — Слишком жирный кусок замаячил на горизонте.

— Можно поподробнее? — Андропов снова скрестил пальцы рук на столе.

— Общую смету они уже просчитали сами… на основании мировых расценок. Выходит около пяти с половиной миллионов долларов. По нашим расценкам прибыль окажется в районе тридцати процентов от стоимости контракта. Ну и снятие эмбарго с СССР открывает такой широкий спектр коммерческого сотрудничества, что просто дух захватывает. Я потому и интересовался «Прометем», что несколько американских фирм уже выходило на нас, прося изыскать возможность сотрудничества. МинВнешЭконом их сразу отправил к нам, а мы положили их просьбу в долгий ящик. А сейчас они вновь зашевелятся и тогда…

— Что? — не понял Андропов.

— Боюсь, НПО «Прометей» станет долларовым мультимиллионером. Я смотрел пояснительную записку от Патоличева. Там контрактов на сто двадцать — сто восемьдесят миллионов долларов.

— «Прометей» становится флагманом технического прогресса в нашей стране, — резюмировал Романов.

— Григорий Васильевич, а что вы хотели? — усмехнулся Соломенцев. — Получить фору в сто лет — это, знаете, весомый аргумент. Но они не зазнались даже на единовременной сделке.

— Им вообще валюта не нужна, — загадочно проговорил Крючков.

— То есть как? — не понял Романов.

— Для чего они собрались взять японского инженера, знаете? — но ответом главе КГБ было молчание и заинтересованные взгляды. — Рассказываю… Товарищ Иванов решил не тратить валюту страны, чтобы купить отжившие своё манипуляторы для электронной промышленности и только потом начать производить свою продукцию. Он сразу планирует изготовление необходимых узлов для его производства. То есть сберечь народное достояние и дать возможность заработать смежным отраслям, заказав эти компоненты на наших заводах. Более того, по докладу одного из моих сотрудников, Патоличев без ума от сестры фигуранта в экономическом плане. Пытался переманить её к себе в ведомство, но та отказалась, мотивируя сплочённостью рядов людей НПО «Прометей». Однако её доктрина ведения деловых переговоров революционна, и вообще все её идеи заслуживают пристального внимания. Как в экономическом плане, так и в политическом. Она в приватной беседе с Патоличевым и моим сотрудником показала такую ненависть ко всему капиталистическому, что ни у кого из них не осталось малейшего сомнения в её искренности. Потомки ненавидят всё, что связано с капитализмом. До колик. Именно поэтому они предпочитают немного напрячься, но обойтись без товаров или услуг капиталистического мира. А вот продукцию стран СЭВ приобретают с большой охотой, даже обходя негласные запреты с таким уровнем изобретательности, что диву даёшься. Мы приобрели для них двадцать мотоциклов из ГДР, но чтобы другим было неповадно, Ирина Сергеевна предложила ценз для любого предприятия Советского Союза — выходишь на мировой рынок с конкурентоспособными товарами, значит, имеешь право покупать в странах СЭВ даже лимитированный на территории СССР товар.