— Понимаете, внучка моя[25]… — голос Шокина дрогнул — …девочка умирает…

— Диагноз?

— Она с отцом попала в аварию. Зять погиб, а она… там и почки, и с головой проблемы… Операцию сделали, но после трепанации черепа… в общем, мозг никак не придёт в норму. Врачи дают месяц от силы… не больше… Тут за любую соломинку хватаешься… я и подумал, что может у них есть что-то, что поможет девочке.

— Кто из родственников поедет с внучкой, если я разрешу применить для лечения некое экспериментальное устройство?

— Моя дочь — Татьяна. Она с ней безвылазно в больнице. Сама врач-нейрохирург.

— Сегодня к вам заедет генерал Суслов, и вы сопроводите его в клинику. Он возьмёт подписку с вашей дочери.

— Я вас понял, Юрий Владимирович. Если внучку спасут, я готов отдать всё, что у меня есть… а дополнительные фонды… а если мы поставим это предприятие в «Красный раздел»?[26]

— Знаете, так даже будет лучше.

— Тогда жду товарища Суслова… очень жду, Юрий Владимирович.

Положив трубку, Андропов чуть помедлил и, взяв её снова, набрал номер Института мозга.

— Мне Ирину Юрьевну Андропову, пожалуйста.

— Извините, а кто её спрашивает?

— Отец, — усмехнулся в трубку генсек.

— Ой, извините… я сейчас! Я быстро!

Спустя минуту трубку подняла дочь.

— Алло, пап, ты раньше никогда мне не звонил. Что-то случилось?

— Информацию по подписке не забыла?

— Конечно, нет.

— Тогда возьми отпуск сейчас… я же знаю, что ты пишешь кандидатскую, поэтому есть очень интересный материал по твоей теме.

— Дома расскажешь?

— Вкратце могу и сейчас — нужно помочь кое-кому в Рябиновске вылечить одного человека. Им светиться нельзя, так что все лавры достанутся тебе.

— Я тебя поняла… обалдеть, вообще… это такой шанс…

— Поедешь с дочерью Шокина.

— С Татьяной? Так она же моя подруга! А что случилось? Или это из-за автомобильной аварии, в которой погиб её муж и пострадала дочь?

— Именно.

— Но девочка не транспортабельна. Её нельзя везти на машине или самолёте — только поездом… или… или на машине, где можно организовать просторное ложе. Ей вообще нельзя сидеть.

— Тогда срочно поезжай в больницу, где она лежит. Туда скоро подъедет Револий Михайлович, заодно определитесь, на чём везти.

— Поняла, скоро буду.

Ближе к обеду. г. Рябиновск

Чёрная «Волга» подъехала к административному зданию швейной фабрики. Константин вышел из неё и направился к входной двери. Едва он открыл её, как его чуть не сбила женщина, возрастом чуть за сорок. В последнюю секунду предотвратив тактильный контакт, она удивлённо посмотрела на него.

— Вы — товарищ Иванов? — несмело спросила она.

— Да, а откуда вы меня знаете?

— Я — парторг швейной фабрики, Русанова Марина Ивановна. Часто бываю на заседаниях партбюро города. Вы к нам по какому вопросу? А то директор час назад уехал в Калачеевск, воевать за заказы.

— Давайте побеседуем где-то, но не в коридоре? — усмехнувшись, предложил Иванов.

— Ой, простите. Совсем из головы вылетело. Конечно! Пройдёмте ко мне в кабинет.

Женщина провела его по длинному коридору почти в самый конец, открыла ключом дверь и пригласила войти и присесть.

— Слушаю вас, Константин Сергеевич, — скрестила она пальцы рук на столе.

— Мне нужен цех по пошиву одежды.

— Так вы, вроде, занимаетесь электроникой? — удивилась та.

— Совершенно верно, но наше предприятие взяло шефство над идеологическим проектом в нашем городе, одобренным наверху.

— А-а-а! Я помню, об этом говорили, когда снимали Данилина. Так, и какой объём вы планируете использовать?

— Давайте начнём с малого. Пока, скажем, по двести комплектов нескольких видов одежды.

— Я понимаю, что вы, скорее всего, не очень разбираетесь в тонкостях нашей работы?

— И здесь вы правы, поэтому мне сказали, что основное участие будет принимать… — он достал записную книжку — …Вишневская Ольга Юрьевна.

— А каким боком она к вам затесалась? — опешила Русанова.

— Её сын имеет прямое отношение, а она с мужем решила помочь каждый по своей специальности. Я сразу от вас планирую посетить и обувную фабрику.

— А чего не по телефону?

— Что-то сегодня никто не берёт трубку.

— Понятно. Что ж, если Оля сама вызвалась помочь, не вижу проблемы. Как вы слышали, с заказами у нас швах, так что хоть разовое производство станет каким-то выходом из положения.

— Как мне доложили, прогноз выглядит многообещающим.

— Да? Тогда тем более это станет лучом света в тёмном царстве невезения для нашей фабрики.

— Но у нас есть одно серьёзное условие…

— Какое?

— Марка «Прометей» уже зарекомендовала себя тем, что продукция выпускается без брака. Даже минимального. Поэтому абы как нам не нужно. Именно по этой причине мы бы хотели взять в аренду целый цех, а уж товарищ Вишневская подберёт квалифицированные кадры.

— М-да… тут такое начнётся… — задумчиво проговорила парторг. — Нет, я вас отлично понимаю… но тогда остальные цеха начнут бузить в плане премии.

— Поймите меня правильно, я могу снять помещение где-то в другом месте, закупить оборудование и привлечь в нерабочее время те же кадры с вашей фабрики. То есть спокойно обойтись без вас. Но зачем портить отношения с соседями?

— Вот! Не зря вас тогда представили, как умного руководителя! В такой ситуации это будет означать закрытие фабрики вообще. Сколько людей останутся без работы!

— И я о том же.

— Хорошо, я вас поняла и ближе к обеду поговорю с Вишневской. Ну, Олечка и продуманка! За спиной парткома и директора обтяпать такое нужное дело. Небось, и подруг своих привлечёт?

— Я не располагаю такой информацией, — улыбнулся в ответ Костя.

— Да уж будьте уверены! Клавка и Зойка — её подруги, мастера из других цехов, занимаются негласным пошивом одежды для руководства города. Вот и решили выйти из тени совершенно законным способом.

— Благосостояние граждан — основа нашей власти, — заметил Иванов.

— Думаете, зарплата в артели будет больше?

— Артель станет структурным подразделением нашего предприятия, со всеми вытекающими отсюда последствиями.

— Да уж наслышана, какие у вас зарплаты… да-а-а… драка за места в артели будет суровая. В ход пойдут даже анонимки и кляузы, — усмехнулась она. — Коллектив-то преимущественно женский, а они своего не упустят. Хорошо, Константин Сергеевич, я вас поняла. И как только Анатолий Валентинович вернётся из Калачеевска, обязательно поговорю с ним. Думаю, что останется только подписать договор аренды. Вы же платить зарплату будете сами?

— Конечно.

— Снять с баланса людей — уже разгрузить нас. А то они премии уже два месяца не видели.

Не менее продуктивным стал визит на обувную фабрику. Только директор фабрики — Радченко Семён Петрович, сразу вызвал Вишневского.

— Проходи, Сергей Владимирович, присаживайся, — пригласил он мастера цеха. — И рассказывай, что за непонятные телодвижения ты начал совершать за моей спиной?

— Петрович, да какие телодвижения? — ушёл в несознанку Вишневский. — Ну, попросили люди помочь… сам знаешь, последнее время премии толком не было. А у них, как я понял, связи везде, даже там, — он картинно сделал кивок вверх. — Глядишь, и о нас вспомнят.

— Ты хочешь провернуть это дело со своей бригадой?

— Угу. Только дай команду, чтобы второй склад полностью освободили от остатков всякого хлама и ключики отдали мне. Ещё не хватало краснеть за пропажу сырья.

— Что шить собираетесь? — Радченко посмотрел на мастера.

— Петрович, там кроссовки и военные берцы. Это в начале…

— Кроссовки? Ты с ума сошёл? Где взять деньги на оплату лицензии? У нас валюты никогда и не было!

— Не нужна лицензия, — мотнул головой Вишневский. — Я видел готовый образец — нет там логотипа какой-то фирмы.

— У нас есть канал, по которому предоставили советскую разработку, — добавил Костя. — Это в обмен на нашу продукцию.