Атмосфера была очень приятная и теплая. Постельные шелковые обои и занавески цвета топленого молока. Шкафчики, тоже светлые, помимо парочки кресел и низкого столика, диванчик у окна, а рядом большой цветок, взирающий на меня круглыми глазами из ярко-сиреневой сердцевины. Мне показалось, что он живой, по крайней мере глаза точно следили за мной. А листики шевелись, словно прощупывая воздух вокруг.

Но как только я увидела печеньки и варенье на столике, я позабыла о цветке и глазах и вообще обо всем. Я даже не представляла, насколько сильно проголодалась.

Блейвес смотрела на меня с нескрываемым сочувствием. А я засовывала печеньку за печенькой в рот и, почти не жуя, глотала. После пятой или шестой я все же приостановилась и начала жевать медленнее, прихлебывая напиток из трав. Он был чуть горьковат, но все равно ароматный и мне казался бесподобным.

– Так что там случилось, в вестибюле? – осторожно спросила мадам, доставая из шкафчика кулек с пряниками и выкладывая на тарелку. После чего поставила ту передо мной. Сама села напротив, в кресло. Я жест оценила, как и пряники, те оказались миндальными. Ароматными и мягкими. Я с насаждением прожевала первый, запила и проговорила:

– На одну из адепток напал лич.

– Лич? – Мадам округлила глаза. – Какая адептка? Вы ее узнали?

Лично я не могла бы узнать ни одну из адепток института, но помнила, как ту назвала Сирея.

– Хьюди.

– Ах, эта милейшая леди с забавными веснушками.

Я понятия не имела, как на самом деле выглядела девушка и есть ли у нее веснушки, но на всякий случай кивнула.

Блейвес сцепила руки.

– Она мертва? – спросила напряженно.

Я пожала плечами, протягивая руки к очередному прянику.

– Нет вроде… Ее декан Кхедс осматривал, какие-то силы еще остались. Но сказал, что в институт ей путь заказан.

Смотрительница тяжело вздохнула, прижимая руки к груди.

– Бедная девочка. А ведь я ей говорила… Предупреждала. Но разве молодые леди слушаются? Я всего лишь тамплина. И мои силы заканчиваются ровно на границе этого общежития. И вы, мои милые девочки, этим пользуетесь. А я не могу вам помочь за пределами моих возможностей.

Я про себя запомнила еще одно непонятное слово. Тамплина. Необходимо прочитать, кто это. А мадам продолжала с сожалением в голосе:

– Конечно, есть и моя вина. Я жалею вас. Молодые, горячие. – Она с задумчивой грустью смотрела мимо меня. – У Хьюди был молодой человек. Давние отношения. Считай, уже к свадьбе шло… Шло… – Она помолчала и горестно выдала: – Не дошло. Если правда, что ты говоришь, то девушка – пустышка. А у ее молодого человека очень влиятельный род. Они не примут пустышку в семью. Пусть радуется хотя бы тому, что жива. Может, еще сложатся отношения с кем попроще. После встречи с личем мало кто выживает. Ей повезло.

Мне от того, что говорила мадам, не по себе стало. Вот так в одночасье у Хьюди разбилась судьба и вера в светлое будущее. «Не примут пустышку». Как же горько ей будет, когда придет в себя и поймет, что больше не маг и сил у нее разве что кружку над столом поднять. Наверное, для этого мира потеря магии – это жизненная катастрофа, и я не смогу прочувствовать весь ужас, а следом и боль, что испытает Хьюди.

– Очень жаль, – грустно произнесла мадам Блейвес. – Хорошая девочка. Подавала большие надежды в артефакторике. Теперь ей придется перебраться в обычный институт. Если, конечно, моральные силы позволят. А то и вовсе забросит обучение.

– Почему вы, если слышали звуки, не вышли и не помогли ей? – Я задала вполне нормальный вопрос. Но глаза мадам моментально округлились, а лицо вытянулось в удивлении. Следом она нахмурилась, внимательнее смотря на меня. Цветок позади зашипел. Теперь я точно поняла, он живой.

– Что не так? – спросила приглушенно и только что взятое печенье обратно в тарелку положила.

Мадам сощурилась.

– Разве вы не знаете?

– Что я должна знать? Я, наверное, что-то упустила?

Взгляд мадам стал пристальнее. А я отчаянно быстро думала, как оправдываться.

– Меня сегодня целители зельем опоили, я еще в себя не пришла.

Лицо смотрительницы сразу расслабилось.

– Ах, вот оно в чем дело… А я смотрю, вы немного неадекватная. – Она чуть улыбнулась и махнула рукой. Цветок шипеть перестал. – Наши целители те еще алхимики. Вечно стараются экспериментировать. Уже не первый раз… Помню, как-то они вообще выбили память одной адептке. Так та полгода восстанавливалась. Никого не узнавала. – Сказала и посерьезнела. – Надеюсь, у вас не те же симптомы?

– А какие у нее были симптомы? – спросила я.

– Сонливость, вялость в ногах, желание поспать, сухость во рту, ощущение блуждающего дара, а потом она пошла, поспала и… Тю-тю… Проснулась другим человеком.

– Сонливость, вялость в ногах и руках… – начала перечислять я. – Я едва смогла встать в коридоре после встречи с деканом… А до этого я спала. Меня с трудом разбудили…

Мадам нахмурилась.

– Мне это не нравится. Вы помните, кто я?

Я нахмурила лоб, создавая иллюзию, что вспоминаю.

– Мадам Блейвес, вы присматриваете за девушками в общежитии.

Смотрительница кивнула. А я сделала самый тоскливый взгляд.

– Но я не помню, кто такая тамплина.

Женщина встала с места. Начал ходить по комнате, растирая виски.

– Тамплины – это духи-хранители, помещенные в живые тела и ограниченные определенным кругом, в котором могут находиться и воздействовать. У меня это женское общежитие. Вы помните, кто такие духи-хранители?

Отрицательно покачала головой.

– О нечистые! – Смотрительница всплеснула руками. – Неужели вы позабыли все магические термины! – Остановилась, схватила меня за плечи. – Попробуйте мне рассказать первые признаки неподчиненной нежити?

Вот это вопрос. А за ним последовал второй.

– При каких действиях используется магия первого уровня?

Я подняла голову и уставилась на нависшую надо мной смотрительницу поистине глупыми глазами.

Она снова застонала.

– Ужасно! Я надеюсь, что ошибаюсь, но, похоже, вы позабыли все свои знания, моя милая.

В самую пору разыграть полное разочарование и шок.

Вышло удачно.

Дрожащие губы, руки и все остальное, причитания в духе: – Что же мне делать?!

– Пока что ничего. Нужно дождаться утра, – вздохнула мадам. – Возможно, это кратковременное побочное явление.

Она отпустила мои плечи и обошла меня.

– Ступайте к себе, моя милая, завтра все будет понятно.

Мадам протянула мне руки, взяла мои пальцы и сжала в ладонях. Они у нее были мягкие и теплые. Если Блейвес и правда дух-хранитель, помещенный в тело, то, вероятно, она очень теплый дух, и свое тепло она готова отдавать другим.

– Верьте, все будет хорошо.

Я постаралась держать грустный вид.

Уходила глубоко опечаленная. Но не забыла и попросила себе парочку печенек. Я помнила, что в комнате сидит голодный Ми.

Вот только едва за мной закрылась дверь, я улыбнулась. Теперь я знала, как смогу объяснить отсутствие у себя знаний.

* * *

Войдя в комнату, вытащила печеньки и обратилась к сидящему на столе над раскрытой книгой Ми.

– Я принесла тебе перекусить.

Он замер и медленно повернулся ко мне.

Очень медленно. Переступая с лапки на лапку, разворачивая круглое тельце.

И посмотрел извиняющимися огромными глазами.

Что-то дожевал и проглотил.

И лапкой попробовал отодвинуть книгу подальше.

Та не подвинулась, и тогда он, не глядя, закрыл ее, шаркнув по обложке задней лапкой.

Мне стало не по себе.

Очень напряженно.

Что он мог жевать над книгой? Что он там прятал?

– Ми? – спросила я.

– Ми, – ответил он и отвел взгляд в сторону.

Я подошла. Взяла книгу. Открыла.

И удивилась.

Очень сильно удивилась.

Испуганно начала листать. Страница за страницей…

Ничего.

Ничегошеньки.

Книга была пуста.

Белые листы без единого слова и буквы.