Вираж и форсаж, демонстративный расстрел наполовину разрушенного бублика, корабль Андрея промчался дальше, соединяясь с огрызками сил защиты Акалона, которые воодушевились и рвались вперед. Акалон-4 пылал и горел, планета скрылась под облаком взрывом и из него то и дело вылетали новые ракеты и беспилотники, словно Буревестник продолжал сражаться.

Разумеется, все это делала Четвертая, которая несколько часов изучала образ действий Буревестника и их возможности, и сейчас пыталась подражать их скорости и смертоносности. Выходило слабовато, но для обмана вполне подходило, все равно через несколько суток слуги Хранителей разобрались бы, что их надули. В идеальных условиях им хватило бы нескольких часов, но Четвертая сейчас как раз трудилась над тем, чтобы испортить все условия.

Спровоцировать массированный ответный удар, настоящий геноцид планеты.

— В бой!

— Молодец!

— Присоединяйся, ударим и убьем!

Разумеется, Андрей согласился, как и предполагалось, в горячке боя никто не задумался особо, откуда тут ромб истребителя Бидака. Разворот, их набралась тут почти полноценная эскадра и они рассыпались сетью, расстреливая поврежденные бублики и тут же собрались, ударили кулаком по новоприбывшим, двум гроздьям шаров Винату, спешившим на помощь.

— Пропустить шары, ударить по цилиндрам за ними!

— Нужно снести шары и ударить ими по той эскадре с цилиндрами! – вырвалось у Андрея.

Винату ерунда, ими можно было пренебречь, но в лоб эти цилиндры цивилизации У’Квэла они не взяли бы, не хватило бы мощности. Только «игла» смогла бы проколоть, ворваться, но Андрея здесь официально не было, он якобы сражался на поверхности Акалона-4, разил врагов снизу вверх.

— Проходим ряды противника ордером «Двойная сеть»! Удар по цилиндрам! – последовал новый приказ.

Выкрик Андрея проигнорировали, ну да, бидакянин, храбрый, смелый, но не из сил защиты Акалона. Не просчет, невозможно было просчитать действия всех и каждого из кораблей в такой свалке, Четвертая выдавала рекомендации, Андрей уже сам отсеивал и прикидывал наиболее вероятные действия.

Следовало уходить, но огрызок сети камер, жалкие два процента, еще работал, и он хотел дождаться уничтожающего удара по Акалону-4, в дополнение к ударам по остальным планетам. Еще один флот уже заходил, готовясь накрыть Акалон-4, следовало всего лишь выжить пару минут, не выдать себя, получить информацию и уйти, но Андрея вдруг накрыло странным чувством, ощущением сопричастности.

Акатяне сражались, как и предполагалось, храбро, отважно, безумно, грызли врага, бились за свободу.

Точно так же могли бы биться земляне за свою систему.

— Во славу Бидака!! – взревел Андрей. – Смерть Винату!

«Игла» его сорвалась в запредельный форсаж, разом прошила силовые поля шаров, и очередь дестабилизирующих зарядов сотрясла «ножку». Шары кораблей затрясло, сталкивая друг с другом, и те, что успели вылететь, промедлили секунду, на секунду дольше, чем требовалось, и корабли начали взрываться, так как ничего не могли противопоставить скорости и мощи «иглы».

Андрей мчался в этом облаке, жалея, что не может его направить на цилиндры У’Квэла.

— Свободу не подбирают с пола, - вырвалось у него горячее, - ее вырывают из рук убитых врагов!

Разворот на месте и «игла» помчалась обратно, под хруст костяшек сжимаемых рук. Будь у него в руках руль, обязательно сломался бы, но мысленное управление как-то пережило, хотя Андрея сейчас раздирали противоречивые чувства.

Он хотел, горел, жаждал вернуться, ударить вместе с акатянами, биться до последнего за свободу их системы, даже осознавая всю бессмысленность этого действия в глобальном смысле. Биться, разить, повергать, убивать и вышвырнуть врагов прочь, освободить все Содружество от Хранителей, освободить тут всех от самих себя и этой пирамиды подчинения!

Хотел и жаждал, но разворачиваться не стал, так как помнил о миссии выше, к которой Буревестник шел двадцать лет и так и не дошел до конца. Сколько пришлось бы биться за истинную свободу Аката? Содружества? Имело ли смысл биться за них всех?

— Вот так, - вырвалось у него.

Остатки маскировки еще держались и «ромб» уходил все выше, уходя в чистое пространство, не прекращая получать информацию от камер. Так и тянуло выйти на связь с Четвертой, получить последние обрывки информации, но Андрей сдержался и тут.

Лишь вскинул руку к виску, салютуя напоследок.

Вырванный из атмосферы Акалона-4 кусок привел к сильнейшим ураганам, перетокам, и настоящая пепельная река носилась вокруг планеты, изрыгая фонтанчики ракет и беспилотников. Разрывы и зрелища лавы на земле, раскаленное жерло там, где находилась база Буревестника и куда флот У’Квэла нанес удар. Километровый в глубину кратер и атмосфера, ставшая непригодной для дыхания.

Цилиндры кораблей снижались, выбрасывая из себя капли мелких кораблей, сканировали, шарили, гибли во вспышках. Четвертая и силы обороны планеты продолжали сражаться, наверняка эфир был заполнен криками о свободе и пожеланиями смерти врагам, но Андрей отключился от него усилием воли, ощущая, что еще немного и даже он не выдержал бы.

Ринулся бы биться за свободу и сгинул бы, подвел всех.

— Не в этом ли дело, - вырвалось у него.

«Ромб» уже почти достиг нужной точки, откуда можно было уйти в короткую пульсацию, буквально за пределы системы, чтобы оттуда уже рвануть прочь без маскировки под возможности Бидака. Если враги не оставили там наблюдателей, конечно, такое тоже могло случиться, пусть сектанты и теряли разум при виде «слуг Уничтожителя», но в остальном действовали умело, толково.

Возглас Андрея был вызван ворохом мыслей о Льве.

Лев убил себя, чтобы за него не цеплялись, чтобы Буревестник улетел и продолжил борьбу, но впервые за двадцать лет (не то, чтобы Буревестник часто предавался размышлениям на эту тему, хватало других дел) Андрей подумал, что Лев мог просто устать от борьбы. Нет, Лев предвидел все трудности освобождения и осознал, что у него не хватит сил и он подведет всех.

Вторая Волна и Третья, битвы, битвы без конца, а твари все не заканчивались, неудивительно, что даже Лев дал слабину, не слишком повышал голос против той первой дипломатической миссии. Если бы не хитрый план Хранителей, все пришло бы к тому же, что сейчас, но без сопротивления. Никто не бился бы за свободу, не полыхало бы Содружество, не умирали бы миллионы и миллиарды живых каждый день.

— Нет, нет, - вырвалось у Андрея.

Он взял себя в руки, отогнал идиотские мысли, позывы сражаться за свободу Акалона-4 и размышления о бесполезности происходящего. Нет сослагательного наклонения в том, что уже случилось! Да, Хранители могли присоединить мирно, но они решили сохранить кормушку и сами выстрелили себе в ногу, а то и в живот.

Сражаться! Сражаться до конца!

«Игла» вошла в пульсацию, и Андрей чуть расслабился, у него была минута-другая проверить информацию с камер, хорошо ли вышло, не засветилось ли там лишнего. Можно было подготовиться к возможной засаде на выходе, но Андрей не сдвинулся с места, сосредоточившись на своих мыслях.

С чего он вообще преисполнился сомнений именно сейчас, в разгар битвы? В преддверии новой битвы, критически важной для спасения Земли? Страх? Нет. Не уверен в победе? Все те же три процента за победу, ничего не изменилось.

Лев? Лев!

Можно ли было винить Льва за то, что он усомнился в своих силах? Всю жизнь отдавший борьбе и уже уступавший тварям, терпевший поражения, сколько сил он растратил в тех битвах? Смертельно раненый, он вполне мог ошибиться в оценке своих сил, но все равно сдался и уступил.

Андрей ухватил себя за грудь, сжал пальцы, вонзая их в плоть, словно собирался вырвать сомнения вместе с сердцем. Лев уступил, но они не уступят! Права Алина, миллиарды живых не стоили и не стоят одной слезинки земного ребенка! Им дали силы, неведомо кто, неведомо зачем, может даже тот неведомый Уничтожитель, но не плевать ли?

Разве не следовали они путем «все на пользу, все для освобождения Земли?» Чужие силы? Зато они есть!