— Вот, а вам все равно снится. Вы слишком много думали о таких вариантах, поэтому приняли меры, но при этом настолько ярко представляли их реализацию, что она теперь лезет вам в голову и во сне.

— Возможно, — проворчал Лев, — но это все равно не объясняет, почему мне раньше такого не снилось. Я всегда стараюсь учесть все варианты, учитываю, насколько они реализуемы, и, разумеется, представляю последствия реализации того или иного варианта, почему бы и нет? Голова на плечах есть, воображением я не обделен, так что все это привычная процедура, которую я проделывал сотни раз.

— Тем не менее, — мягко, но настойчиво сказала капитан Зайцева. — Либо непрерывно думайте и представляйте варианты, в которых вы побеждаете тварей. Всех тварей на планете. Либо ускорьте проведение операции.

— Успешное проведение поможет избавиться от снов, переведя их окончательно в плоскость нереализованного? Интересная мысль, но ускорить, никак не получится. Через неделю и ни минутой раньше!

Лев встал и начал собираться. Казалось, какая-то неожиданная мысль его посетила, но генерал всего лишь «проветрил голову», поговорил, убедился, что в целом ничего страшного с ним не происходит, ну а сны. Что ж, бывали с ним ситуации и страшнее, и наяву. Взять хотя бы навязшую в зубах операцию «Огненное кольцо»! Вот уж там был кошмар так кошмар, а здесь так, мелочь, не стоящая даже потраченного на визит времени.

И вот 29 ноября 2399 года началось.

В день «Х» были вскрыты конверты, и командиры, думавшие, что будут учения, с удивлением узнали, что учения будут, скажем так, чересчур реальны. Выдвинуться в Рим, перекрыть такие-то и такие-то улицы, занять такие-то перекрестки, никого не пропускать, взаимодействовать с соседями, таблица кодов и пропусков прилагается, и так далее. По замыслу Льва, и в полном соответствии с мудростью Прежних, «слона следует есть по частям». Поэтому часть войск блокировала все въезды и выезды из города, получив приказ стрелять на поражение в любого.

Другая часть взаимодействовала с проверяющими группами, и, продвигаясь, с севера на юг, постепенно охватывала весь город. Третья часть заранее блокировала основные магистрали и дороги внутри города, делая перемещения больших масс горожан невозможным.

Город оказался полностью парализован, и жизнь замерла.

Объявления в громкоговорители, что проводится военная операция и всем следует оставаться в своих домах, мягко говоря, не добавляли спокойствия горожанам. Как и было задумано Львом. Ему как раз требовалась взбудораженность, чтобы псионики поддались общему настроению и начали суетиться и паниковать, выдавая себя. Для отдельных проверок еще присутствовали сотрудники подразделения 23, но их было слишком мало. Поэтому генерал заранее распорядился водить к ним на проверки только «подозрительных», выдав их за следователей по особо важным делам.

Все во имя того, чтобы псионики, их руководство, не прочло в головах солдат и оперов истинную причину операции. Одно время Лев размышлял на тему того, чтобы заранее довести до всех истинную причину, рассуждая так, что раз псионики будут о причине знать, то будут нервничать вдвойне и выдадут себя. Потом он сообразил, что в первую очередь тогда псионики надежно спрячутся или сбегут из города, и начал разрабатывать планы маскировки.

Управляющая компонента столицы в виде Совета не должна была пострадать: Октагон зачистили вчера, и пока что никого оттуда и туда не впускали и не выпускали. Паралич города, по планам Льва, должен будет продолжаться минимум двое суток, и как сократить это время, генерал так и не придумал. Неизбежны будут перестрелки, трупы, бюрократические накладки, неразбериха и прочее, но это все будет оправдано достижением цели.

Если. Если цель будет достигнута, думал Лев, жуя сигарету.

Потом понял, что от начала операции прошло всего пять минут, а он уже успел передумать все мысли на сутки вперед, и если так пойдет и дальше, то он просто измотает сам себя, и в нужный момент не успеет среагировать так, как должно. Поэтому Лев встал, надел легкий бронежилет, проверил оружие и патроны, и покинул бункер.

— Выдвигаемся на полевой КП возле Октагона, между шестой и седьмой башнями, — распорядился он на ходу. — Машину мне, БТР «Дикобраз — 3», и трех сопровождающих в охрану.

— Товарищ генерал.

— Бегом! Связь организуйте!

Попутно, пока БТР ехал, а Льву поступали краткие отчеты, он оценивал расположение войск, как организованы пропускные пункты, как действуют солдаты и наблюдатели. Подобные операции не проводились уже давно, так что опыта ни у кого особого не было. Зачищать и защищать города от тварей немного не то же самое, что аккуратно взаимодействовать с горожанами, ожидая противодействия. При эвакуациях и выселении тоже все по-другому проходило, не говоря уже о том, что город — миллионник на планете был один, и его эвакуацию еще ни разу не проводили.

Максимум, отводили часть населения, и то, это было давно и в других условиях.

Поэтому Лев спокойно смотрел на то, что запланированное расходилось с воплощением на практике. Только бросал короткие, отрывистые замечания, мол, исправьте, переделайте и так далее. Глубокие теоретические познания из материалов, оставленных Прежними, помогли Льву в разработке этой операции, и позволяли подмечать самые грубые ошибки. Но можно было не сомневаться, что там, где он не проезжал и не видел, дела обстоят примерно также. Лучше, чем можно было ожидать, но хуже, чем требуется.

Оставалось уповать только на психологические расчеты, наблюдателей, и на то, что у противной стороны тоже нет опыта противодействия таким операциям. Как говорится, кто больше совершит ошибок, тот и проиграл. Расходясь часовыми стрелками, с севера, из позиции 12.00 две волны должны были поочередно проверить весь город и схлопнуться на 6.00, на юге. Разумеется, город по площади не являлся кругом, но такие мелочи никогда не смущали Льва в изобретении образов и аналогий.

«Полевой» командный пункт, оказался огромным зданием, в котором, подобно муравейнику, носились люди. Видимый хаос изнутри оказывался четко упорядоченной структурой, в которой сведения и данные доставлялись с максимально возможно скоростью. Доставлялись в центр здания, где в огромном зале группа офицеров их обрабатывала, сводила, отправляя потом Льву, управляла перемещениями войск и реагировала на обстановку.

Огромная карта Рима на стене, на столе, гул, шум, экраны, донесения, и Лев с удовольствием окунулся в эту стихию. Здесь его хотя бы не осаждали чрезмерные мысли, так как мозг получил достаточную нагрузку и сосредоточился на сиюминутных аспектах операции.

— Полностью проверена седьмая линия.

— Выдвинуть полевые кухни рокадно, вот здесь.

— Взрыв на...

— Проверяющие обстреляны вот здесь, двое погибли.

— Обнаружено убежище в подвале на углу Гарибальди и двадцатой, идет проверка.

— Десять убитых, подрывник — смертник.

— Выдвигаются резервы второй волной, перехвачены трое подозрительных личностей.

— Медики развернулись полностью, парк и озеро имени двадцатого августа полностью оцеплены.

— Перехвачены двое, пытавшиеся проникнуть за периметр Октагона. Ведется допрос.

Лев дирижировал операцией, как оркестром, успевая реагировать, и не следя за временем. На седьмой час операции, во второй половине дня, появились первые признаки недовольства горожан. Сопротивление помаленьку нарастало, темпы продвижения снизились. Лев учитывал это в расчетах, но без конкретных цифр.

К исходу десятого часа операции, генерала вызвали в Совет.

Лев вначале отмахнулся, в конце концов, полный доклад о том, что происходит, и будет происходить, он отправил сразу после начала операции. Этого, по мнению генерала, было достаточно, но его продолжали вызывать, и Лев, с огромным раздражением, оторвался от операции и ответил на вызов.

Начало разговора было спокойным, но уже через пять минут Лев почти кричал.