Но все равно тревожное и зыбкое ощущение ночных проблем продолжало тревожить Андрея.

У всех у них, кто учился у Льва и был в группе «Буревестник», обострилось со временем чутье и предвидение. Дюша, к примеру, изначально имел «чуялку» на тварей, и со временем таковая проявилась у всех, в той или иной степени. Иначе было не выжить, в походах и заданиях Льва, и теперь тревожная заноза ощущения будущих проблем беспокоила Дрона. Андрей прикрыл глаза, пытаясь разобраться, но ничего не вышло.

Опять же Дюша, дававший уроки остальной группе, утверждал, что у него ушло не менее десяти лет на то, чтобы освоиться со своим чутьем, прорезавшимся еще в детстве. Ложные сигналы, и осознание по факту, когда проблемы уже пришли, а к чутью не прислушались — только самые легкие из проблем по развитию умения чуять.

Сдавшись, старший сержант открыл глаза и приказал удвоить караулы, решив также бодрствовать вполглаза всю ночь, для подстраховки. Тоже умение, которое развилось благодаря Льву и его заданиям, на грани выживания. Иногда приходилось не спать неделями, и пришлось развить в себе навык такого вот полусна. Мозг вроде и дремлет, а вроде и фиксирует, что вокруг происходит, и готов вмешаться в любой момент. Это нельзя назвать полноценной заменой сна, но все же усталость и измотанность подступали медленнее в разы, и пару раз такой полусон спасал группу.

Затем он долго всматривался в темноту, адаптируя глаза после костра, и только начав различать детали местности вокруг, Дрон позволил себе закрыть один глаз и погрузиться в осознание прошедшего дня. По всему выходило, что возврат в морскую пехоту, если выпадет случай, будет очень болезненным и тяжелым. Сместились навыки, и хотя прошлое не забылось, действовал он сегодня, скорее как командир группы диверсантов, нежели комвзвода морпехов.

Мысль о том, что возможно именно это и позволило отбить плацдарм, Андрей отогнал, как недостойную.

Что ж, подумал Дрон, я уже давно пережил уход из морпехов, переживу и то, что вернуться не удастся. Судьба, предложенная Львом, в конце концов, не хуже, и тварей можно убить больше, не слишком подвергая опасности окружающих.

То, что Андрей изжил в себе «морскую болезнь», даже не пришло ему в голову.

В начале пятого утреннего часа, за час до очередной смены караулов, твари пришли.

Потом уже было оценено, что подкрадывались они не менее шести часов, прежде чем сделать рывок. Караулы, откровенно просмотревшие подползание, были моментально уничтожены. Неизвестно, что случилось бы с батальоном, в конце концов, морпехов было много, они были отважны, а твари все-таки нашумели.

Но моментально проснувшийся Андрей вскочил и заорал, не хуже громкоговорителя.

— Твари! К бою!

И подавая пример, первым начал стрелять, обозначая направление атаки тварей. Лагерь ожил, началась стрельба, и порыв тварей натолкнулся на непреодолимое сопротивление. Уже на следующий день было установлено, что погибло пять сотен Кусателей, сопровождавших не только полсотни Преследователей, но и трех Горелок в тылу. Корабли, стоявшие близко к берегу, для прикрытия морпехов и снабжения, в сущности, избежали скорой и позорной гибели. На линии корабли-берег, противодиверсионные мероприятия не проводились, и наблюдение осуществлялось формально.

В общем, попытка одновременно съесть несколько целей, в очередной раз неудавшаяся.

Твари, как уже неоднократно говорилось, не блистали тонким воинским искусством и тактикой на уровне орд и стай. Стратегически — да, там все было отлично, пока бдил Сверхмозг. На уровне тактики отрядов, большей частью сводилось к ударам в лоб и давлению массой. Вот и сейчас, даже те минимальные шансы на успех, которые были у нападавших, Андрей свел к нулю.

— Бей!! — разносилось по лагерю.

— Ррааа, — рычали твари.

Стрельба, грохот, неразбериха. Так что без потерь не обошлось, от «дружественного огня» пострадали двадцать три морпеха, и стоило только радоваться, что погибло из них только пятеро. Остальные отделались ранениями в те или иные части тела. Также Андрей составил и отправил Льву отдельное сообщение, о случившемся.

Еще научникам сломали часть аппаратуры, но те ожидали такого, и самые ценные приборы заранее спрятали, а то, что сломали — легко можно было заменить.

— Из Рима получено распоряжение: отвести корабли на безопасную дистанцию, но не менее десяти километров от берега.

— Мы не сможем прикрыть огнем на такой дистанции наши части. Точнее говоря, сможем, но рассеивание снарядов, и отсутствие визуальной корректировки… вероятность ударить по своим резко возрастает.

— Предлагается, — заглянул в телеграмму, — также осуществить полный комплекс противотварных мероприятий, а также указывается, что потери кораблей недопустимы.

— Расстрел или урановые шахты?

— Не указано! Но вы же знаете Льва!

— Кто ж не знает Римского Льва? — риторически изогнул бровь кап-один. — Вот только чтобы он понимал в морских делах?

— Тут сказано, что потери флота — ставят под угрозу всю Федерацию, и будут рассматриваться соответственно, в отличие от батальона морпехов.

— Да, вот только чую за потерю батальона морпехов, нам тоже не пряник с наградой выдадут. Какие будут предложения?

— Задержать отход флота на несколько часов, скажем, капитан одного из кораблей высадился на берег, чтобы скажем… наградить. Да вон хотя бы старшего сержанта Майтиева! Который, несомненно, спас всех морпехов, вовремя подняв тревогу! Награду… ну там что-нибудь из флотского диапазона, чем там капитаны кораблей могут награждать.

— Разумно, разумно.

— Ну и вот, ведь важное дело — награждать людей, которые спасли всех? А без капитана корабль уйти не сможет, натяжка, конечно, но сойдет в нашем случае. И в результате все корабли задержались, скажем, на шесть часов. Церемония награждения, связи не было, то да се, неизбежные на море случайности.

— И что в итоге?

— Научники закончат программу, точнее говоря, будут близки к ее завершению, и во избежание ненужных потерь, мы, то есть вы, просто задержите выход своей властью. На один — два часа, не более, вот сообщение от научников!

— Что они там ищут хоть?

— По тварям, их следам, численности, содержимому желудков и прочему высчитывают, где тут у них ближайшие базы, чтобы потом по ним найти местный Мозг.

— Надо же, до чего наука дошла, — удивленное покачивание. — И что, получается?

— Более-менее. Насколько мне известно, как правило, они указывают диапазон убежищ и баз, а уже потом разведка работает по координатам. Всяко легче, чем пустыню целиком обшаривать.

— Если же Мозг находится далеко?

— Не знаю, там уже диверсанты работают, наше дело — высадился, закрепился и всех убил. Мозги если и прятались на берегу, то, наверное, еще во времена Темных Лет.

— Хорошо! Так и сделаем! Риск, конечно, есть, но раз дело идет к тому, чтобы увести и корабли, и людей, оно того стоит!

Вот так Андрей Майтиев получил еще одну медаль в дополнение к уже имеющимся у него. Отнесся к этому старший сержант равнодушно, ибо считал, что просто исполнил свой долг. Не дают же медали за то, что люди чистят зубы по утрам? Конечно, кого-то могло бы и покоробить такое отношение, но Андрей слишком давно воевал, чтобы принимать такие ситуации — как с тварями, так и с чужим отношение — близко к сердцу.

Что касается ситуации с научниками, то здесь получилось двояко. Следов присутствия поблизости Мозгов обнаружено не было (и в принципе это было ожидаемо, в той или иной степени), но зато был сделан любопытный вывод, что твари идут на побережье напрямую через пустыню Сахара. Величайшая пустыня мира, с которой не смогли справиться Прежние, за прошедшие четыре века еще более разрослась, продвинулась на все четыре стороны, и никто уже с ней не боролся, не исследовал, даже не пытался замерить скорость, с которой пески поглощали Африку.