Спартак вдохнул. Выдохнул. Еще вдохнул, но помогло не сильно.

— Товарищ генерал! — обратился Спартак к спине Льва, пересиливая страх. — Сигнала нет. Видимо, кабели повреждены.

— Чтооо? — прошипел Лев, оборачиваясь. — Ты же говорил, что центр исправен!!

— «Убьет», понял Спартак. «Голыми руками прямо здесь убьет». По слухам, Римский Лев мог порвать Преследователя в рукопашной один на один, и сейчас как никогда эти слухи казались правдивыми. Лейтенант сглотнул и зачастил.

— Питание подается, аппаратура работает, но ни одного спутника не обнаружено. Без этого установление связи…

— Лейтенант, мне насрать, — свистящим шепотом перебил его Лев. — Делай, что хочешь, хоть сам в рупор кричи, но чтобы связь была!!!

Мысли Спартака скакали, он одновременно пытался следить за надвигающимся взбешенным Львом, шарил взглядом по центру связи, пытаясь найти запасные кабели, обдумывал, как бы дать деру отсюда, обзывал генерала «лысой мордой» и прикидывал свои шансы выжить. Неизвестно, чем бы все закончилось, но дверь скрипнула, пропуская внутрь капитана Имангалиева. Генерал мотнул головой, как будто стряхивая наваждение, и уже нормальным голосом приказал:

— Лейтенант, закончить ремонт. По окончании доложить. Бегом.

— Есть! — почти заорал Спартак.

Ноги сами понесли его из помещения. Бегом, бегом на крышу, и плевать, что основной кабель так просто не починишь, там, на крыше, нет Льва, и в этом сейчас заключалось для Спартака подлинное, не передаваемое никакими словами счастье. В спину ему донесся короткий диалог.

— Что?

— Майор Прохоров только что скончался.

– [цензура]!!!!

Удар и хруст чего-то, но Спартак не стал оборачиваться. Выскользнул за дверь, подумав «опять разминулся со смертью на волосок», и быстро полез на купол. Основной кабель, соединяющий электронику с антенной, оказался перерезан чем-то острым. Если бы в первый раз Спартак вдумчиво осмотрел все вокруг, то сразу заметил бы это. «Всё Лев виноват», злобно засопел снайпер, «бегом, бегом, вот и допрыгались». Присмотревшись, Спартак понял, что вполне в силах починить кабель — сделать скрутки на каждый из проводов, благо схема знакомая, потом замотать все целиком и закрыть от дождя и снега. Посильная задача, но время, время! Минимум два часа уйдет, и то, если носиться, как укушенный.

Ничего не поделаешь, пришлось слезать и докладывать, как есть. Пот от жары и страха заливал спину, но обошлось: Лев отреагировал на удивление равнодушно. Не то, что убивать не стал, даже не пригрозил ничем. Только уточнил, годятся ли для связи рации на «Дикобразах». Спартак уверенно ответил, что нет — слишком маломощные, максимум до 10 км и то на равнине. В бою или там на марше пойдет, а вот в такой ситуации, когда еще горы дополнительно искажают и глушат сигнал — бесполезны. Лев покивал и приказал продолжить ремонт. Вяло так приказал, без огонька. Тем не менее, Спартак ринулся вперед со всем усердием, лишь бы подальше ото Льва. Потухший, безжизненный генерал, с тихим голосом наводил на снайпера еще больше ужаса.

Мысли о быстром романчике окончательно покинули Спартака. Ему предстояло несколько часов ремонта под палящим солнцем.

Тем временем Лев молча курил под палящим солнцем. Гибель Леонида, разгромленный гарнизон — не так себе неделю назад генерал представлял приезд на форпост. Самым легким в такой ситуации было бы согласиться с комиссией: закрыть форпост, похоронить умерших, взорвать строения и уехать. Мало ли укреплений на границе! Когда требовалось, Лев мог и умел решать быстро, но именно сейчас интуиция ему шептала: «Не торопись!» В конце концов, решил Лев, если дела пойдут плохо — закрыть форпост всегда успеется. Хитрый План еще можно реализовать, и то обстоятельство, что воплощать оный план в жизнь будет личный состав, служивший под руководством Леонида, придавало Льву некоей мистической уверенности. Момент слабости — закрыть всё и уехать! — прошел.

Лев закрыл глаза, как бы отдавая дань памяти всем умершим. Сосредоточился, отодвигая печаль и скорбь в сторону. Потом, все потом! Всю жизнь ему приходилось задвигать эмоции в сторону, что ж, он сделает это еще раз. И помянет погибшего соратника потом, когда будет время. Сейчас же следовало подумать о живых. Связи нет и не будет, следовательно, нужно как можно быстрее отправить вниз остатки комиссии, пусть заберут раненых. Жаль, конечно, что при таком раскладе второй «Дикобраз» себе забрать не получится, но и [цензура] с ним. Техника будет, потом, но будет, а людей спасать надо сейчас.

И генерал отправился к раненым. Лейтенант Кроликова, закусив губу и низко склонившись над бумагами, заполняла карточки раненых. Помимо майора скончался еще один рядовой, их тела уже передвинули в сторону. Лев вдохнул-выдохнул — потом, все потом! — и обратился к Алине.

— Лейтенант Кроликова, подготовьте тяжелораненых к транспортировке на БТРах.

Она вскинула на генерала глаза, полные слез. Куснула губу со всей силы. Лев пояснил.

— Здесь им точно никто не поможет. Так у них будет хотя бы полшанса.

— Есть! А…

— Всех остальных, кого в состоянии вылечить — в медпункт, на перевязки, уколы, чтобы быстрее вставали на ноги. Остальную медицинскую отчетность — тоже представите, но потом. Сейчас — транспортировка. Готовьте тяжелораненых и поскорее. Приказ понятен?

— Так точно, товарищ генерал!

Время поджимало, но Лев все равно первым делом присел возле тела майора. Искаженное предсмертной агонией, оно ничуть не напоминало того веселого парня, вместе с которым Лев выпускался из училища 37 лет назад. Помолчал, закрыл мертвому глаза и прошептал: «Извини, Леонид, не успел. Покойся с миром». Раненые, кто оставался в сознании, старательно отводили глаза и делали вид, что разглядывают склоны ущелья.

Затем Лев направился к «Дикобразам» и стоящим рядом полковникам. Те о чем-то тихо переговаривались, наблюдая за ремонтом проломленной стены. Генерал ощутил мгновенный выплеск злобы — лучше бы помогали! — но подавил его усилием воли. Не время и не место злиться на столичных чистоплюев, вначале дела.

— Полковники, слушай мою команду! Собираете своих бойцов, грузите раненых и едете обратно! Вертолетов не будет, так что двигайтесь в темпе. Для тех, кто не понял, поясняю. Все делать бегом и это приказ!

— А как же работы? — полковник Новиков обвел рукой форпост.

— Сами справимся, — отрезал Лев. — Снайпера останутся здесь, остальных забирайте и мчитесь вниз.

— Часть ушла вниз, в ущелье, подымать тела, — как-то беспомощно ответил полковник.

Лев обернулся и жестом подозвал к себе капитана Имангалиева.

— Асыл, бегом, одна нога здесь — другая там, отзови из ущелья всех, кто приехал с полковниками. Пусть бросают все и бегут вверх. И сам готовься — поедешь вниз, я тут пока набросаю бумаги, передашь… кому нужно.

Асыл козырнул и умчался.

— Что стоим? — обратился Лев к полковникам. — Собирайте людей, сколько можно повторять!

— Товарищ генерал, но раненые! У нас бэтэр, а не медицинский транспорт!

— Знаю, знаю, не все доедут живыми, — отмахнулся Лев. — Связи нет, военврач убит, так что это — единственный шанс хоть кого-то спасти. С вами отправится мой адъютант, капитан Имангалиев, прикроет тылы. Но если вы и дальше будете тянуть время разговорами — клянусь своей лысиной, капитан поедет старшим по команде!!

Полковники, тяжело вздохнув, отправились по форпосту — собирать людей. Более чем прозрачная угроза Льва о разжаловании возымела действие. Формально генерал не имел такого права, но о Льве ходило столько безумных слухов, что полковники решили не рисковать. Ближе всех находились водители «Дикобразов», насмешливо рассматривающие универсальный строительный комбайн, все-таки сумевший выехать из бокса и отправившийся к проломам в стене. Устаревшая, повидавшая виды модель, чихала, лязгала, пофыркивала, но все же двигалась. Гордо восседавший в кабине Виталь ловко дергал рычагами, разгребая обломки и забрасывая их в утробу комбайна. Второй механик-водитель, с перевязанной ногой, стоял рядом с кабиной и стучал по частям комбайна гаечным ключом. То, что по правилам безопасности находиться вне кабины и стучать по работающей технике запрещалось, его не останавливало.