Мерно взмахивали могучие крылья ланд-тархов, свистел ветер, неспособный даже самую малость остудить пылающий жар в груди преследователей, а где-то впереди с не меньшей скоростью мчались преследуемые, нацеленные на одну им ведомую точку в просторах Северо-Западного океана, и к этой же точке стремился, используя средства отнюдь не магические, человек или нечеловек, именующий себя Черным Гладиатором.

Достигнут ли они цели, пересекутся ли их пути и что же будет дальше?

Нет ответа: вновь черное пятно закрыло узел виртуальных мировых линий, да и сами линии натянулись, как струны, грозя разрывом Ткани Мира…

Ретроспекция 4. Из мнемоблокнота Андрея Троекурова.

Предваряя непосредственно текст заметок, следует отметить, что КМП с этими записями был найден на квартире Андрея Троекурова после его гибели в 2385 году, когда ведомый им джампмобиль, потеряв управление, врезался в поверхность Фобоса, превратившись в облако раскаленной плазмы. Причины катастрофы так и остались невыясненными. И еще: в тексте обнаружились три лакуны непонятного происхождения.

Появление этих заметок было вызвано, в первую очередь, моим жгучим интересом к личности Оракула (под таким именем этот человек – или нечеловек – проходил по нашему, обожающему секреты ведомству; так буду называть его и я).

Перечитал написанное и решил уточнить один момент, как я его понимаю. Оракул – и человек, и нечеловек. Одновременно.

Поясню. Человеческая сущность в Оракуле занимает часть (быть может, ничтожную) в его нечеловеческом “метаэго”, но она есть и она неизменна. Более того, мне кажется, я догадываюсь о причине этой неизменности.

Так получилось, что я в течение некоторого времени безотлучно находился возле Оракула. Это исключительно точная формулировка: я действительно находился возле Оракула. Не более того. Хотя по замыслу моих руководителей Оракул должен был стать моим пациентом, имея в виду, что я психиатр и психоаналитик. С таким же успехом на врача-косметолога могли возложить задачу выведения пятен на Солнце. Естественно, что всю бредовость этой затеи Оракул продемонстрировал быстро и убедительно. Слова “естественно” и “продемонстрировал” относятся к человеческой сущности Оракула, “быстро” и “убедительно” – к той, что лежит за ее границами. Тем не менее меня оставили “находиться возле”, и, признаюсь, даже в этой роли мне совершенно не было скучно. Не по себе – было. Скучно – нет. Особенно когда я научился (или Оракул мне позволил?) улавливать своеобразное пси-эхо, “отголоски” или “тени” его напряженных, но вполне человеческих размышлений (хотя сам процесс мышления Оракула чаще всего происходил с совершенно нечеловеческой скоростью). Я скрыл этот факт от начальства в силу причин, о которых я не могу упомянуть даже в этих сугубо личных записках; возможно, когда-нибудь я это сделаю.

Насколько я смог судить по крохам дошедшей до меня информации, Оракул занимался системным анализом философских, религиозно-философских и религиозных учений в свете идей Мак-Киллана – в частности, его постулата о первичности информационного поля (ИП) как некоего генерального плана, по которому развивается материальный мир (сравните известное: в начале было Слово). В круг интересов Оракула попала также многочисленная футурологическая литература – от серьезных научных исследований до беллетристики.

Конечно, я не смог адекватно донести то, что содержалось в шорохах пси-эха; впрочем, вряд ли кому-либо это удалось бы лучше, и речь здесь не о способностях к изложению – у многих она выше, – а о принципиальной недостижимости полной адекватности. Могу привести пример: голографический снимок предмета, сделанный любительской камерой “Олимпик”, по качеству заметно уступает снимку из “Дайнемикс-101-люкс”, но очень незначительно – по адекватности воспроизведения; не следует, однако, забывать, что есть вещи, которые не в состоянии снять ни одна из ныне существующих камер.

(Перечитав предыдущий абзац, внутренне хохотнул: он явно ориентирован на возможного будущего читателя, хотя, как я уже отмечал, сие весьма маловероятно – разве что в отдаленном будущем – в силу тех же, не подлежащих разглашению причин; кстати, “заниженная оценка самого себя” весьма характерна для некоторых процессов сублимации психики – о, великий Фрейд!)

Теперь более конкретно о том, что донесло до меня пси-эхо (и в чем я смог – хоть в какой-то степени! – разобраться). Прежде всего это был мощный, стремительный поток образов и абстракций, в том числе словесных; из последних мне удавалось порой выудить то слово, то фразу, которые не имеет смысла приводить в отрыве от контекста, оставшегося, увы, “за кадром”. Иногда мне везло, и я улавливал, как мне казалось, то, что можно было трансформировать в несколько фраз, объединенных одной идеей, и уж совсем редко – во вполне связанный текстовый блок (хотя и не без лакун или совсем уж сомнительных мест, которые я, понятно, опускал). Но даже из того объема фактического материала, который оказался в моем распоряжении, я перенес в мнемоблокнот лишь то, что показалось наиболее:

а) достоверным (хотя о полной “достоверности”, естественно, и речи быть не может – см. выше; кстати, ощущение недостоверности, неадекватности моих записей мыслям Оракула угнетало меня более всего и преследует меня по сей день);

б) более или менее понятным мне самому (чего греха таить, в мыслепотоках Оракула преимущественно царила столь высокая заумь, что моих скромных мозгов просто не хватало даже для кажущегося понимания);

в) лично мне интересным (последний критерий хоть и носит субъективный характер, но льщу себя надеждой, что когда-нибудь… впрочем, об этом я уже говорил).

Кстати, мне нравится фантастика, которой Оракул также уделил внимание, и сей факт, честно сказать, меня очень обрадовал (уже если такая ЛИЧНОСТЬ…). И это сразу же для меня перевело этот жанр литературы из разряда, скажем так, не весьма афишируемого хобби в явление самого высокого культурологического смысла. И тут же до меня дошло (интересно, где были мои мозги раньше?!), что даже среди самых высоких вершин литературы нередко встречаются такие, где элемент (или элементы) фантастики занимают очень важное место. Начиная, между прочим, от самого Гомера. В этой плеяде и Данте, и Свифт, и Пушкин, и Уэллс, и Булгаков, и Маркес, и многие другие… вплоть до Пауля Дженесси, получившего Нобелевскую премию 2231 года за роман “Воскресшие в небытие”. Я уж не говорю о “чистых” писателях-фантастах, среди которых тоже немало выдающихся мастеров пера.

Что искал в фантастике Оракул? Как золотоискатель прошлого просеивал песок в поисках крупиц золота, так и Оракул пропускал фантастику через свой титанический мозг, ища и находя идеи, которые он назвал “столбовыми вехами цивилизации”; фантастику, содержащую такие идеи, он определил как “концептуальную”, в отличие от произведений, исследующих тонкую и сверхтонкую структуру информполя и все многообразие обратных связей “человек – ИП – человек” (замечу в скобках, что даже самые талантливые писатели, работавшие в этом направлении, едва ли подозревали, что они создавали на самом деле, думая, что исследуют только человеческую душу). “Концептуальную” фантастику Оракул, в свою очередь, подразделял на “концептуально-модельную” и “мета-концептуальную”; более подробно об этом будет сказано ниже словами (хочется надеяться!) самого Оракула. Завершая “лирическое вступление”, я не могу не привести дословно (я почти уверен в этом) мысль Оракула, как нельзя лучше характеризующую вышесказанное: “Ознакомившись со множеством произведений, написанных в жанре фантастики, то там, то сям натыкаешься на золотые самородки глубоких концепций, на драгоценные россыпи умных и тонких гипотез, а порой дивным блеском сверкнет бриллиант гениального озарения”.

Фактический материал записок я (отчасти условно) разнес по разделам: 1) о физической картине Мира; 2) о философских и религиозных учениях; 3) о футурологии, социологии и фантастике. В тексте не понятые мною места обозначены многоточием, мои комментарии (если я ощущал необходимость в таковых) даны курсивом в скобках.