…В это утро Рангар любил ее с такой доселе невиданной страстью, с таким самозабвением, что потом, когда они лежали в объятиях, обессиленные, ей даже стало страшно.

Потому что это было словно в последний раз.

В эту ночь Рангар почти не спал. А когда все же прикорнул на тэн-другой, сон словно был не сон, потому что спало тело, а дух бодрствовал, и в распахнутые шлюзы сознания вольно проникали странные мыслеобразы, но все-таки законы сна диктовали свое, и эти образы не могли восприниматься и трактоваться адекватно, и поэтому когда он проснулся, то вертящиеся в голове знакомо-незнакомые слова "монохроматическое излучение", "колебание в противофазе", "интерференционное затухание" воспринял как приблудные, случайно забредшие из-за завесы, из той части сознания, где таилась его прежняя память. И конечно, он не мог и предположить, что в этих словах хранится разгадка всей той жути, что ожидала его. Ладу и Фишура днем, утро которого уже наступило.

Установившийся распорядок был строго выдержан и на этот раз: подъем, тренировка, умывание, завтрак. Вот только тренировались усерднее, умывались тщательнее да завтракали калорийнее. И когда выехали на тракт, усыпанный розовыми блестками восходящего солнца, по-прежнему на козлах фургона восседала Лада, а рядом неторопливо рысили верхом Рангар и Фишур, но теперь запряжен был только один тарх, а другой, оседланный, бежал рядом с фургоном, так что Лада могла в любой момент превратиться из кучера во всадника.

Тэна через три они, не останавливаясь, проехали какую-то деревушку, где даже зоркий глаз Рангара не смог приметить ни одного человека. Лишь занавеска слабо шевельнулась в окне одного из придорожных домов – и все.

Еще через тэн небо как-то необычно изменило цвет, слово в густую голубизну подмешали охры. В ушах возник едва слышный, точно комариный, звон. Вновь замигало синими сполохами кольцо Рангара, и вновь как-то неуверенно, словно в растерянности. На горизонте, где ровный как стрела тракт превращался в точку, встали к небу исполинские туманные столбы. Небесный свод продолжал менять цвет, и теперь по нему поползли разноцветные полосы.

"Ого! – подумал Рангар, сжав зубы. – Да тут, кажется, задействованы такие силы, что не только нас могут стереть с лица планеты, как букашек, но и саму планету отправить в тартарары".

Он посмотрел на Ладу. Девушка ехала бледная, с плотно сжатыми губами, а в широко открытых глазах, устремленных вперед, плескались страх и ненависть. Впрочем, ненависть преобладала, и Рангар подумал, что когда дойдет до схватки (если дойдет!), то выпущенные стрелы точно лягут в цель.

Фишур тоже был бледнее обычного, но выражение его лица поразило Рангара: в жестком прищуре глаз полыхала ненависть гораздо более жгучая, а губы были сложены в улыбку презрительную и вызывающую, будто предназначенную адресату вполне конкретному и хорошо ему, Фишуру, известному. Рангар даже рот открыл, чтобы спросить об этом, но не успел.

Впереди, у туманных столбов, возникло черное вихревое облако и начало стремительно приближаться. В полулиге оно разделилось на три бешено вращающихся смерча; средний двигался по тракту, что называется в лоб; два других начали обходить оцепеневших друзей слева и справа. Забились, замычали в панике тархи, вставая на дыбы; небо заволокло бурым дымом; кольцо на мгновение вспыхнуло прежней неистовой синевой, и живительный огонь волной прокатился от него по телу, но тут же замигал судорожно и беспомощно, и Рангар физически ощутил, как стремящаяся прорваться к нему из Запределья на помощь Сила натолкнулась на другую Силу; и хотя та, другая, Сила не могла прямо противостоять первой, но оказалась хитрее. Обе Силы передавались посредством колебаний особой субстанции, и вторая Сила, не имеющая возможности прямо противостоять первой, блокировать мощный энерголуч, своими колебаниями гасила мощь первичного луча, не препятствуя его прохождению.

Так вот что означали "колебания в противофазе" и "интерференционное затухание", мелькнула запоздалая, отчаянная мысль. И в этот момент смерчи с трех сторон обрушились на Рангара, Ладу и Фишура.

Рангар почувствовал, что его выворачивает наизнанку, огненный шар взорвался внутри него, в мгновение ока испепелил все внутренности и жидкое пламя подобно магме полезло из него через глаза, уши, рот, ноздри… Громовой хохот потряс искореженное пространство, на багровом с алыми прожилками фоне мелькнула исполинская морда ржущего демона, но тут кольцо словно взорвалось пронзительной синей вспышкой, отдавая последний, аварийный, неприкосновенный запас энергии – и все исчезло.

…Рангар полулежал, опираясь на руку, почти оглохший и ослепший, шагах в сорока от тракта на дымящейся траве. Одежда его сгорела, оставив обширные ожоги, доспехи расплавились. Уцелела только кольчуга из черного нифриллита. Похоже, именно она вкупе с выплеснувшим остатки Силы кольцом спасли ему жизнь.

Преодолевая нестерпимую боль от ожогов, Рангар сел. Остов фургона догорал на тракте. Вокруг валялись обугленные трупы тархов: один, два, три, четыре… Все тархи погибли. А… люди? Рангар поискал глазами. Человеческих трупов нигде не было видно. С одной стороны, это, конечно, удивляло, ибо ни Лада, ни Фишур не имели ни кольца, ни кольчуги, но с другой… Безумная, неистовая надежда вспыхнула в его сердце. Возможно, основной удар был направлен на него, Рангара, и он принял его, а им удалось спастись…

– Гадаешь, где твои дружки? – раздался вдруг трубный насмешливый голос, и перед Рангаром материализовался не кто иной, как сам Алькондар Тиртаид ин-Хорум, Верховный Маг Змеи. Только в отличие от их предыдущей встречи маг был втрое выше ростом, да глаза светились торжеством и презрением.

– Что, роли поменялись, а? Теперь ты повержен, букашка! И это сделал я, призвав на помощь могущество Змеи и благословение Сверкающих. Все силы иных миров оказались бессильны помочь тебе!

– Сними интерференционный купол и тогда поглядим, мразь! – прохрипел Рангар, пытаясь встать на ноги.

– Не ведаю, что ты там лепечешь, иномирянин. Если это заклинания, то они тебе не помогут.

Не знает, подумал Рангар. Значит, это Сверкающие. Да и кто другой смог бы додуматься…

– Где Лада и Фишур?

– Девка твоя в моей власти и в надежном месте. – Маг скорчил грубую похотливую гримасу. – А дружок… не знаю. Наверное, превратился в пепел. А тебе конец, иномирянин. Смерть твоя будет ужасна, но перед тем, как ты умрешь, я вдоволь потешусь… кое-чем.

– Не увлекайся, – вдруг послышался негромкий, словно отовсюду идущий голос. – И сними с него кольцо. Ты что, забыл?.. – Лицо мага мгновенно превратилось в маску угодливости и подобострастия.

– О, Лучезарный!.. Я все сделаю.

Исполинская темная длань протянулась к Рангару. Сжав зубы и превозмогая боль, Рангар нанес страшный удар ногой в центр громадного запястья, но нога лишь со свистом прорезала воздух, едва не выскочив из суставов. Рангар зарычал от слепящей боли и рухнул на обугленную траву.

– Проклятый фантом! – сквозь зубы процедил он.

– Я не настолько глуп, чтобы сунуться к тебе в своей истинной телесной оболочке, – захохотал Алькондар. – А теперь – замри!

Маг взмахнул руками, и Рангар почувствовал, как какие-то неодолимые путы сковывают его тело, зажимая будто в тиски. Он попробовал было сопротивляться, но очень скоро убедился, что это бесполезно, и расслабился. Затем, точно холодный мокрый язык, коснулся его руки, и кольцо с пальца исчезло.

Застонав, Рангар уткнулся лицом в горелую траву, и удушливые слезы безнадежного отчаяния хлынули из глаз. Тангор погиб, Фишур скорее всего тоже. Лада в плену, кольцо похищено, связь с его могучим защитником прервалась, и он сам, обгоревший и беспомощный, находится в полной власти этого монстра и его хозяев. Он проиграл, проиграл полностью и окончательно, и лишь собственная смерть сможет поставить точку в этом позорном кошмаре…