– Чтобы обезоружить Рангара Ола, у него мало отобрать оружие. Ему надо отрубить руки и ноги! Ибо ими он убивает не менее успешно, чем мечом. А охрана… Да, телохранители у Его Императорского Величества отменные, как и подобает… и маги-грандмагистры от каждой из трех магий способны отразить любую магическую атаку. Но как можно допустить даже самую ничтожную долю риска?!

Это бесполезно, подумал Карлехар. За красивыми речами – ослепление и тупость… Вслух он произнес:

– Да, конечно, вы совершенно правы. Да и вам виднее. Мое дело военное.

– Вот именно, – значительно сказал тарлиф-майор. – Каждый должен делать то дело, в котором лучше разбирается. И вот еще что, генерал: мне нужна эта цидулка. Она может иметь большое значение… в том числе и для вас. Знаете ведь, надо мной тоже есть начальство… и неизвестно, что оно подумало бы о вашей роли в этом деле. А так, слава Сверкающим… – Он выразительно умолк.

– Что, меня могли заподозрить в пособничестве? – холодно спросил Карлехар.

Ла Хон-Сусак поморщился.

– Ну зачем же вы так… грубо. В конце концов вы известный полководец, герой…

– Как человек военный, я привык к прямым вопросам и прямым ответам. Люблю, знаете ли, точность формулировок.

– Ну что ж, ну что ж… – Ла Хон-Сусак скривился, будто надкусил кислый плод ураху. – Скажу вам прямо, коль вы так почитаете прямоту. Да, у меня были… гм… некоторые сомнения. Это письмо практически развеяло их. А теперь разрешите откланяться, мне пора. И не обижайтесь, такая у меня работа – подозревать всех и каждого.

– Такая работа… – эхом откликнулся Карлехар и, не попрощавшись, круто повернулся и пошел к своим воинам.

Рангар появился так же беззвучно, как и исчез. Лада только тихо ахнула, когда его сильные руки обняли ее, и он шепнул:

– А вот и я.

И напряженное, болезненное, гнетущее, изматывающее ожидание лопнуло и пролилось горячими слезами облегчения.

– Вернулся!.. – шумно выдохнул Тангор.

А Фишур совсем не по-дворянски опорожнил нос с помощью большого и указательного пальца правой руки и ворчливо спросил:

– Ну, что там?

– Там все нормально, – усмехнулся Рангар. – Нас долго будут искать на Ангрском тракте… Конечно, если местная тайная полиция не окажется более умной, чем я думаю. Но в любом случае то, что я сделал, не помешает.

И он рассказал друзьям о своей вылазке.

– Когда рассветет, перебазируемся ближе к дороге. Нам надо найти место, откуда тракт хорошо просматривается в обе стороны, а нас с него не будет видно. А сейчас давайте чуток покемарим. Сказать честно, я немного устал.

Весь следующий день друзья занимались тем, что усердно изменяли внешность. Фишур сбрил бороду и усы и коротко подстриг волосы, чем изменил свой облик почти неузнаваемо. Рангар с помощью отвара коры дерева гоу-чи выкрасил шевелюру в темный, почти черный цвет и перестал бриться, зато Тангор, наоборот, обесцветил волосы, превратившись в пожилого седого тиберийца, хоть и отменно могучего телосложения. Лада сбросила рыцарские латы и приняла свое естественное обличье. Мужчины тоже поменяли платье, ухитрившись из сменных комплектов одежды подобрать наряды, которые могли сойти за "артистические". С оружием не расстались, однако напоказ его решили не выставлять. Маскарад довершила разрисованная разноцветными полосками (отчего румян и белил в косметической сумочке Лады заметно поубавилось) сбруя тархов.

Но лишь на третий день наблюдавший за трактом Фишур негромко, но очень веско провозгласил:

– Дождались!.. Едут.

Три большие крытые повозки, запряженные парой тархов каждая, показались из-за поворота дороги со стороны Деоса. Невидимые за густым кустарником, который укрывал придорожный холм, Рангар, Тангор и Лада приникли к заранее проделанным разрежениям в зеленой стене рядом с Фишуром. Они увидели повозки, тенты на которых были разрисованы яркими изображениями солнца, лун, звезд, рожицами хохочущих демонов и фигурками фантастических животных. Седоки на козлах также были одеты в яркие разноцветные одеяния.

– Ждем, пока проедут, и сразу за ними, – прошептал Рангар. – А дальше, как договаривались.

Когда повозки скрылись из виду, друзья осторожно провели тархов сквозь живую изгородь, вышли на брусчатку тракта и взлетели в седла.

– Вперед! – бросил Рангар. – И не переигрывайте, изображая этаких все повидавших гастролеров со стажем. Все должно быть, как договаривались, и ни на йоту более.

Обогнав повозки, Фишур жестом попросил возниц остановиться. Слова и жесты Ритуала Приветствия он исполнил очень точно, без присущей дворянам небрежности. Возницы и еще четверо присоединившихся к ним мужчин ответили сдержанно, если не сказать прохладно, внимательно разглядывая троих мужчин и девушку. Однако тонкий слух Рангара уловил шорохи и торопливый шепот из фургонов, и он мог поклясться, что через смотровые щели их внимательно рассматривают чьи-то глаза. "Наверное, жены и дети, – подумал он. – Ведь для настоящих бродячих актеров такие вот фургоны – дома на колесах, и семьи их путешествуют вместе с ними, помогая преодолевать лишения и разделяя редкие радости…"

Фишур кратко изложил придуманную совместно "легенду" и представил себя и своих спутников, назвав, естественно, вымышленные имена.

– Судьба свела нас в Лиг-Ханоре, – рассказывал Фишур. – Меня зовут Валус Трог, еще недавно я был воином, но за дуэль, запрещенную командиром, меня прогнали из касты, лишив пенсиона и иных привилегий. Семьи и своего угла у меня не было, а родня… Если и жив еще кто, так они далеко, аж в Шумхаре. Ну и начал я шататься по кабачкам Лиг-Ханора, зарабатывая на ночлег и пропитание игрой на лютне. Там и повстречал Керта и Винту, брата и сестру. Девушка пела, а ее брат жонглировал шариками и ходил по канату, натянутому между крышами соседних домов. Мы стали выступать втроем, а потом уже к нам прибился этот великан Лапир… он показывал разные силовые трюки и на пари боролся с пьяными матросами. А потом мы собрали все деньги, что у нас были, я продал кое-что из армейской амуниции, купили вот этих тархов и решили попытать счастья в другом городе. Скоро праздник, а я слыхал, что по роскоши и веселью гуляний Орноф уступает разве что самой Венде. Да и платят в Орнофе, говорят, неплохо. Одна беда – мы не члены гильдии. А вступить в нее очень хотим. Вот и решили нижайше просить кого-нибудь из вашей почетной братии подсобить нам… дозволить выступать в труппе, а ежели сподобимся, так и того… рекомендовать, значит.

Рангар едва не поморщился – Фишур в конце речи съехал на чересчур уж подчеркнутое косноязычие этакого забитого простолюдина. Авось никто не заметил…

Повисло долгое и с каждым мгновением становившееся все более тягостным молчание.

Наконец самый пожилой из актеров, уже почти старик, седой, высохший, с сухой морщинистой, но гладко выбритой кожей, крючковатым носом, кустистыми белыми бровями и выцветшими глазами, неторопливо и веско произнес, по-южному растягивая гласные:

– Ну что ж… На бандитов вы будто бы не похожи. Да и проку от нас разбойникам, как с камня навару. К тому же у девки вашей, Винты, глаза уж больно хороши… не могут быть такие глаза у человека, недоброе замыслившего. Да и у великана – силача вашего глаза чистые, незлые… и колеру замечательного.

– А у нас с Кертом неужто глаза поганые? – изобразил обиду Фишур.

Актер чуть заметно усмехнулся и покачал головой:

– Редко у кого глаза по-настоящему поганые бывают. Вот у тебя, Валус, в глазах туман, трудно разглядеть что-либо, кроме как, пожалуй, того, что на душе неспокойно у тебя. Очень уж хочется тебе, чтобы все по-твоему получилось.

– А кому этого не хочется? – спросил Фишур. – И тебе, почтенный, нравится, когда по-твоему выходит.

– А у тебя, – тут старик остро взглянул на Рангара, – глаза вовсе уж необычные. Нет в них дна. Долго смотреть, так, наверное, и голова закружится. Много лет прожил я на свете, множество самых разных глаз перевидал… добрых и злых, мудрых и глупых, хитрых и простодушных, веселых и грустных, доверчивых и скрытных, проницательных и наивных, мужественных и трусливых… да таких вот не встречал. Словно и не из нашего мира они вовсе. И на глаза сестры не похожи.