Хрустальный цветок вырастал на глазах, превращаясь в сверкающее кружево стройных башен и минаретов, будто парящих в воздухе, изумительно красивых дворцов и храмов, висячих садов и тенистых парков, высоких фонтанов, над которыми лучи заходящего солнца зажгли десятки радуг, расположенных обширными террасами клумб, сочно пестрящих мириадами цветов… Это был первый увиденный Рангаром город, который не окружали стены; Западный тракт незаметно вливался в строгое изящество улиц и проспектов, растворяясь в них, и путников встречали не угрюмые и подозрительные взгляды стражников, а открытые лица и доброжелательные улыбки горожан. Казалось, город окутан всепроникающей аурой Добра, волнами исходящего от возвышавшегося в центре прекрасного и величественного Храма Лотоса.

Как ни велико было очарование Валкара, оно не смогло заслонить беспокойство по поводу здоровья Фишура. Подробно расспросив обозного лекаря, как найти гранд-мага Ольгерна Орнета, Рангар разбудил Фишура и осторожно пересадил его на руки Тангору. Поблагодарив командира отряда охраны и лекаря и заплатив им по два золотых, чем тех весьма обрадовали, Рангар, Тазор и Тангор с Фишуром на руках поскакали по указанному адресу.

Расположение улиц и проспектов Валкара несколько отличалось от общепринятых в Крон-армаре архитектурных канонов, и если бы кому-нибудь удалось взглянуть на город с высоты птичьего полет, то он бы увидел, что город удивительно точно повторяет очертания волшебного цветка, культ которого лежал и основе здешней магии. В центре города, как уже говорилось, на выложенном из исполинских белокаменных плит возвышении царил колоссальный Храм Лотоса, резиденция Верховного Мага Лотоса Альвиста Элгоэлласа эль-Тайконда; это внушающее священный трепет сооружение можно было увидеть практически из любого уголка Валкара.

Дом, а точнее, дворец гранд-мага Ольгерна Орнета находился неподалеку от центра города, на усаженной красивыми деревьями с удивительной серебристой листвой улице. Высокие резные ворота из золотистого металла сами распахнулись, лишь только всадники подъехали к ним.

– Вот это да! – пробормотал утонувший в руках великана-тиберийца Фишур. – Вот это, я понимаю, магия…

– Проходите в дом, – прозвучал глубокий, идущий словно отовсюду голос. – Тархов оставьте во дворе.

Тазор быстро достал листок и перо, набросал пару фраз и протянул Рангару.

– Ты останешься во дворе приглядывать за тархами? – удивленно спросил Рангар. Рыцарь утвердительно кивнул и красноречивым жестом обвел рукой клумбы с прекрасными цветами.

– А, ты боишься, что тархи попортят хозяину клумбы! – понял Рангар. – Хорошо, оставайся, хотя, по моему разумению, тархов можно просто привязать… Ну да ладно, гранд-магу я объясню, почему ты не зашел в дом, авось не обидится.

Тазор остался, а Рангар и Тангор с Фишуром на руках прошли по вымощенной мрамором дорожке и вошли в приветливо распахнутые двери из светлого дерева, покрытые затейливой вязью узоров. Из дверей лился мягкий золотистый свет.

Хозяин встретил их в огромном, богато украшенном холле. Это был русоволосый и русобородый мужчина с яркими голубыми глазами, не уступающий ростом Тангору, но гораздо уже в талии и плечах. Гранд-маг был одет в простую белую тунику, перехваченную широким золотистым поясом с голубой пряжкой, и сандалии на босу ногу.

– Мир вам, путники. – Голос гранд-мага казался глубоким, как море, и завораживал, точно плеск волн.

– Мир и вам, радушный хозяин, и дому вашему, – поклонился Рангар. Как сумел, поклонился и Тангор с живой ношей на руках, и сам Фишур склонил низко, как только мог, голову.

– Вижу, что за нужда привела вас ко мне… Несите раненого за мной!

Пройдя через анфиладу разнообразно и с тонким вкусом убранных комнат, гранд-маг привел их в круглый зал, совсем пустой, если не считать огромного мраморного стола в центре, с одной стороны которого изваянный в золоте и хрустале возвышался цветок дивной красоты. Стены зала были расписаны многоцветными неповторяющимися узорами.

– Положите раненого головой к Лотосу, – велел гранд-маг Когда Тангор исполнил требуемое, Ольгерн Орнет коснулся забинтованной ноги Фишура, и полоски холста тут же опали, открывая взорам багровую, безобразно вспухшую ногу.

Гранд-маг покачал головой.

– Еще немного, и даже мое искусство не принесло бы полного исцеления. Я попрошу вас выйти на некоторое время и подождать в соседней комнате.

Друзья, почему-то ступая чуть ли не на цыпочках, покинули зал, и дверь сама собой бесшумно затворилась за ними. Они очутились в овальной комнате с огромным мягким диваном у одной стены, задрапированной бело-голубым ковром; стена напротив дивана казалась целиком хрустальной, и в ее глубине вспыхивали и гасли, складываясь в причудливые узоры, разноцветные огоньки.

– Очень сильный маг… – прошептал Тангор, осторожно опускаясь на краешек дивана.

– Главное – чтобы он вылечил Фишура, – тихо сказал Рангар. – А потом я обязательно спрошу у него совета…

– По поводу твоей памяти?

– Да, Тангор, мне надоело вспоминать микроотрывки своего прошлого, по которым никак не получается создать не только цельную картину, но даже сколько-нибудь связный фрагмент.

Дверь неслышно отворилась, и на пороге возник гранд-маг.

– Болезнь зашла слишком далеко, и вашему другу придется пробыть здесь еще два дня. Только после этого он сможет встать на ноги.

– Два дня?! – воскликнул пораженный Рангар. – Я думал – два месяца! Все-таки тяжелейшие открытые переломы, к тому же с гангренозными изменениями ткани…

– Магия Лотоса очень сильна… – рассеянно произнес грандмаг, пристально глядя в глаза Рангару. – А вы, судя по реплике, знакомы с медициной.

– Я знаком со многими вещами, великий маг, – с горечью произнес Рангар. – Возможно, и с такими, о которых даже вы понятия не имеете, не сочтите мои слова за дерзость… Но я практически ничего не почию о своей прошлой жизни. Поэтому…

– Я знаю, – перебил его Ольгерн Орнет, – и чувствую. У вас в сознании стена… необычайной твердости. Она закрывает прошлое. И я, увы, не в силах помочь вам, моих сил не хватает, чтобы разрушить стену или хотя бы проделать в ней лаз… Разве что Большой Консилиум… или даже Великий Магистрат в полном составе, во главе с самим Верховным Магом Лотоса… Завтра я доложу в Магистрат и попрошу содействия.

Рангар поклонился, прижав руки к сердцу. Никогда не покидавшая надежда вспомнить собственное прошлое вспыхнула в нем с новой силой.

– Ваша четверка вообще необычна, – чуть усмехнулся в бороду гранд-маг. – Разве что кроме этого богатыря, вольного гладиатора по имени Тангор Маас из племени тиберийцев. Он прозрачен и чист, как родниковая вода, и бескорыстно предан вам, нареченному в нашем мире Рангаром Олом.

– А… остальные? – почему-то с замиранием сердца спросил Рангар.

– Фишур Юн, спасший вам жизнь и получивший при этом тяжелую травму… Он произвел на меня странное и… двойственное впечатление. Хотя я не могу четко определить и сформулировать, в чем, собственно, эта странность и двойственность заключается. Когда я совершал магическую операцию, то погрузил его в особое бесчувственное состояние… сознание его было распахнуто настежь, и я легко проник в его душу, душу человека доброго, отважного, честного и веселого. И тут будто кто-то приоткрыл калитку и взглянул на меня… и тут же захлопнул ее. Но это была не стена, как у вас, Рангар, нет! Нечто неуловимое, ускользающее, на что невозможно взглянуть прямо – оно постоянно за гранью бокового зрения… Я понимаю, что это выглядит чушью, да и в моей богатейшей практике ничего подобного не встречалось… В одном я уверен, поскольку это единственное, что мне удалось рассмотреть и за калиткой, и в открытом сознании Фишура Юна: за вашу жизнь, Рангар, он боится больше, чем за свою собственную. Какая-то надежда – огромная, отчаянная – связана у него с вами. Так что в том многотрудном путешествии, которое вам предстоит совершить вчетвером – а я могу заглядывать за завесу будущего и вижу, как путь ваш тянется далеко, очень далеко, – вы можете полагаться на Фишура Юна. В той же мере, что и на Тангора Мааса.