Вновь лязгнули клинки, и еще один, на сей раз режущий удар Киурта Тормса достиг цели. Правая рука Ферона повисла как плеть, и он едва успел перехватить меч в левую руку. Киурт пошел на него, все убыстряя движение меча, на трибунах уже стояли все, каждое мгновение ожидая решающего удара. Ферон быстро попятился, почти побежал задом наперед по дуге рядом с красной чертой. Киурт тоже ускорил шаг, все яростнее нанося удары. Еще два выпада достигли цели. Даже багряный панцирь уже не мог скрыть потоки крови, льющиеся из многочисленных ран Ферона Гуртака; кровавый след тянулся за ним, и красная черта в этом месте стала как бы сдвоенной. Киурт Тормс сохранял хладнокровие и необходимую осторожность, уже полностью диктуя ход боя. Он даже загадал, что убьет Ферона как раз напротив входа в туннель, а не у ложи знати, чтобы его хозяин и товарищи по дружине могли порадоваться и все хорошо рассмотреть. И так все бы и случилось, но…

Отражая очередной выпад Киурта, Ферон поскользнулся и, перевернувшись в воздухе, _упал целиком за красной чертой_. Вновь пронзительный крик судьи перекрыл шум трибун, Киурт отступил на положенные три шага, опустил меч и щит и поклонился судье.

И так и застыл в этой позе, а затем медленно опрокинулся навзничь. В груди его торчал кинжал Ферона Гуртака, тот самый, который незадолго до этого он пренебрежительно отбил щитом и отбросил за пределы Арены… Смерть Исподтишка не зря выбрал место, где ему следовало поскользнуться и броситься за красную черту: там лежал его кинжал, и Ферон Гуртак, оправдывая свое прозвище, действительно метнул его из крайне неудобного, почти невообразимого положения, причем как раз в тот момент, когда гладиатор Киурт Тормс, подчиняясь судье, оказался совершенно беззащитным.

То, что творилось на скамьях амфитеатра, было не только неописуемым, но и невообразимым. Только что вольный гладиатор Ферон Гуртак совершил на глазах у всех чудовищное злодеяние, нанеся удар после приказа судьи прекратить бой, да еще и _из-за красной черты_!

Выбежали рабы с носилками. Примчался лекарь-маг дружины герцога диль Оанга Тарфара, впервые за свою службу спасать жизнь чужого бойца; сам герцог вышел на арену с ритуальным кинжалом для убийств, подошел к лежащему с широко открытыми глазами Ферону Гуртаку и без слов вонзил его в сердце своего дружинника. Вообще-то, по закону, таким образом хозяин имел право убить лишь своего раба, а судьбой Ферона, как члена касты гладиаторов, должен был распорядиться суд старейшин касты в Лиг-Ханоре; однако в данном случае, без сомнения, суд мог только вынести благодарность герцогу за "суд скорый, но справедливый".

Тем временем усилием лекаря клинок как бы сам по себе вышел из раны, кровотечение прекратилось, и Киурта Тормса чрезвычайно осторожно погрузили на носилки и отнесли в гладиаторскую дружины маркиза ла Дуг-Хорнара.

– Жить будет, – ответил лекарь-маг герцога на немой вопрос во взгляде маркиза. – Но вот на Арену если и выйдет, то не раньше, чем через месяца три-четыре. И ему нужен очень хороший уход.

– Благодарю вас, – отрывисто бросил ла Дуг-Хорнар. – Не сомневайтесь, уход будет высшего класса.

Лекарь-маг откланялся и удалился.

– Главное – он жив, – сказал Рангар. – И он победил, хозяин. Победил заслуженно.

– Да, – кивнул маркиз с каменным лицом. – Главное – Киурт жив. И он в самом деле победил заслуженно. Но каков мерзавец этот Ферон Гуртак! – Лицо маркиза исказилось, и он отвернулся, кусая губы. – Три-четыре месяца… – еле слышно повторил он. – Такой боец!.. Да, сегодня черный день для герба ла Дуг-Хорнаров.

Он долго молчал, а потом произнес, постепенно наполняя слова экспрессией:

– Итак, благодаря нашему славному Киурту Тормсу счет в поединках сравнялся. И от тебя, Тангор, зависит все: победим мы или уедем побежденными. А поражение… ты знаешь, что оно означает для тебя. Ты будешь сражаться за свою жизнь, и этим все сказано. Что ответишь?

– Я буду драться с той же доблестью, как и Киурт, хозяин, – тихо произнес он.

Тут загудел Дайн:

– Тебе будет противостоять Халфон Руар, очень опасный соперник. Боев он выиграл меньше тебя, всего одиннадцать, но восемь из них – в первом раунде, а точнее, в первой четверти первого раунда. Это когда он дрался своим любимым оружием.

– Я видел его бои. Дайн. И лот случай будет первым, когда я возблагодарю судьбу за выбор оружия по жребию. Уж чересчур лихо он управляется со своими метательными дисками.

– Метательные диски? – спросил Рангар. – Это те, что я видел тогда в оружейной, Тангор?

– Те, да не те. – Тангор даже сплюнул в сердцах. – Его диски возвращаются.

– То есть… как это возвращаются?!

– Я сейчас объясню, – сказал маркиз. – Излюбленный прием этого Халфона Руара состоит в том, что он швыряет вроде бы без всякой системы несколько дисков заведомо мимо цели, и в тот же миг начинает бешеную атаку мечом. Противник вынужден отбиваться, и тут диски, возвращаясь словно по волшебству, наносят ему один или несколько ударов сзади, каждый из которых может быть смертельным.

"Принцип бумеранга", – опять невесть откуда всплыло в памяти Рангара.

– И самая тщательная проверка этих дисков на предмет магии не дала результатов, – утвердительно произнес Рангар.

– Совершенно верно. Тебе что, знакомо это оружие? – спросил маркиз.

– Ну… в некотором роде. И я позволю попросить вас разрешить мне дать Тангору несколько советов. Вы не возражаете, хозяин?

Маркиз фыркнул, скривив губы в подобие улыбки:

– Еще бы я возражал! Мне очень нужна победа в этом бою. А тебе я верю, Рангар, и этим сказано все.

– Тогда слушай, Тангор…

Слушали, впрочем, и маркиз с Дайном; вначале глаза у всех троих округлились, а затем лица осветили широкие улыбки.

– Пожалуй, я переменю свое пожелание, – сказал Тангор. – Пусть Халфон дерется своими дисками!

И судьба, словно вняв ему, подсуетилась, и выпавший жребий пал на излюбленное оружие этой пары гладиаторов. У Тангора это были тяжелый двуручный меч, метательный нож и мощный щит; из доспехов шлем, кольчужная рубашка и такие же штаны, в некоторых местах укрепленные толстыми стальными пластинами. У Халфона Руара экипировка была почти такой же, за одним, но очень существенным исключением: вместо щита он хитрым образом держал в левой руке пять слегка изогнутых дисков размером с большую тарелку для салата, края которых зловеще сверкали голубым блеском.

После стандартного Ритуала прозвучал гонг, и соперники начали сходиться. Рангар сразу заметил, что Халфон старательно замедляет шаг, чтобы встреча произошла не в центре, а ближе к краю Арены. Рангар даже усмехнулся удовлетворенно, так как и об этом он предупредил друга, точно просчитав действия Халфона Руара. Впрочем, ничего заумного здесь не было – просто Рангар знал, что Халфону понадобится максимум пространства _за спиной_ Тангора. И теперь это знал и Тангор; но, словно ничего не подозревая, он нетерпеливо ускорил шаг, чтобы сразиться с соперником.

Они почти сошлись всего в нескольких шагах от красной черты, и в этот момент Халфон едва уловимым, но мощным движением левой руки отправил метательные диски в полет…

Маркиз, Дайн и Рангар затаили дыхание…

Над амфитеатром повисла мертвая тишина.

Диски, пролетев высоко над головой Тангора, устремились, казалось, просто в небо.

В этот момент Халфон, заорав нечто нечленораздельное, устремился в отчаянную атаку, неистово орудуя мечом; по всем канонам Тангор обязан был уйти в глухую защиту и даже отступить на шаг-другой.

И тут произошло нечто неожиданное. Тангор быстро отступил, да не на шаг-другой, а сразу на четыре; в пылу атаки Халфон последовал за ним и оказался точно на том месте, где мгновением раньше стоял Тангор и где он _должен был находиться по замыслу Халфона еще несколько занов_. Затем гигант отпрыгнул еще на два шага вбок и мягко упал навзничь, закрыв щитом лицо, туловище и то, что непосредственно следует за ним. Впрочем, эта предосторожность оказалась излишней: Тангор вышел из зоны поражения дисками, и в ней остался один Халфон Руар. Лишь в последний момент перед смертью он понял суть уловки Тангора; он попытался отскочить, упасть, но было уже поздно. С тонким смертельным посвистом два из пяти дисков угодили в голову и живот своего хозяина, остальные зарылись в песок и опилки.