Судья остался доволен осмотром; он подал знак, звякнул гонг и песочная струйка в часах начала неумолимо отмерять мгновения, которые кому-то из противников осталось прожить до неумолимой и неминуемой смерти.

Над Катнором, видно, лекарь-маг поработал основательно: раны закрылись, и он двигался почти так же уверенно, как в первом раунде. Длинное и широкое лезвие, со зловещим шелестом рассекавшее воздух над головой гиганта, очень впечатляло, а у Рангара к тому же картина эта рождала какие-то смутные и совсем уж невероятные ассоциации.

Траол же перемещался по Арене гораздо осторожнее. Он только уходил от смертельных махов меча Катнора, почти не предпринимая попыток контратаковать. Зрители заулюлюкали, выражая недовольство поведением гладиатора.

– Что, Черная Змея, прищемили хвост? – проорал, надсаживаясь, какой-то рыжебородый детина с татуировкой на груди и руках.

Рангар с тревогой следил за развитием событий на Арене. Он знал, как бы действовал сам, но хватит ли скорости у Траола? К тому же неясно, так ли Траол мыслит бой тактически, как и он, Рангар?

Долго ждать ответа на этот вопрос не пришлось. Ощущая все нарастающую боль в позвоночнике и справедливо полагая, что она не даст ему продержаться даже до конца второго раунда, он вновь пошел на риск, единственно возможный в его положении. На сей раз роль заслона мечу сыграла сабля. До предела напружинив руку, Траол подставил сабельный клинок у самого эфеса под удар меча. Раздался звон и треск, сталь сабельного клинка не выдержала страшного удара и сломалась; но вновь, как и в первом раунде, меч на миг остановил свое гибельное движение, и тут же, рванув кинжал из ножен, Траол длинным, стелющимся над землей прыжком поднырнул под щит и, припав на колено, вонзил кинжал по самую рукоятку в то самое место, куда в первом раунде нанес удар саблей. Клинок не встретил сопротивления – он попал точно в дыру от предыдущего удара, – но тяжелый щит с хрустом опустился точно на крестец Траола Рэфа, ломая многострадальный позвоночник. Он умер мгновенно от болевого шока; Катнор Онс постоял еще несколько занов, покачиваясь, и рухнул бездыханным трупом рядом с телом соперника.

Бой закончился вничью. Победила смерть.

– Муллар Кромпф предсказывал, что этот бой станет последним боем Траола Рэфа, Черной Змеи… – угрюмо произнес ла Дуг-Хорнар, когда рабочие-рабы Арены принесли на носилках бездыханное тело гладиатора. – Любое предсказание всегда вероятностно, но в данном случае… – Он тяжело махнул рукой и попросил: – Отнесите его в карету. После возвращения домой мы похороним его со всеми почестями, как свободного человека. Смерть даже раба делает свободным. – Маркиз скривил губы в мрачной усмешке.

– Хозяин, а вы не можете достать онгры? – спросил Рангар. – Говорят, она возвращает жизнь мертвым.

Глаза маркиза остро блеснули:

– Откуда ты знаешь… ах, впрочем, да, ты же рассказывал… Нет, Рангар, у меня нет онгры. Может, во всем Лиг-Ханоре отыщется не более четверти пинты этого чудо-бальзама. И ты даже представления не имеешь о ее цене. На полпинты онгры я мог бы купить сотню рабов-гладиаторов, три новых дома, десяток лучших скаковых тархов… да что там говорить! Глупости это. Давай, Криас, твой выход. Будь осторожен и аккуратен, у тебя сегодня опытный противник.

Да, Криасу Бууну в самом деле очень не повезло с соперником. Он, Криас, справедливо считался новичком в гладиаторском деле (пять боев! всего лишь пять!..), в то время как противостоять ему сегодня будет…

Кавердин Пускар по прозвищу Циркуль-Убийца одержал ровно двадцать девять побед, и лишь один поединок отделял его от заветной свободы. Свое прозвище он заслужил за неправдоподобно высокий рост (он на голову был выше Дайна, Тангора и покойного Катнора Онса) при немыслимой худобе – натуральный циркуль. Но оплетавшие руки и ноги тонкие, но неимоверно сильные мышцы в сочетании с очень быстрой реакцией и нестандартным тактическим мышлением, полностью и неординарно использовавшем преимущества длинных конечностей, делало Кавердина Пускара необычайно опасным противником для кого бы то ни было, и приставку "Убийца" он заслужил недаром.

…Судьба распорядилась на этот раз доверить выбор оружия жребию. Когда Криасу Бууну достались прямой палаш и странный, похожий на серп нож весьма зловещего вида, он огорченно потряс головой и незаметно погладил рукоятку верного боевого топора, которым владел в совершенстве.

Циркулю-Убийце жребий преподнес трезубец и маленький круглый щит, выглядевший на худой длиннющей руке несуразно. Судя по неудовольствию, проступившему на напоминавшем засушенный плод бутти лице Кавердина Пускара, он тоже был не рад слепому выбору судьбы. Тем не менее Ритуал был закончен, и поединок начался.

Увы, он длился недолго. Покружив с пол-итта вокруг Криаса Бууна, чем-то похожего на длинноногую болотную птицу каду, Кавердин Пускар легко отразил несколько отчаянных попыток своего низкорослого соперника войти в ближний бой, где исход его мог вполне решить страшный серпообразный нож Криаса, а затем, выбрав момент, он вдруг почти неестественно переломился пополам навстречу раорийцу и, сделав широкий скользящий шаг в сторону, чем дезориентировал и явно сбил с толку Криаса Бууна, нанес молниеносный и страшный по силе удар трезубцем в незащищенный левый бок противника; удар оказался столь мощным, что все три зуба вышли наружу из противоположного, правого бока Криаса ближе к позвоночнику.

Страшно захрипев, раориец из последних сил метнул в Кавердина Пускара и палаш, и нож. Палаш Кавердин легко отразил щитом, а вот нож попал в правое предплечье, пробил кольчугу и нанес ему, по всей видимости, весьма болезненную рану. Но, конечно, не смертельную, чего нельзя было сказать о ране Криаса. Его могучий организм еще боролся со смертью, но он терял силы буквально на глазах, и когда судья подбежал к нему, раориец испустил дух.

Выбежали рабы с носилками, погрузили тело Криаса Бууна и принесли в гладиаторскую, где его положили рядом с Траолом Рэфом. Маркиз ла Дуг-Хорнар был угрюм и необычно бледен. Он произнес какие-то ритуальные фразы, почти неслышимые сквозь восторженный рев публики, приветствующей Циркуля-Убийцу Кавердина Пускара с тридцатой победой и вступлением в касту вольных гладиаторов. Грянули фанфары, и тут же на Арене начался соответствующий Ритуал. Сюда же выбежал лекарь-маг дружины герцога диль Оанга Тарфара (такое, как правило, не допускалось, но сейчас – тридцатая победа! – судья милостиво кивнул головой, разрешая), промыл и перевязал рану победителю, пошептал над ней, сделал несколько пассов и, одобрительно хлопнув Кавердина по длинной худой спине, убежал обратно.

Всего этого бойцы дружины ла Дуг-Хорнара не видели, мрачно сгрудившись возле двух поверженных товарищей.

– Ну что ж, Киурт, – медленно проговорил маркиз, обращая потускневший взор на вольного гладиатора, – тебе предстоит сравнивать счет.

– Не сомневайтесь во мне, хозяин, – ответил Киурт Тормс, низко поклонившись маркизу.

– Ферон Гуртак сильный боец, но я убью его, клянусь небом.

– Да, – сказал маркиз, – ты уж постарайся, – и положил Киурту руку на плечо.

Они переждали Ритуал Посвящения победителя предыдущего боя в вольные гладиаторы, и Киурт Тормс медленно направился к выходу, неся в руках свое оружие и доспехи – на тот случай, если судьба улыбнется бойцам и им придется драться любимым оружием.

Так, к счастью, и случилось.

Киурт облачился в пластинчатую кольчугу, штаны со сплошной металлической защитой ног спереди, шлем без забрала, открывавший глаза гладиатора, низкие сапоги из кожи Голубого Дракона и такие же перчатки с нашитыми тонкими полосками стали на тыльной стороне ладоней. Его меч по длине лишь едва уступал мечу Катнора Онса, был чуть уже, но сталь клинка отсвечивала уже знакомым Рангару фиолетовым блеском. На поясе у Киурта висел прямой кинжал столь большой длины, что вполне мог сойти за маленький меч. Довершал убранство гладиатора овальный щит из черного металла, на внутренней стороне которого Рангар заметил ребра жесткости, значительно щит упрочнявшие.