– Ну… вроде да. Может, и оклемается кто, если уж очень живуч окажется. Но вряд ли. Бил я серьезно. Как Ладу увидел… все так и перевернулось во мне. А тут еще этот придурок захотел зарубить меня, как свинью.

– Как кого?!

Рангар смутился. Слово неожиданно, как бы само собой, всплыло в памяти, и он произнес его на своем языке.

– Это… такое животное есть. У меня на родине. Немного похоже на хрюла.

– А… Да, Рангар, когда он замахнулся – а я был уже шагах в пятнадцати и все хорошо видел, – то подумал: все, конец тебе. До сих пор не понимаю, как ты вывернулся. Да и вообще, как этих громил уложил вкупе с их маркизом. Быть такого не может, чтобы не имели они понятия в драках.

– Понятие, Дан, очень сильно отличается от умения. А умение, в свою очередь, от мастерства.

– Дак это я понимаю. Выходит, ты великий мастер-боец?

– Похоже на то… Хотя я по-прежнему не знаю, кто я и откуда. Ладно об этом, что делать-то будем?

– Большая буча теперича подымется… И кое-кто видел, как все было. С меня малый спрос, я подбежал, когда все уже закончилось, а вот с Лады…

– С Лады?! Да она-то тут при чем?

– При том, при том, Рангар… Али молод ты еще, али наших обычаев не знаешь. Не может маркиз виноватым оказаться. Да еще и родич Императора. Будут, будут винить тебя, дочка, одна надежда, что не шибко. На дознании, как пить дать, душу с тебя вынут, да уж чему быть, того не миновать. Главное, не ври и все, как есть, отвечай. Как ни крути, а большой вины твоей нет, дочка, а за малую – и спрос малый. Но тебе, Рангар… Даже и сказать чего не знаю. Худо тебе будет.

– Казнят?

– Это уж как пить дать, да вот только и казнь-то разная бывает… Сдается мне, худую смерть тебе удумают, долгую и мучительную.

– Ну, так просто я им не дамся. Если и погибну, то в бою. И за собой не одного заберу.

– Погоди, не горячись…

– А что, разве другой выход есть? Взять баркас и уплыть, куда глаза глядят? Или торговый корабль захватить и на нем бежать?

– Да погоди ты!.. Ишь, какой прыткий. Это тебе не черепушки проламывать, тут поразмыслить надобно. Значит, так. Сейчас я тебя схороню в одном укромном местечке… окромя меня его никто не знает. Ночью подошлю к тебе нашего берха. Пойдешь с ним туда, куда он тебя поведет. Можно будет – домой, нельзя – в другое какое место. А там я тебе скажу, чего дальше-то делать.

– Хорошо. Я согласен.

– Да уж куда тебе деваться… И вот еще что. Главное. Спасибо тебе за Ладушку.

Дан Зортаг шагнул вперед и осторожно, чтобы не потревожить раненого плеча Рангара, обнял его. Что-то странное случилось с горлом и глазами Рангара: мир на несколько мгновений потерял четкость очертаний, а горло перехватило, будто обручем… Дан отстранился, и пока Рангар приходил в себя, его постигло испытание гораздо более серьезное. Гибкое тело, жар которого он ощутил даже через одежду, прильнуло к нему, и губы ожег поцелуй…

Рангар хотел что-то сказать, но не смог и зарылся лицом в пахнущие океаном волосы и крепко сжал Ладу в объятиях.

– Молчи, – шепнула девушка, словно угадав его желание, – слова не нужны сейчас. Идем, отец отведет тебя. А ночью встретимся. Все будет хорошо, вот увидишь.

Укромным местом оказалась крошечная пещера у Белых Камней, вход в которую был спрятан от посторонних глаз настолько хитро, что обнаружить ее можно было, лишь споткнувшись о порог. Внутри пещеры на каменном полу лежала груда полуистлевших меховых шкур, стояла бутыль с водой, а в деревянном ящике в дальнем углу были сложены несколько иссохших лепешек и кусочков вяленого мяса.

– Поешь и попробуй уснуть. Тебе понадобится много сил, – сказал Дан непривычно мягким голосом. – Ну а мы пошли. Скоро свидимся.

Рангар поел мяса, едва-едва отгрыз кусочек окаменевшей лепешки, попил воды и лег, укутавшись в шкуры. Рану на плече жгло, точно огнем, жар от плеча распространялся по телу, и его лихорадило. Тем не менее он постарался уснуть, и это ему в конце концов удалось.

…Приснился ему странный сон. Будто бежал он, босоногий и легкий, по белому песку морского берега, но море было совсем не такое, как на острове Курку – теплое, синее-синее, и небо над головой было тоже синее, без единого облачка, и в этом замечательном небе сияло ласковое солнце… Впереди с веселым смехом неслась девушка, гибкая, тонкая, темноволосая, и он догонял ее, хохоча от души, и они кувырком летели на влажный песок, девушка оборачивалась… и его обнимал сияющий взгляд ярко-синих глаз, вовсе не тех, что он ожидал увидеть. Какой-то совершенно невероятный коктейль из радости и огорчения ожег ему все нутро, он замер, не в силах ни шевельнуться, ни слова сказать, совершенно не представляя, что ему делать и как себя вести… И тут чей-то далекий крик, призыв о помощи, донесся до него, он ничего не понимал, ибо та, которая могла звать его, лежала в его объятиях, а значит, кричала другая, он совсем обалдел, голова шла кругом, и тем не менее он вскочил на ноги и помчался на помощь… Какие-то туннели, затхлые пещеры, подводные гроты… он с кем-то сражался (эту часть сна он запомнил плохо), куда-то проваливался, падал, пробирался сквозь странного вида развалины… и все-таки, прорвавшись сквозь лабиринт тягостных кошмаров, он находил ту, другую девушку (или, наоборот, первую, которую он ожидал увидеть на берегу… он совсем запутался), и вырывал ее из лап закованного в черный металл гиганта. А затем он вновь оказался на берегу, но уже у другого моря, мрачного и холодного, и свинцово-серые ледяные волны размеренно накатывались на белый песок, по-змеиному шипя, и был он совсем один… Что-то не так, не так было в этой концовке сна, она неправильная, подумал он, словно кто-то подменил кусочек истинного сна другим, лживым фрагментом, он напрягался, пытаясь разглядеть за тусклой серой пеленой краски иного, яркого, прежнего мира… Иногда ему почти удавалось это, и он видел себя и двух девушек, и еще кого-то, поразительно знакомого, говорившего что-то исключительно важное… но слова не долетали до него, да и мрачный свинцовый туман, сгустившись, скрыл видение, и он снова стоял у кромки угрюмого прибоя, и ледяной ветер пронизывал его… А затем он засмеялся, потому что понял, что это сон, а в действительности кто-то ласково целует его.

Рангар открыл глаза и тут только сообразил, что это Зортагов берх лижет ему щеки и губы горячим шершавым языком. Он ощутил острое, до слез, разочарование, но оно тут же сменилось уже вполне осознанным чувством реальной надежды. Дан все-таки прислал берха, а это значит, что он скоро увидит его… и Ладу. Сердце сладко сжалось, он потрепал берха за ухом и вскочил на ноги. Плечо еще побаливало, но уже гораздо меньше, да и рука двигалась свободнее, чем когда он лег спать. И главное, полностью пропало неприятное ощущение расползающегося от плеча по всему телу болезненного жара.

– Ну, веди, – сказал он берху и еще раз потрепал зверя по загривку. Берх радостно помахал хвостом, подпрыгнул, еще раз ухитрившись лизнуть Рангара в лицо, и скользнул в ночную тьму.

Берх привел Рангара не домой, как тот втайне надеялся, а в заброшенный домик, одиноко приткнувшихся на мысе в трех лигах от поселка Дан Зортаг молча обнял Рангара, Лада на мгновение прижалась губами к его губам, и Рангар почувствовал на них соленую влагу. Он взял ее лицо в ладони – щеки были мокрыми от слез.

– Что, все так плохо? – спросил Рангар. Невидимый в темноте Дан Зортаг тяжело вздохнул.

– Неважные дела, что и говорить. У дома дежурит жандарм из корабельной охраны. Эти… все семеро… отправились на небесный остров Таруку-Гарм. Хлипкие мужики оказались, вот беда. Тебя повсюду ищут. Нас с Ладой три раза уже допрашивали. Мы знай свое твердим, сбег, мол, ты, а куда – не ведаем. Так вот. Даже и не знаю, что делать-то.

Уловил все же Рангар в тоне ловца какую-то нотку необычную…

– Так-то уж и не знаешь, Дан?

И вновь тяжелый вздох в ответ.

– Да говори ты, не тяни ко… то есть токана за хвост!