– Я два рапорта подавал. – Корнуэйн затемнил стекло шлема, и лица видно не было, но голос заметно дрожал.

– Извини меня, командир, – произнес Герлах тихо. – После твоего второго рапорта меня вызывал сам Чалмерс. Долго расспрашивал… Я сказал, что ты прекрасный пилот и отличный командир. Я не погрешил против истины. Но я и не сказал всего, о чем догадывался. Нельзя тебе сюда летать, не твой это маршрут…

– Не мой… – угрюмо согласился Корнуэйн. Он просветил стекло шлема, и все увидели залитое потом лицо с суетливо двигающимися губами и мертвыми, застывшими глазами. Зоров невольно отвел взгляд…

– Я никому этого не рассказывал. Но вы сейчас услышите. Все. Тем более что это мой последний полет. Сюда, во всяком случае. – Корнуэйн замолчал, опустив веки. Пот стекал по лицу крупными каплями. Бот тем временем вышел на круговую орбиту. До поверхности планеты, скрытой сплошной бурой облачностью, было чуть больше двухсот километров.

Запинаясь и делая длинные паузы, Корнуэйн начал свой трудный рассказ. Его выслушали молча. Тягостную тишину нарушил Зоров, подытожив:

– Итак, галлюцинации, беспричинный страх и ракетные атаки… Отмечены, кстати, и другие странные события, происходящие здесь. Интересно, имеет ли все это одну причину, или действуют несколько независимых факторов?

– Ракетные атаки скорее всего стоят особняком, – вмешался Герлах. – Четыреста лет назад Земля была буквально напичкана оружием. И несмотря на многочисленные кампании по разоружению, остались и по сей день секретные базы, функционирующие в автоматическом режиме и вооруженные самыми совершенными по тем временам средствами уничтожения, в том числе ракетами класса "земля – космос". Со временем управляющая электроника стала давать сбои. Результат, как говорится, налицо. Что касается других странностей и феноменов… Чего-либо определенного оказать не рискну.

– Собственно говоря, – сказал Зоров, – нас для того и послали, чтобы мы попытались во всем разобраться на месте. – В его голосе напрочь отсутствовал энтузиазм.

– И вы будете пытаться? После всего, что с нами произошло? Без корабля, без соответствующего оборудования, без запасов воды и продовольствия? – Корнуэйн попытался произнести это с сарказмом. Неудачно – голос все еще дрожал.

– Можно запросить с базы подкрепление, – предложил Климов.

– Наш второй планетолет "Кавказ" сейчас на регламенте, – сказал Герлах. – На верфи "Оклахома-3". Выйдет не раньше, чем через две недели.

– Других кораблей нет? – спросил Зоров.

– Предназначенных для работы в здешних условиях – нет. А другие посылать опасно. Такой вот, скажем, взрыв планетолет любого иного класса разнес бы вдребезги. Есть еще несколько кораблей класса "Онтарио-альфа", но все они работают в Дальнем Внеземелье, у планет внешнего пояса.

– А десантный звездолет?

– Десантный звездолет?! – с изумлением переспросил Герлах.

– Но для этого надо как минимум решение командующего Звездным Флотом! Или даже Высшего Координационного Совета.

– Чалмерс член ВКС и может в принципе провести через Совет такое решение. Дело очень серьезное, я знаю далеко не все, но думаю, определенная часть Совета очень встревожена происходящим на Земле. Но время, время!.. У нас его нет, и поэтому мы должны взвесить и оценить наши силы и возможности. Прошу вас, Герлах! В первую очередь я хотел бы послушать вас.

– Бот может дважды сесть и взлететь. На борту имеется автономная водно-воздушная регенерационная установка "Фильтр-2А", обеспечивающая в штатном режиме суточную потребность в воде и воздухе двух человек, в предельном режиме – трех. Так что потребление воды необходимо будет сократить и дышать придется частично земным воздухом через обычные дезактивирующие фильтры. На борту имеется месячный запас пищи из расчета на двух человек. Пятерым, значит, должно хватить на двенадцать дней. Плюс трехсуточный НЗ. В общем, две недели голодать не придется. Теперь об оружии. Сам бот оснащен двумя достаточно мощными лазерными пушками; кроме этого есть два тяжелых ручных лазера и у каждого на поясе скафандра – лазерный пистолет, совмещенный с пси-парализатором.

– В нашем арсенале есть и еще кое-что. – Зоров похлопал по футляру серо-голубого металла. – Хорошо, что не забыл в спешке. Это гравирезонатор. – Герлах щелкнул языком, Климов присвистнул. Гравитационные резонаторы были самым страшным по силе и разрушительной мощи оружием, изобретенным человеком. Впрочем, использование созданных на принципе гравитационного резонанса устройств в качестве оружия запрещалось Мировой Хартией. В виде исключения гравирезонаторами оснащались группы планетарного десанта при исследовании некоторых особо опасных планет в других звездных системах.

– Серьезные, видать, дела творятся на Земле-старушке, если вас снабдили этой штукой… – протянул Климов задумчиво.

– Я уже говорил об этом. – Зоров помрачнел. – И взял я гравирезонатор, лишь подчинившись прямому приказу Чалмерса. Не лежит у меня душа к таким штукам.

– Вы видели гравирезонатор в действии? – спросил Ахава. – Воочию, не в учебных фильмах?

– Да. Дважды. Первый раз я увидел его в работе на Кантосе, четвертой планете Ригеля. Мой командир Джон Хоггинс применил его против тамошних панцирных супер-ящеров. Этих тварей не берут ни лазеры, ни ракетные ружья. Конечно, ядерный заряд килотонн этак с десять пришелся бы им не по вкусу, но резонатор в данном случае оказался и эффектнее, и эффективнее. Второй раз мне довелось самому… гм… стрелять. На меркурианском полигоне "Пурпурная долина". Должен сказать, что употребленное мною слово, "стрелять" не совсем верно отражает суть… Очень надеюсь, что на Земле гравирезонатор нам не понадобится.

– Судя по вашей последней фразе, вы настаиваете на посадке? – глухо спросил Корнуэйн.

– Я исхожу из информации Герлаха, вашего помощника и человека, спасшего жизнь всем нам. Кроме того, я считаю, никому из нас не следует забывать о таком понятии, как долг. Если же кто-то думает, что я предвкушаю удовольствие от предстоящей работы, то он заблуждается.

– Это авантюра, – упрямо сказал Корнуэйн.

– Насколько я могу оценивать себя, авантюризм и так называемый дурацкий героизм мне совершенно чужды. Я пережил немало приключений, особенно за годы работы в отряде Планетарного десанта, но почти никогда не бросался навстречу опасностям очертя голову. Тем не менее, чтобы положить конец непродуктивной дискуссии, предлагаю решить вопрос голосованием. – Все это было сказано ровным холодным тоном, и Зоров по очереди посмотрел в глаза каждому из сидящих в тесной рубке бота. Никто не отвел взгляда, кроме Корнуэйна, упрямо уставившегося куда-то в сторону.

– В этом нет необходимости, – после долгой паузы произнес Корнуэйн, – исход голосования представляется очевидным. Карл, в сложившейся ситуации я прошу тебя принять обязанности командира разведбота.

– Принимаю, – негромко сказал Герлах. – Где будем садиться? К сожалению, кристалл магнитной памяти с координатами сгорел вместе с бортовым компьютером "Везувия".

– У меня есть дубликат. – Зоров разгерметизировал скафандр и достал из внутреннего кармана куртки маленькую металлическую коробочку. – А обследовать нам надо два района. Один расположен на севере Аравийской пустыни, другой – в трех тысячах километров на северо-восток. Поскольку передвигаться по планете нам придется пешком, вопрос точности приземления становится весьма актуальным.

Герлах кивнул, вводя КМП в приемное устройство компьютера. Зоров еще раз оглядел участников экспедиции. Климов и Ахава не отрывались от экранов внешнего обзора. Оба были сосредоточены, но спокойны. Корнуэйн вновь затемнил шлем, и его лица не было видно. Начиналось самое интересное, и Зоров мысленно пожелал всем удачи. Он не знал (ЗНАНИЕ придет к нему много позже) и не думал даже, что выдающийся историк грядущего Поль Тауберр через сто лет назовет этот эпизод "поворотным пунктом в истории нового человечества".