– Он все равно бы не сработал, – покачала головой Дороти. – Я, знаете ли, много лет прожила на Юге. У моего собственного сына виргинский акцент. Но настоящий.

– Да ну тебя, – с преувеличенным акцентом протянул Питер.

Дороти бросила на него тот предостерегающий взгляд, который только родитель может бросить на ребенка.

– Вся эта затея с Лорой оказалась идиотской. Но я должна была кем-то стать после того, как мое тело увезут! Вальтер хотел, чтобы я уехала, спряталась в каком-нибудь отеле, пока все не закончится. Но я не собиралась упускать ни минуты этой драмы. Поймите, что на тот момент это все еще было шуткой, и только позднее все… запуталось. – Она вздохнула. – И все равно я старалась держаться как можно дальше от всех, пока притворялась Лорой. Особенно от тебя, Поли. Ты знаешь все тонкости нашего ремесла, и мы знаем друг друга слишком давно. Я так и думала, что ты сразу раскусишь мою маскировку.

– Да, я обратила на это внимание, когда мы в последний раз разговаривали с мистером Рестоном, – заметила Дороти. – Мне показалось странным, что он вас не видел, и другие, кому повезло больше, видели вас от силы пару раз. Участники событий говорили, что Лора и Вивиан «окопались» в комнате последней вечером той среды, но сами вас двоих там не видели. Эту информацию они услышали от кого-то другого.

– И снова вы правы, – сказала Вивиан. – После того, как тело унесли, стало легче. Мне не следовало спускаться вниз во время поминальной церемонии, но разве можно меня винить? Не поверю, если кто-то скажет, что упустит шанс поприсутствовать на собственных поминках. Особенно после того, как выпьет слишком много джина с тоником в одиночестве в своей спальне. Опять же, мы никого не убивали, просто хотели позабавиться. – Она взглянула на меня. – Ох как Вальтер разозлился, увидев, что мы с вами разговариваем. Но я сказала ему, что вы из того сорта умников и фантазеров, которые два и два сложить не в состоянии.

Мне нанесли оскорбление, и все же я знала, что она права – я упустила так много всего, что находилось у меня перед носом…

– Я думаю, вы несправедливы. – Дороти шагнула ко мне. – Именно ты направила меня на верный путь, напомнив, что Вивиан – актриса. Я об этом совершенно забыла, а ты упомянула этот акт очень кстати во время нашего разговора с Полом Рестоном о «Ричарде II». – Она повернулась к Вивиан. – Пышное вдовье платье, надетое на вас в день поминок, – это же костюм из «Ричарда III», верно? Пол упомянул о вашем обыкновении не возвращать костюмы. Вы играли скорбящую вдову, леди Анну, которая на сцене появляется, облаченная в траур.

Так вот что имела в виду Дороти, когда посоветовала приглядеться к Анне, и я впервые немного разозлилась на нее. Вот это и называется – ложный след!

– Но гораздо важнее то, что у нас был доступ к видеозаписи с камеры наблюдения на развилке дорог, рядом с шоссе. Вы сказали, что приехали сюда, в Хрустальный дворец, в день смерти Вивиан, в среду. Что вас привезли на такси из аэропорта. Но когда мы просмотрели запись, на ней не обнаружилось ни такси, ни незнакомой машины, на которой приехал новый гость. Так как же вы сюда попали?

Боже милостивый, как я могла и это пропустить?

– Кроме того, – Дороти снова принялась расхаживать по комнате, – когда Вальтер говорил о том, что «Лора» приедет навестить его, он особо подчеркнул, что она сама напросилась в гости. Но потом вы сказали, что вас пригласила Вивиан. Вы сделали это специально, чтобы отвлечь внимание от самой Лоры. Ту же путаницу вы устроили и касательно дня приезда Лоры – то ли вторника, то ли среды. До тех пор, пока мы были сосредоточены на несоответствиях в заявлениях Лоры Дюваль, нам в голову бы не пришло сомневаться в ее существовании.

– Боже, – вздохнула Вивиан, – тот факт, что вы не станете нашим президентом через несколько недель, это просто позор. Нет ничего опаснее женщины, которая любое дело доводит до конца. – Она усмехнулась. – Я совсем упустила это из виду.

– Верно, – согласилась Дороти. – Потому что мое присутствие сыграло и за, и против, так?

Вивиан кивнула.

– Если бы вас не случилось поблизости, не видать нам той шумихи, которая в итоге поднялась. Но и нам не выбило бы почву из-под ног, если бы главный судебно-медицинский эксперт не взялся за это дело. Вот тогда-то все и пошло прахом.

– Так значит… это я виновата? – Ева Тёрнер в ужасе прижала ладонь ко рту – да будь они прокляты, эти уроки хороших манер. – Ведь это я попросила вас помочь в обход Натана Ислингтона?

Дороти мягко кивнула.

– Это означало, что токсикологический отчет нельзя будет подделать. И внезапно самоубийство, с помощью которого инсценировали другое самоубийство, стало предметом расследования в отделе убийств.

– Я… – Еву трясло от попыток сдержать слезы. – Я просто пыталась помочь ему, – тихо закончила она.

– Я знаю, что ты пыталась. – Голос Вивиан стал таким же негромким. – Я знаю, что он был тебе небезразличен, и, надеюсь, ты понимаешь, что я не собираюсь впадать в банальности и ненавидеть тебя. Ты ни в чем не виновата. Ни в чем. – Как и в случае с Минной Хоули, я ждала, что сейчас последуют какие-то признания или, по крайней мере, уточнения. Но, по-видимому, Вивиан говорила начистоту, по-видимому, она была… – Если кто-то и виноват, – она перевела взгляд с Евы Тёрнер обратно на Дороти, – то это вы. – А потом она повернулась – опа! – ко мне. – И вы тоже.

Что?

Позвольте я повторю: что?

– Это вы сообщили мне, что у нас с мужем, оказывается, был открытый брак. Вот дела! Я не смогла сдержаться, но позже забеспокоилась, что, возможно, выдала себя. Никто не переживает настолько сильно из-за брака покойной сестры.

– И эта мысль меня посетила, – призналась Дороти.

– Наш брак не был открытым. – Вивиан взглянула на Еву Тёрнер. – Он солгал тебе. Точно так же, как он солгал мне. И я знаю, это прозвучит как клише, но больнее всего меня ранила именно ложь. Если бы мы уселись рядом и обсудили все открыто и честно, как мы обещали друг другу, я бы, наверное, смирилась. Я не ханжа, секс есть секс. Но он ни словом не обмолвился, а я ничего не подозревала. Наша жизнь была скучной и убогой, совсем не такой, какой я себе ее представляла.

– Угу-угу.

– Самое интересное, он знал, что вы перескажете мне его слова. Похоже, он не хотел утруждать себя разговором со мной напрямую и просто нашел кого-то, кто сделает это за него. И я получила послание. Четкое и понятное. Нашему браку пришел конец. – Ее голос дрогнул. Она помолчала, чтобы взять себя в руки. – Если бы мне вздумалось сейчас проявить к нему великодушие – чего он не заслуживает, – я бы обратила ваше внимание на то, что к тому моменту мы оба были на грани истерики.

– Естественно, – согласилась Дороти. – Ведь вокруг вас внезапно завертелось расследование убийства. И на следующий день после поминок Вальтер, несомненно, нервничал гораздо больше вас: один раз он даже оговорился, упомянув вас в настоящем времени и чуть не облив меня кипятком. Подобные оговорки часто случаются, когда умирает близкий человек, – требуется время, чтобы наша повседневная речь адаптировалась к новому положению вещей. Но вот его реакция заставила меня насторожиться.

Я вспомнила ту длинную беседу, которую мы провели с Вальтером на кухне, с каким серьезным видом он уверял нас, что не убивал свою жену, и как я предположила, что либо он говорит правду, либо он социопат, и верно только что-то одно. И снова я ошиблась.

Правдой оказалось и то, и другое.

– Это был настоящий кошмар. К тому моменту мне в самом деле пришлось отсиживаться в своей комнате, потому что как мне было объясняться с полицией, если они решили бы меня допросить? Что мне было ответить, если меня попросили бы предъявить удостоверение личности? В какой-то момент я предложила сыграть Тельму и Луизу[584], и шутила лишь наполовину. Потому что едва ли найдется что-то более романтичное, чем сыграть Тельму и Луизу с собственным мужем, верно? И вот в этом-то вся штука: я всегда считала, что мы остаемся напарниками, в какой бы заднице мы не оказались.