Итан.

Его имя принесло шепотом ветра.

Чем он сейчас занят? Скучает ли по ней? Или так рад, что ее нет больше в доме, в его жизни, что решил закатить грандиозную вечеринку?

Ей не следовало так поступать. Но Саттон знала, что если бы сказала Итану, что хочет уйти, действительно уйти, развестись и жить отдельно, он отговорил бы ее, и она застряла бы в этом надолго. Он так хорошо владел словом, когда хотел. Резко порвать с ним, чтобы он исчез из ее жизни, – единственный выход. Иначе у нее не хватило бы сил. В последнее время она была так разбита. Прошедший год был воплощением ада.

Начали прибывать люди. Чары быстро разрушились под их натиском. Столько языков. Столько красок. Саттон снова захотелось побыть одной. Она прошла к западному краю двора. Там она увидела двух фликов, похоже, они что-то охраняли. Она подошла ближе, но один из них поднял руку и рявкнул:

– Arrête!

Остановитесь.

Она замерла. Теперь она увидела, что там толпятся люди. Полицейский подошел к ней и быстро сказал по-французски:

– Что вы здесь делаете? Вы должны немедленно уйти. Эта зона закрыта.

Она улыбнулась и кивнула:

– Простите. Участок на реставрации?

– Нет. Уходите.

Он вернулся к напарнику и снова занял свой пост, положил руки на бедра и расставил ноги, хмуро глядя на нее. Бросив последний взгляд на толпу, спускавшуюся с холма, Саттон пошла обратно тем же путем, что и пришла, под зеленым пологом деревьев к небольшой площади. Остаться в одиночестве теперь не было никакой возможности, а жаль. Что-то очень глубокое связывало ее с городом на холме. Что-то сильное и хорошее. Возможно, это станет началом. Или концом.

Спустившись с холма по извилистой тропе, мимо художников, рисующих восход солнца над Парижем, она села в первом попавшемся кафе, попросила кофе и круассан и открыла ноутбук. Пока она вставляла наушники, соседний столик заняли две женщины. Саттон не могла не прислушаться, услышав тон их голосов, так не похожий на обычное веселое журчание парижского кафе. Здесь звучали и страх, и удивление, и волнение.

– Ты слышала? Об убийстве? Юная американская пара. Пьер сказал, их тела еще наверху.

– Я слышала, их выпотрошили.

– Девушку вроде обезглавили.

– Террористы спокойно разгуливают по городу.

– Пьер разговаривал с фликами. Это не террористы. Жертв тщательно выбрали. Хладнокровное убийство. Практически на нашем заднем дворе.

Саттон почувствовала легкую дрожь. Подслушивать было невежливо, нехорошо, но она ничего не могла с собой поделать. Ей нужно было узнать больше.

– Excusez-moi. Le meurtre des Américains, c’était où?[599]

Где?

Женщины повернулись. Классические француженки, одновременно до боли простые и в то же время неземные красавицы, брюнетка и блондинка, обе безупречные, элегантные, с морщинами на лбу, но никакого макияжа, кроме мазка красной помады; прямые волосы длиной до плеч уложены в одинаковые прически.

Брюнетка ответила по-английски, махнув Саттон за спину:

– Сакре-Кёр. Вы американка?

– Да.

– Лучше идите домой и будьте осторожны. Если здесь разгуливает убийца, то Париж может быть опасен для молодых женщин вроде вас.

Прервав завтрак, обе француженки встали и ушли.

В обычной ситуации такие резкие слова задели бы Саттон, но сейчас она их проигнорировала. Два флика на дальней стороне Сакре-Кёр. Видимо, они охраняли тела двух убитых молодых американцев?

Она подключилась к Wi-Fi в кафе и открыла сайт French24, англоязычный новостной канал, который изучала в интернете несколько недель до отъезда. В заголовке сообщалось об убийстве.

Она быстро прочитала текст. Двое юных неназванных американцев, было сказано лишь, что они студенты по обмену. Причина смерти тоже не упоминалась.

Она залпом допила кофе, завернула круассан в бумажную салфетку и убрала ноутбук. В этот день покоя больше не будет.

Саттон начала спускаться с холма. Через полквартала наткнулась на цветочный киоск. Столько великолепных цветов всех оттенков. И те дети… Трудно было воспринимать их взрослыми, и они погибли от рук незнакомца в самом красивом городе мира. Это разбивало ей сердце.

Она выловила из воды букет, заплатила за него и поплелась обратно на холм. Саттон не знала, почему ей захотелось почтить их смерть, ведь эти двое не имели к ней никакого отношения, и все же чувствовала в этом необходимость. Может быть, из-за того, что они американцы, или потому, что она снова почти коснулась смерти, а дома цветы служили своего рода защитой от нее. Она не знала, и ей было все равно.

Саттон пошла прямо к белым ступеням собора, оставила цветы там, прошептала короткую молитву и поспешила прочь.

В Седьмом округе об убийстве уже говорили все. Удивительно, как быстро распространились новости, как много незнакомых людей были потрясены этими событиями. Саттон подошла к кафе на углу – ее кафе, как она стала думать за последние несколько дней. Она устроилась за ноутбуком, собираясь заодно позавтракать, но все вокруг гудело, и в конце концов она захлопнула крышку ноутбука и прислушалась к разговорам.

Как странно, подумала Саттон. Все слухи сходились в одном. Жертв не ограбили. Сумочка девушки осталась на месте, застегнутой и целой; в карманах парня лежали бумажник, телефон и деньги. На обоих были часы. Паспорта тоже остались при них.

Всем это казалось странным.

– А вдруг это не случайные жертвы? – шептались вокруг.

Ставшие мишенью в Париже американцы вызывали тревогу у всех, особенно у экспатов, которые не могли выдать себя за парижан. А ведь она была там, почти на месте преступления. Эта мысль пробирала до костей.

Саттон ненадолго задумалась о Константине: будет ли он разочарован, когда она не придет на свидание за обедом? В метро она решила, что лучше с ним больше не встречаться. Он выполнил свое предназначение, помог порвать с прошлым. Именно это ей и требовалось. Порвать с прошлым.

Этим утром ничего больше выяснить не удалось. Она вставила наушники и начала писать.

В реальность ее вернуло похлопывание по плечу. Она вытащила левый наушник, не вполне осознавая, кто ее прервал. И вздрогнула, услышав знакомый голос.

– Привет.

Константин.

– А, привет.

– Похоже, ты мне не рада, – сказал Константин, наклонившись, чтобы поцеловать ее в лоб. Саттон заставила себя не отстраниться, хотя и хотелось. – Мы вроде бы собирались встретиться и пообедать вместе. А ты не пришла.

Его рука задержалась на плече и слегка сжала его, так властно и знакомо.

Саттон повернула шею, притворившись, будто смотрит на часы, а на самом деле чтобы невзначай сбросить руку.

– Боже мой! Я потеряла счет времени.

А в это время она думала: «Ты что, меня выследил? Ой-ой-ой».

Было почти три часа дня. С компьютером на крошечном столике сидеть было тесновато, но она успела написать десять страниц. Она уже собиралась прерваться, закрыть ноутбук и отправиться на прогулку.

Садясь, Константин наклонился ближе и прошептал:

– Может, вернемся к тебе? Я весь день умирал от желания тебя увидеть.

Саттон чувствовала его запах – мужской, с легкой примесью одеколона и секса. От него пахло сексом. С кем? Или запах остался после нее? Саттон старалась не замечать, что он по-прежнему привлекателен, по-прежнему обладает животным магнетизмом. Старалась не слушать мерзкий внутренний голос, твердивший: «Почему бы и нет?»

Не будь идиоткой. Не будь идиоткой.

– Не могу, Константин. Боюсь, мне надо работать.

Она услышала в своем голосе лед. Больше никаких ошибок, никаких поблажек. Именно так она разговаривала с Итаном весь последний месяц, с тех пор как нашла в шкафу лекарство от аллергии и начала планировать побег. Холодным и равнодушным тоном.

Этот тон резал словно нож. Саттон хорошо его отточила. На лице Константина появилась обида, и Саттон почувствовала себя ужасно. Почему женщины вечно боятся задеть других людей?