Этого маленького мальчика звали Хун Чжэнчжэн.

Через семь лет, когда Хун Чжэнчжэн вернулся обратно и бродил по окрестностям родного города, они случайно снова встретились. У У узнал его с первого взгляда и не смог сдержать слез. Эти двое прошли через многое, познали жизнь и смерть. Они не могли наговориться, и Хун Чжэнчжэн купил выпивку, чтобы посидеть дома у У. После их третьей рюмки из школы вернулась Сяоцинь и сквозь слезы рассказала отцу, что Ян Фэн приставал к ней. У У тогда чуть не упал в обморок, а Хун Чжэнчжэна охватил праведный гнев. Совсем пьяные, они решили пойти поговорить с учителем. На случай, если Ян Фэн их не пустит, так как они не были знакомы, У У прикупил две бутылки «Улянъе» в качестве подарка. Он знал, что тогда учитель впустит их в дом и точно поговорит с ними.

У У солгал Ян Фэну, сказав, что является хорошим другом семьи Сяоцинь, и обманом заставил учителя проводить его в гостиную. Когда он признался учителю, что является отцом Сяоцинь, тот испугался и забился в угол между диваном и стеной. В это время у Хун Чжэнчжэна в руке уже был раскрытый нож, он бросился на него и нанес удар. Изначально У У шел к Ян Фэну, чтобы просто поговорить. Если б учитель не признал свою вину, то мужчина планировал выплеснуть свой гнев и избить его. Он не ожидал, что Хун Чжэнчжэн достанет нож. Молодой человек, переживший многое за свою недолгую жизнь, хотел отплатить таким образом своему спасителю. Он даже не догадывался, что это, наоборот, погубит благодетеля.

У У шокировали действия Хун Чжэнчжэна. В это же время жена Ян Фэна услышала шум и встала с кровати проверить, что происходит. Когда увидела, что ее муж истекает кровью, закричала. У У пришел в ужас, поэтому быстро зажал ей рот рукой. В это время Ян Фэн уже ослаб. Хун Чжэнчжэн отвлекся на У У, который боролся с женщиной, подбежал к ним, ударил ее ножом, после чего схватил У У и они покинули место преступления.

– Все было как ты и сказал, – дослушав рассказ У У, сказал Чжао. – Ян Фэн на самом деле знал, что нападавшим был отец Сяоцинь, но все же надеялся, что поправится. Он думал, что, когда выйдет из больницы, этот скандал прогремит на весь город и его репутация выдающегося учителя будет уничтожена. Он хотел ввести полицию в заблуждение, чтобы дело осталось нераскрытым. Ему было выгоднее выставить себя мучеником, чем на всю жизнь остаться для всех чудовищем в человеческом обличье. Но когда он понял, что умирает, похоже, пожалел, что наврал, поэтому и начал говорить про черную и белую одежду. Он хотел рассказать правду, но ему не хватило духу, поэтому он так и умер с чувством досады.

Дело было раскрыто, но легче мне от этого не стало. Я все еще находился в подавленном состоянии, поэтому ничего не ответил.

– Не грусти, я сам удивился, – продолжил Чжао Юн. – Никогда не знаешь заранее, кто хороший человек, а кто плохой.

– Черное от белого разделяет всего лишь тонкая грань, и чтобы переступить ее, достаточно одной ошибки. – Я повернулся к начальнику Сюйю: – Мне просто очень жаль Сяоцинь. Я надеюсь, правительство сможет позаботиться о ней, не дать сбиться с пути, поможет встать на ноги и дождаться, когда ее отец выйдет из тюрьмы. Нужно, чтобы она знала, что, несмотря на совершенное преступление, ее отец неплохой человек.

Областным судмедэкспертам никуда не деться от участия в административных конференциях. Я понимаю, что эти собрания важны, но интереса к ним у меня все равно нет. Все-таки обсуждать чужие дела не так приятно, как раскрывать свои. Однако это не касалось того, что произошло в Юньтае.

С тех пор как я узнал о деле Линь Сяосяо, «юньтайские убийства» не выходили у меня из головы. Даже если б я перерыл весь интернет, то не смог бы найти новых подробностей случившегося. Мне оставалось только поехать в Юньтай и самостоятельно поискать зацепки.

Так я и оказался на рабочем собрании полиции и судмедэкспертов города Юньтая.

Вытерев со лба проступившие капли пота, запинаясь, я начал читать вслух свои заметки. Конечно, я уже просмотрел все материалы по делу, поэтому параллельно с чтением пытался понять, о чем бы мне еще их спросить. Безусловно, я понимал, что моя надежда раскрыть старый «висяк», задав всего несколько вопросов, – несбыточная мечта, но это никак не противоречило моей радости от предвкушения.

После ужина я позаимствовал кабинет старшего коллеги Хуана и, зайдя в общую базу данных на компьютере, попросил ребят из криминальной полиции принести материалы дел по «юньтайским убийствам». Когда все было готово, я полностью погрузился в работу.

Материалов было немало: на рабочем столе громоздилось больше десяти толстых папок с файлами. Я вчитывался в протоколы допросов, осмотров мест преступлений, аутопсии и вглядывался в фотографии, надеясь обнаружить хоть что-то новое. Передо мной лежали три детальные фотографии погибших девочек-подростков. Всех их убили, когда они одни ночью направлялись в уличный туалет. На юных лицах застыли ужас и несогласие. Совершенно ясно, чего хотел убийца, – изнасиловать труп. Но многое оставалось под вопросом: не было ни улик, ни свидетелей, а значит, и никаких подозреваемых. Судя по протоколам, в совокупности полиция выявила десятки подозреваемых, но за отсутствием каких-либо доказательств и времени совершения преступления с них поочередно снимали подозрения. К старым сведениям была прикреплена еще пара листов новой информации. До сих пор несколько полицейских усердно работали над раскрытием этого дела, хотя уже прошло немало времени.

Все мои попытки найти какие-либо зацепки оказались безрезультатными, поэтому я закончил свои поиски. Напоследок внимательно рассмотрел несколько фотографий с места преступления, пытаясь получше запомнить их. Кто знает, когда озарение тебя настигнет? Больше всего мне не давало покоя, как при наличии даже слабовыраженной реакции в пробах на семенную жидкость по ДНК не смогли определить генотип[650] убийцы.

«В следующий раз нужно поговорить с генетиком; может, возникли какие-то сложности с тестом», – подумал я.

– Уже одиннадцать часов, а ты все еще тут? – В кабинет зашел начальник полиции Хуан.

Я кивнул, зажмурил покрасневшие от усталости глаза, потянулся и ответил:

– Братец, ты чего так поздно?

– Да вот, общался с судмедэкспертом из второго бюро при министерстве… – Хуан взял одноразовый стаканчик. – Хоть бы чаю себе заварил, что ли. Я, кстати, многому у него научился. Все же профессионал есть профессионал, один разговор с ним ценнее десяти лет учебы.

Я встал со стула:

– Не надо чая, я голодный, лучше угости меня лапшой.

На лице начальника Хуана застыл ужас:

– В прошлый раз, когда я хотел поесть лапшу, нам пришлось иметь дело с расчлененкой. Все еще хочешь пойти?

– Какой ты суеверный, – засмеялся я. – В этот раз произойдет обычное убийство.

– Старик, – Хуан бросил мне сигарету, – даже едой не завоевать путь к твоему сердцу.

В полдвенадцатого ночи на улицах Юньтая уже не было машин; даже на бульваре, обычно людном в дневное время, бродила только парочка влюбленных и патрульный. Отсюда в обе стороны отходили две улочки. В окнах домов уже погасили свет. Абажуры уличных фонарей колыхались от дуновения вечернего ветра, и их лампочки беспомощно мигали. На меня нахлынуло странное чувство.

– Днем тут людно, на этих улицах продается всякая всячина, – сказал начальник Хуан. – Цены на недвижимость взлетели. По оценкам, стоимость торгового помещения здесь начинается от двадцати тысяч юаней за квадратный метр.