– Мне говорили, что у Вивиан остались какие-то семейные драгоценности, – заметила Дороти, – но я не в курсе их стоимости. А вы?

Ева покачала головой

– Я не специалист в украшениях, поэтому понятия не имею. Но странность была не в этом. Я видела, что Лора раздосадована и слегка смущена, так что я извинилась и сказала, что приду позже, и когда я уходила, она помахала мне рукой, сказав что-то вроде: «Не бери в голову, душечка», и тогда я увидела на ее пальце обручальное кольцо Вивиан. Ошибиться я не могла, потому что Вивиан и Вальтер носили одинаковые и очень приметные кольца: символ бесконечности, где петли вложены друг в друга, а на пересечении укреплен бриллиант. – Ева посмотрела на нас по очереди. – Она натянула его на свой палец, как будто теперь это кольцо принадлежало ей. И не подумайте, что я ревную или все такое, клянусь, это не так, но я не могла не заметить, что каждый раз, когда Лора общается с Вальтером, она напропалую с ним флиртует.

«Да она просто решила, что она Бланш Дюбуа[565]», захотелось сказать мне. Но Ева что – серьезно намекала, что Лора убила сестру, чтобы заполучить Вальтера? Нет, конечно, глаза у него хороши и все такое, но… да ну нет!

– Да, – задумчиво протянула Дороти, – интересно выходит, спасибо, что поделились. Но, – она встала со стула, и я вслед за ней, – мы и так отняли слишком много вашего драгоценного времени. Благодарю, что ответили на наши вопросы. И не могли бы вы подсказать, где располагаются комнаты Лоры Дюваль?

Как выяснилось, подсказать Ева могла и даже предложила проводить нас. Думаю, она была рада от нас отделаться.

Ходила Ева быстро – особенно с учетом ее каблуков. Оставшись на том же этаже, мы направились на другой конец Большого зала по балконной галерее, которая тянулась вдоль задней стороны Дворца. Галерея оказалась гораздо шире, чем мне виделось снизу – тут стояли кресла-качалки, шезлонги и даже диван. Естественно, отсюда тоже открывался захватывающий вид, но я не собиралась больше поддаваться его чарам. Вместо этого я совершила ошибку, посмотрев вверх, и едва не упала от приступа головокружения: стеклянная крыша здания все еще парила где-то высоко над головой, и мне почудилось, что сейчас меня поведет к перилам и я свалюсь вниз на мраморные плиты. Принято считать, что боязнь высоты возникает, когда сморишь вниз с большого расстояния, но я всегда считала, что ощущение, когда смотришь снизу вверх, куда хуже. Попробуйте сами как-нибудь. А может лучше и не надо.

Дороти шла впереди, но, должно быть, почувствовала неладное и обернулась.

– Вы в порядке?

– Нормально, – ответила я. – Просто этот зал немного… слишком высокий. А что на третьем этаже?

Дороти повернулась к Еве.

– Кажется, там спортивный зал, да?

Та кивнула на ходу.

– С собственным треком и бассейном олимпийского размера. А над нами располагается оранжерея, и поскольку у нее стеклянная крыша, возникает ощущение, что вы на открытом воздухе.

– Зимой ощущение особенно странное, – добавила Дороти, и я тут же мысленно согласилась с ее словами.

Мы свернули в длинный внутренний коридор, и Ева указала на вторую дверь справа, крест-накрест затянутую сигнальной оградительной лентой.

– Это спальня Вивиан, как вы понимаете. Я бы пустила вас внутрь, но полиция против, чтобы кто-то туда заходил, поэтому они заперли дверь. Замок у каждой спальни уникальный, и это одна из немногих деталей, которые мне в этом доме нравятся. – Она прошла к следующей двери. – Это комната Вальтера, а там – спальня Лоры. Она идентична спальне Вивиан, поэтому даст прекрасное представление о месте преступления. Если я смогу чем-то еще помочь – сразу обращайтесь. Где меня найти, вы знаете.

Она кивнула и ушла тем же путем, что мы пришли. Дороти поднесла руку к двери, взглянула на меня, приподняв брови, и постучала костяшками пальцев.

В ответ приторно-сладкий голос произнес:

– Входите.

Офицер Чои вошла первой, быстро осмотрелась, вышла обратно в коридор и кивнула нам.

Как и в кабинете Евы, противоположная от двери стена была выполнена из стекла – потому что все внешние стены этой кошмарной призмы состояли из стекла, – но всю ее целиком закрывал блэкаут, поэтому свет просачивался в комнату только по самым краям. Другого освещения, помимо маленькой лампы на прикроватной тумбочке, здесь не было, поэтому в спальне царил, мягко говоря, полумрак, и я сразу вспомнила свою детскую комнату. Конечно, в моей детской не стояла кровать с четырьмя столбиками и туалетный столик к ней в пару, принадлежавший, похоже, эпохе Регентства, да и собственной ванной моя комната не могла похвастать. На туалетном столике толпилась целая батарея баночек, бутылочек, тюбиков и кистей, но мой взгляд притянула драматическая композиция на постели.

Лора возлежала на нескольких подушках, облаченная в длинный полупрозрачный пеньюар, с намотанным вокруг лба влажным полотенцем, и прижимала к нему тыльную сторону руки жестом викторианской леди на грани обморока. Когда она меланхолично повернулась к нам, я заметила, как густо она накрашена – даже в полутьме я разглядела разводы тональника у нее на щеках и подбородке.

– Привет, – обратилась она ко мне. – Мы встречались с вами на днях, да?

Я подтвердила.

– А это, должно быть, та соседка, у которой вы остановились, – повернулась она к Дороти. – Как вас зовут, душечка?

Дороти широко распахнула глаза – наверняка, ей уже очень давно не задавали этот вопрос.

– Дороти. Дороти Гибсон.

– Привет, Дороти. И чем вы занимаетесь?

– Знаете, Лора, это превосходный вопрос. Я в данный момент пытаюсь докопаться до сути происходящего и помочь, чем могу, в расследовании смерти вашей сестры.

– Тогда благослови вас Господь, – вздохнула Лора. – Тем более лично я никогда не любила докапываться до чего бы то ни было. Сидеть на вершине – это больше по мне, там и воздух чище, и вид лучше. – Дороти издала вежливый смешок. – Учтите, я ни минутки не поверила, что Виво кокнула себя. – Она повернулась ко мне. – Я ж так и сказала на днях, да? – Она такого не говорила, но я все равно кивнула. – Канешн я сделаю что смогу. Вы уж простите, что не встаю, не подумайте, что я грубиянка или еще чего, просто у меня башка сегодня раскалывается.

– Очень жаль это слышать, – отозвалась Дороти. – Вы не возражаете, если мы снимем пальто?

В кабинете Евы было прохладно, но в спальне Лоры мы уже обливались потом.

– Будьте как дома.

Дороти положила свое пальто на изящный стульчик перед туалетным столиком, а я свое зеленое – поверх ее.

– Позволите заглянуть в ванную? Маленькая птичка напела нам, что ваша ванная устроена так же, как у вашей сестры.

– Так точно, душечка. Валяйте.

Ванная комната выглядела точь-в-точь, как описывал Вальтер – сама ванна в дальнем конце, в маленьком алькове, по пути к ней по одну сторону раковина и туалет, с другой – душевая кабина. Никаких окон и других способов проникнуть внутрь, кроме двери, ведущей из спальни.

Мы вышли обратно практически через секунду.

– Устраивайтесь там, – указала Лора на изящный диванчик у стены, слева от двери: достаточно большой, чтобы уместиться вдвоем, но и только, и когда мы с Дороти уселись на него, я порадовалась, что мы разделись.

Дороти подалась вперед.

– Что ж, как я понимаю, вы прибыли в этот дом в среду, буквально за несколько часов до… м-м-м… трагического происшествия?

– Верно.

– Очень любопытно. Потому что накануне, во вторник, мы натолкнулись на вашу сестру в винном магазине по соседству и видели вас на парковке снаружи.

Напомните мне никогда не играть с Дороти Гибсон в техасский холдем[566], потому что эта дамочка – дока по части блефа. Тело Лоры все напряглось, и я видела, как она усилием воли заставляет себя принять ту же расслабленную позу, одновременно соображая, что ответить.