– Здесь, у «Боба», мы не поощряем насилие, – говорит ведущий, всё ещё смеясь, – но что вы делаете в личное время – это ваше дело. А теперь вернёмся к газонокосилке. Это «Лаун-Бой»?

– Да, и почти не использовалась…

Триг выключает радио. Он думает, как и в кабинете стоматолога, что семь выстрелов за один раз – это слишком много. Но что если он сможет избавиться от этих двух «звёздных баб»? Может, вместе с их помощниками? Если он продержится до пятницы вечером, это возможно. Он не может положить им записки в руки – не в том случае, если собирается поджечь каток, когда они там будут – но он всё ещё может показать их имена, большими буквами по четыре фута высотой.

Триг откидывается на спинку кресла, складывает руки на небольшом животике и тихо смеётся.

Похоже, он всё же не потерял свою сенсаюма.

Изабель Джейнс иногда думает, что хотела бы жить в том мире, в котором обитают полицейские из разных сериалов, типа «Закон и порядок». Эти шоу формально происходят в Нью-Йорке, но на самом деле будто существуют в каком-то телевизионном мире, где детективы занимаются только одним делом за раз, а связи между фактами возникают словно по волшебству.

Она и Том проводят утро в одном из малоэтажных домов в Бризи-Пойнт, расследуя случай двойного ножевого ранения в семье. Жена находится в больнице Мемориал Кинера в критическом состоянии, но ожидается, что она выживет; муж мертв, как земля, лежит на кухонном полу, на нем – только один носок и пара испачканных кровью трусов марки «Джокки».

Иззи и Том разделяются, опрашивая жителей двух других квартир на четвёртом этаже, а также соседей сверху и снизу. Несмотря на то, что сегодня понедельник – начало рабочей и учебной недели – все, кажется, дома, включая детей. Иззи и Том делают определённые выводы – ведь они детективы – но оставляют их при себе. Тем временем эксперты-криминалисты занимаются своей обычной «криминалистической экспертизой».

Истории, которые рассказывают соседи команде Джейнс и Атта, с одной стороны, знакомы: у Гриров всегда были ссоры, много криков, грохотов и летящих предметов, – а с другой стороны, уникальны: Джанелл и Норвилл Грир одновременно сорвались и именно в тот самый неправильный момент и в неправильном месте.

– Большинство несчастных случаев происходит в ванной, – говорит Том.

– Да.

– Большинство убийств, однако, происходит на кухне.

– Да.

– Так много острых предметов.

– Плюс тостер, – говорит Иззи. – Она даже им стукнула его по голове, хотя он, наверное, уже был мёртв, а она истекала кровью, как зарезанная свинья.

– Семейное счастье, – говорит Том.

– Счастливы до конца дней.

Когда они возвращаются в здание Мерроу сдавать отчёты, Том говорит, что единственное хорошее в деле с присяжным – то, что полиция штата, во главе с лейтенантом Ральфом Ганцингером, практически держит ситуацию под контролем, потому что убийства Митборо и Эпштейна произошли в пределах Бакай-Сити.

Иззи не спорит, но недовольна. Для неё «держит ситуацию под контролем» – неправильное выражение. Для неё это значит, что они фактически оттяпали дело себе.

Когда они возвращаются в полицейский участок, ситуация не меняется. Патти на диспетчерском пункте передаёт сообщение, чтобы Иззи срочно увиделась с Лью Уориком.

Она находит лейтенанта в привычной позе: откинувшись в эргономичном кресле, о котором Иззи мечтает, сложив руки на животе, одну ногу положив на угол стола. Он выпрямляется и произносит обычную фразу:

– Добро пожаловать в моё логово.

Иззи не в настроении для шуток, после того как аккуратно прокралась по квартире Гриров на улице Пайн, стараясь не разнести лужи пролитой крови, которые могли бы испортить улики и её новые (ну, относительно новые) кроссовки Salvas.

– Что ты хочешь, Льюис?

– Ты будешь работать в Дингли-парк с трёх до пяти каждый день на этой неделе, в новых синих шортах и новой синей футболке с логотипом «Пистолетов» на груди. Там мы будем наслаждаться солнцем, есть хот-доги и тренироваться, тренироваться, тренироваться.

– Что? – Иззи падает в гораздо менее удобное кресло напротив стола Уорика. – Ты шутишь? С этим Тригом, который бегает и убивает людей?

– Полиция штата взяла это дело под контроль, и, насколько я понимаю, федералы тоже проявляют интерес. – Его взгляд отводится от неё. – А пока ты на обычном дежурстве. До пятницы, разумеется. Тогда и ты, и я будем в Дингли до окончания матча.

– Буду там до тех пор, пока меня не разнесёт перед тысячей человек, – она кладёт руки на голову, словно боится, что та вот-вот взорвётся. – Не могу поверить, что мы будем тратить время на подготовку к игре, когда где-то бродит серийный убийца. Если ты забыл, я лично разговаривала с этим парнем!

– Ты говорила с кем-то, кто сказал, что он этот парень.

– Он прислал мне фото с именем Коррины Эшфорд на руке мертвой женщины!

– Ты думаешь, что она мертва. Тело ещё не нашли. Может, это была шутка.

– Это не была шутка, – спокойно говорит Иззи. – Я знаю, что нет.

Уорик проводит руками по щекам, строя вытянутое и мрачное лицо.

– Эти приказы тренироваться перед игрой не от меня, Иззи. Я только передаю их. Я капитан команды «Пистолеты», но я не главный, если понимаешь, о чём я.

– Пэтмор?

– Да. Она говорит, что всё ради благотворительности. На самом деле, она до сих пор злится из-за Крачфилда.

– Тот, кто сломал руку при патрулировании на мотоцикле?

– На самом деле ногу. И здесь есть благотворительный момент. Пэтмор мечтает выйти перед кучей журналистов и вручить гигантский чек заведующему педиатрией в больнице Кинера. Полицейские помогают детям! Отличная реклама для отдела.

– И для неё самой тоже. – Иззи всё ещё злится, но уже смирилась. Такова жизнь, и это не «Закон и порядок». К тому же, если честно, ей даже нравится маленький азарт.

– Есть ещё ты и Пилл, – говорит Льюис, словно читая её мысли.

– Этот пожарный ублюдок, который назвал меня «маленькой леди».

– Он самый. Газеты пишут про благотворительность, но подкаст Бакайского Брэндона крутит тему личной вражды. Он называет тебя Красавицей, а Пилла – Чудовищем.

Иззи закатывает глаза.

– Знаю, но это привлечёт зрителей на трибуны, а Пэтмор это устраивает. – Льюис встаёт с кресла на своей стороне стола, Иззи – со своей. – Я просто передаю сообщение, Иззи.

– Сообщение принято. Я буду на тренировке, в синих шортах и прочем. Мы с тобой можем побросать мяч. Теперь позволь мне заняться настоящей работой.

– Конечно. Как там с делом Трига?

– Спроси у Ганцингера.

– Я у тебя спрашиваю.

– Мы его не опознали. Штатная полиция тоже, и федералы – это уже три. Просматриваем псевдонимы – ребята из компьютерного отдела этим занимаются, и также проверяем списки избирателей. Нашли Тригано, Тригелгас, Тригвелл, Тригхэм... Не буду утомлять, их шестьдесят-семьдесят, многие – греческие фамилии. Думаю, полиция штата делает то же самое.

– А как насчет встреч Анонимных Алкоголиков?

– Сложно там разобраться из-за анонимности, но я нашла двух копов, которые туда ходят, и у Тома есть ещё один. Пока никто не слышал о Триге.

Или о Бриггсе, кстати.

– Держи меня в курсе.

– Конечно. Пока не стану слишком занята, проверяя, могу ли я ещё бросать дропболл.

Льюис оставляет за ней последнее слово, и она уходит, чувствуя себя немного лучше. Дни в парке, чили-доги, весеннее солнце. Красивые копы (по крайней мере, некоторые). Что может пойти не так?

В то время как Иззи Джейнс (в новых синих шортах и футболке) тренирует дальние броски в Дингли-парке, Джон Акерли посещает дневное собрание Круга Трезвости в подвальном помещении методистской церкви на Бьюэлл-стрит. Всегда полезно попасть на собрание, но у него сегодня другая цель. Он внимательно слушает, как участники называют себя. Никто не называет себя Тригом, но Джон был бы готов поклясться, что кто-то так назывался совсем недавно, возможно, даже на этом самом собрании. И, может быть, разговаривал потом с Майком «Большой Книгой»? Трудно понять, настоящее это воспоминание или ложное. Он посещает собрания по всему городу, и с этим именем явно не связано никакого лица.