Там, наверху, находилась мамина комната. Если дверь закрыта, значит нужно переждать во дворе. В тот день, как и практически всегда, она была затворена, поэтому я, минуя узкий коридор, прошла в нашу крошечную кухню. Я потянулась к щеколде, отперла заднюю дверь и, не снимая пальто, села на ступеньку.

В ожидании, пока мама освободится, я сняла пластырь, который мисс Фэрфилд заботливо и аккуратно наложила на порез. Я внимательно осмотрела ранку. Мисс Фэрфилд была права: кровь перестала идти.

Я услышала стук наверху и взглянула наверх. Она скоро освободится. На столе лежала вилка, оставшаяся после вчерашнего ужина, а может, и позавчерашнего. Я взяла ее и воткнула зубчики в ранку на пальце. Снова потекла кровь.

Я услышала, как мама прощается с другом в коридоре. Когда входная дверь закрылась, я положила вилку на место. Теперь она была испачкана не только засохшими комочками картошки, но и кровью.

– Мамуля, – позвала я, когда мама вошла на кухню.

Казалось, она не ожидала меня здесь увидеть. Запахнув халат, она туго затянула пояс.

– Мамуля, смотри… – Я попыталась вновь привлечь ее внимание и показала вытянутую руку.

Кровь стекала по локтю и капала на линолеум.

Мама взяла мою руку, но почти тут же отпустила и пошла ставить чайник.

– Заклей пластырем, – посоветовала она, зевая, и потянулась за банкой с кофе.

Слова мамы звучали лениво и тягуче.

Нахмурившись, Пола плеснула себе щедрую порцию джина. На дворе белый день, не рановато ли для алкоголя? Пристало ли женщине ее круга так себя вести?

Решительным жестом она вылила джин в раковину и включила кофеварку.

Самое время радостно паковать чемоданы и выбирать наряды для отпуска. Вместо этого Пола, как заезженную пластинку, прокручивала в голове резкие слова подруги.

Джули не права. Она не растворялась в Томми. Пола прекрасно понимала, кто она.

Хотя, конечно, супружеская измена – довольно частое явление. Полу бросило в жар при одной мысли о том, что Томми может променять ее на молоденькую модель. А ведь у Джули все именно так и случилось. Подруге еще повезло, что при разводе удалось получить половину имущества бывшего мужа. Тот денег не считал и поэтому легко откупился от Джули кругленькой суммой, лишь бы разойтись без лишнего шума. И это притом, что у пары не было детей!

Пола задумчиво вперила взгляд в потолок. Томми ни за что не расстанется с половиной имущества. Если в браке возникнут проблемы, муж точно не расщедрится. Он ревностно оберегал свои накопления, будь то банковские счета или ценные бумаги. Так что Поле при потенциальном разводе достанется минимально возможная компенсация.

Значит, нужна подстраховка – нечто, что позволит сохранить место под солнцем и пользоваться всеми благами хорошей жизни, к которым Пола привыкла. И когда все успело так измениться? Казалось бы, совсем недавно она защитила диплом и получила ученую степень, но по специальности так ни дня и не проработала. Пола задумалась, где ее диплом, и взглянула на стену в кабинете мужа, увешанную его всевозможными регалиями. Прельстившись богатством, она променяла все свои амбиции на звание жены Томми.

Сейчас Пола даже при необходимости не смогла бы работать по специальности. Со времен студенчества прошли годы, многое наверняка изменилось; к тому же она позабыла все, чему их учили.

Пола поднялась на второй этаж. Ноги сами понесли ее в ванную.

Подстраховка.

Боясь передумать, Пола схватила из шкафчика упаковку противозачаточных и методично вытащила из блистера остаток месячного курса таблеток. По одной выбросила их в унитаз, завороженно следя за тем, как они покачиваются в воде. Но в последний момент, устыдившись, что приняла решение без участия мужа, отвернулась.

Зажмурившись, она резко нажала на кнопку смыва, не давая себе времени на раздумья.

Анна тяжело дышала, в горле комом стоял крик. Отросшие ногти Уильяма царапали щиколотку.

Тряхнув ногой, она вцепилась в перила и изо всех сил пнула старика.

От удара в шею Уильям захрипел.

Анне удалось выиграть время. Поскальзываясь босыми ногами, она попятилась от старика, ударилась спиной о стену и сползла на пол. Лицо взмокло от пота, и голова кружилась уже не только от голода.

Уильям что-то пробормотал, но так тихо, что она не смогла разобрать ни слова, да и не хотела. Анна отвернулась, чтобы не видеть беззвучного шевеления губ и мольбы о помощи в затуманенных болью глазах.

Когда адреналин схлынул и дыхание Анны выровнялось, она поняла, что, хоть Уильям и не умер от падения, он тяжело ранен и долго не протянет. Но оставлять его в таком виде нельзя. Вдруг старик застанет приезд сына? Уильям при желании умел быть сильным, например когда хватал девушку за запястье, чтобы удержать на кровати, ведь ему так нравилось лежать рядом с Анной.

Заметив движение у подножия лестницы, она поняла, что медлить больше нельзя. На четвереньках подобравшись к Уильяму, она ухватила его за плечо и перевернула на спину.

В широко распахнутых голубых глазах плескалась боль.

– Старый развратник! – взвизгнула Анна.

Он покачал головой, безмолвно оспаривая ее обвинение. Голова его жалко болталась на жилистой шее.

Анне хотелось выплеснуть на Уильяма все накопившееся негодование. Вот только какой в этом смысл? Ничего уже не изменишь. Все обернулось совсем не так, как она себе представляла. Девушка вспомнила, с каким расчетом устраивалась работать к Уильяму: после смерти он завещает ей все свое имущество, а она станет счастливой обладательницей дома и банковских счетов старика и наконец заживет той жизнью, для которой была рождена. Но все это оказалось несбыточными мечтами.

Больше Анна не сказала Уильяму ни слова. Одной рукой она накрыла его рот, а другой крепко зажала нос, со всей силы наваливаясь на тело.

Взгляд Уильяма прояснился. Голубые глаза светили по-юношески ярко. В нем явно проснулся инстинкт самосохранения – старик внезапно брыкнулся и едва не сбросил Анну на пол. Чертыхаясь себе под нос, она всем весом придавила Уильяма, сжав бедрами костлявые цыплячьи руки, и снова перекрыла доступ к кислороду, стараясь не поцарапать лицо и не оставить на теле следов.

Потребовались считаные мгновения, но для Анны они тянулись бесконечно.

Пола стояла перед входом в отель в Саутгемптоне, обхватив себя руками в попытке согреться. Неподалеку от нее Томми нетерпеливо мерил шагами тротуар, высматривая на дороге такси, которое довезет их до круизного лайнера.

Пола выглядела спокойной и собранной, но на душе у нее было тяжело. Она поступила ужасно. Отвратительно, просто чудовищно! Пола не сомкнула глаз с тех пор, как смыла противозачаточные таблетки в унитаз. Она даже подумывала о том, чтобы позвонить в приемную врача и соврать, что потеряла упаковку и хочет получить новый рецепт.

Гадко.

Подло.

Томми будет в ярости, если узнает.

А может, не будет?

Пола часто задышала. Томми же сам устроил этот отпуск, чтобы обсудить будущего ребенка! Значит, она всего лишь немного поторопила события. Может, муж ни о чем и не узнает.

Но самовнушение не помогало, Пола не могла избавиться от угрызений совести. Она нечестно поступила с Томми, и он этого не заслужил.

Но ничего уже не поделаешь: новый рецепт до отпуска она получить не успеет.

Она тряхнула головой, чтобы отогнать мысли о своем дурном поступке. Когда к ней подошел муж, она встретила его беззаботной улыбкой.

– А что вообще такое северное сияние? – спросила она.

– Взаимодействие электрически заряженных частиц в атмосфере, – ответил Томми. – Здорово же? – Он состроил капризную гримасу. – Надеюсь, мы его увидим.

Пола нахмурилась:

– Что значит «надеешься»? Конечно, мы его увидим, для этого и задуман круиз!

– Да, но его видно не всегда. Тысячи людей затевают путешествия ради северного сияния и возвращаются ни с чем. Все зависит от облачности. Идеальные условия для северного сияния – ясная, безоблачная ночь. – Томми улыбнулся жене. – Но на небе и без того есть чем полюбоваться. – Он задумчиво посмотрел вверх.