– Нижнее белье? – услышал я крик стоявшего на берегу начальника.

Я невысокого роста, поэтому спрыгнуть в воду было проще простого, а вот забраться наверх оказалось той еще задачкой. Благодаря коллегам я таки смог выбраться из зловонного бассейна на берег. На суше я сразу же начал аккуратно вылезать из плотного водолазного костюма. Посмотрел на свои руки и понюхал их – большое счастье, что костюм защищал не только от воды, но и от запахов.

– Что за комплект? – Начальник веткой попытался очистить промежность трупа. – Тут все сгнило, но, похоже, это женщина…

– Ты можешь определить женщину даже по сгнившим гениталиям? – спросил я, все еще нервно обнюхивая себя.

– От мужского полового органа всегда остаются какие-то части. Даже если он полностью сгнил, все равно можно разглядеть пещеристое тело, уретру или кожу, – сказал начальник. – А тут, собственно, ничего.

– Но этот труп выглядит крупным, – заметил я. – Крепкая женщина без груди?

– Грудь очень быстро усыхает в процессе разложения, – сказал начальник. – Похоже, это дело об изнасиловании и убийстве, иначе почему на ней не было нижнего белья?

– По нашим данным, – вмешался в разговор стоящий рядом следователь, – местные бродяги недалеко отсюда сушат свои вещи. Может, оттуда могло что-то отнести ветром в бассейн?

– Какое совпадение, что улетел весь комплект, – заметил начальник Хуан. – И потом, такое белье не по карману бездомным.

Следователь кивнул.

Пока они разговаривали, я уже успел надеть латексные перчатки и, превозмогая жуткую вонь, начал очищать от налипшей грязи ноги трупа. Случайно надавил слишком сильно, проводя рукой по коже на ноге, и из нее вытекла гнилостная жидкость, усилившая общий смрад. Я потер нос о предплечье.

– Судя по степени разложения трупа, ему уже больше семи-восьми месяцев, – заключил я. – Тело частично покрылось жировоском, а частично сгнило до костей. В нем смешались две противоположные формы изменения: консервация и разрушение[680].

– Этот водоем чистили в сентябре прошлого года, значит, смерть покойной наступила между сентябрем прошлого года и январем или февралем этого, – предположил начальник.

– Чистить можно и почаще… – Мы с Хуаном одновременно посмотрели на ноги умершей.

– Единственная одежда, которая осталась на ней, – это толстые хлопчатобумажные носки, – сказал я. – Она умерла, скорее всего, ближе к зиме, между декабрем и январем. Точно не осенью, ведь температура воздуха и воды еще довольно высокая, и формирование двух форм трупного изменения просто невозможно. Такие комплексные виды разложений возникают при холодной погоде. Например, если долгое время было холодно и тело стало постепенно покрываться жировоском на дне бассейна, а потом температура повысилась, уровень воды поднялся из-за паводков и тело, соответственно, всплыло, то части, которые еще не успели покрыться жировоском, начинают гнить.

– Ага, разумно, – ответил начальник Хуан. – Смерть, произошедшая год назад, не должна стать проблемой.

– Теперь, когда мы знаем примерное время смерти, наша задача упростилась в разы, – добавил следователь.

– Место происшествия пока опечатать, – сказал я. – Давайте сначала доставим труп в секционную, нам нужно получше его осмотреть.

Проводить осмотр в помещении совсем не то же самое, что на улице. В комнате не бывает ветра, в итоге всего за десять минут труп полностью провонял всю прозекторскую. Глядя на лениво вращающиеся лопасти вентилятора, я потер нос.

Тело было темным и грязным. Бо́льшая часть волос и скальпа на голове трупа уже сгнила, обнажив белую черепушку. С половиной лица произошло то же самое, зато зубы остались в целости и сохранности с илистым «кариесом» между ними. Кисти рук были лишены кожи, мягких тканей и ногтей – и сверкали белыми костяшками.

Я надел спецодежду для вскрытия и противогаз, после чего давление трупной вони значительно уменьшилось, а мой разум, казалось, очистился. Я взял лейку, закрепленную на секционном столе из нержавеющей стали, и проверил напор струи.

Перед вскрытием необходимо зафиксировать на фото изначальное состояние трупа, затем можно его обмыть, чтобы получше разглядеть все необходимое. В нашем случае обмывание требует особой сноровки: нужно убедиться в том, что напор не только достаточно сильный, чтобы смыть налипший ил, но и деликатный, чтобы не повредить кожу. Гниющая трупная кожа очень легко отслаивается, даже легкое нажатие может оторвать гнилостный кусочек.

Убедившись, что напор идеальный, я начал отмывать тело водой и марлей, которую использовал как мочалку.

– Фильтр-пробка не болтается? – Начальника Хуана больше всего волновало, чтобы от ила с трупа не забился слив секционного стола, потому что если он все-таки забьется, то прочищать его придется нам, судмедэкспертам, не владеющим сантехническими навыками. Еще не нашелся такой водопроводчик, который согласился бы чистить трубы секционного стола.

Я остановился и проверил пробку. Все нормально.

Как только труп высвободился из оков ила, его смрад стал еще сильнее, а темно-зеленая кожа была настолько омерзительной, что следователя, отвечающего за фотофиксацию, чуть не вырвало.

Части тела, которые облепил ил, хорошо сохранились, поскольку в этих местах образовался трупный жир. Хоть это и выглядело отвратительно, такое разложение консервировало предсмертные травмы, что сильно облегчало задачу судмедэксперта, поэтому я даже обрадовался.

На торсе трупа нам не удалось найти никаких повреждений, поэтому мы смело предположили, что ее туловище никак не пострадало от внешних ударов.

– Похоже, на лбу что-то есть… – Судмедэксперт Гао заглянул внутрь трещины, которая шла вдоль головы. – Лобная часть повреждена, у нее вдавленный перелом черепа.

– Давайте сначала найдем улики, – настоял начальник.

Я кивнул. Наша первая версия – это изнасилование и убийство, поэтому нам нужно найти какие-то доказательства в пользу этой теории. С травмами, которые стали причиной смерти, можно повременить.

Я сделал продольный разрез шеи, грудной и брюшной полостей. Внутренние органы трупа уже начали процесс самопереваривания. Из-за того, что все они уже давно атрофировались, их размер был намного меньше, чем у органов живого человека.

Если нет явных повреждений на туловище, то, скорее всего, не стоит ожидать и травм внутренних органов. Я осмотрел сердце, легкие, печень, селезенку и другие жизненно важные органы жертвы – и не обнаружил никаких следов кровотечения. Наконец я вскрыл таз погибшей и хотел извлечь матку, надеясь, что именно она поможет нам быстро управиться с этим делом.

Но матки у нее не было.

– Братец, в этот раз ты не угадал, – сказал я, обращаясь к Хуану. – Это мужчина.

– Мужчина? – удивился начальник. – Как это? Там же даже намека на гениталии нет.

Я слой за слоем перебирал тазовую полость трупа, пока не нашел простату.

– Смотри, это простата, а матки нет; значит, этот труп принадлежит мужчине.

Начальник Хуан, который обычно руководил процессом издалека, надел перчатки и зажимами стал осматривать промежность жертвы.

– Да, был не прав… – Он нахмурился. – Гениталии сильно разложились, но можно заметить полнослойные кожные лоскутки с волосяными фолликулами.

Я подошел взглянуть.

– По кожным лоскутам можно предположить, что половой орган погибшего был отрезан каким-то острым предметом. Процесс разложения никак не мог бы сформировать такой край.

– Отсечение полового органа? – Судмедэксперта Гао тоже заинтересовала наша находка, и он подошел посмотреть. – Обычно такое совершают в состоянии аффекта сильно обиженные люди, с которыми у жертвы была какая-то эмоциональная связь.

– А может, он хотел изнасиловать кого-то, и этот кто-то отрезал ему фитюльку, – предположил я.

– Не-е, – ответил начальник Хуан, – в области пореза не наблюдается следов внутрикожных кровоизлияний, так что это произошло уже после смерти.