– Рецидивист… – Я задумался. – Его прошлое преступление и это убийство не очень-то похожи по своей сути.

– Детективы сейчас устанавливают его передвижения за последнюю неделю. Если исключить возможность, что он случайно наткнулся на этот баул, то кто, если не он, совершил это преступление?

– Давай побыстрее встретимся с оперативной группой. – Я начал второпях одеваться.

Я еще даже не успел перешагнуть порог кабинета, как подхватил от всех остальных эту атмосферу праздника, царившую среди полицейских. Я знал, что меня ждут радостные вести.

– Вчера вечером мы уже связались с Бюро общественной безопасности города Тайхуа соседней провинции и попросили их о содействии в расследовании, – сказал начальник Сяо. – Они охотно согласились нам помочь, и с их помощью мы выяснили, что Лян Вэй уволился месяц назад. Он жил в родном уезде Тайян, который принадлежит району Тайхуа. Мы не знаем, что он делал на этой неделе, но нам передали, что он не покидал уезд.

– В любом случае, – вмешался начальник Цянь, – сам факт того, что житель другого уезда каким-то образом оставил свои отпечатки на вещдоках у нас в Сэньюане, уже выглядит подозрительно. Нужно его задержать, тогда всё и узнаем.

– Местная полиция уже установила за ним слежку, – сказал главный следователь. – Они должны подловить момент для его ареста, тогда мы пойдем и выясним всё у него самого.

– Мы тоже пойдем.

Я посмотрел на Дабао и Линь Тао, после чего спросил, что мне следует делать.

– Отлично, – сказал начальник Сяо. – Я тоже пойду; может, само преступление произошло в Тайяне.

Там я встретил своего бывшего сокурсника Ху Линьфэна. Мы крепко обнялись, после чего он сказал:

– Ты лучший в нашей группе, стал большой шишкой, а мы всё еще работаем обычными судмедэкспертами в уездных городишках…

– Судмедэксперт и в Африке судмедэксперт, – ответил я. – Что говорят следователи о задержанном?

– Есть ощущение, что он виновен, – сказал братец Ху. – Во время задержания не проронил ни звука, но весь дрожал. Кто, если не он? Если б я был невиновен, то во всеуслышание кричал бы об этом.

Я подошел к двери, ведущей в комнату для допросов, и через небольшое окошко посмотрел, что происходит внутри. Лян Вэй, сидя на стуле, дрожал и грыз нижнюю губу, время от времени отвлекаясь на кружку, чтобы попить. Его скованные руки так сильно дрожали, что вода постоянно проливалась.

– Думаю, мы ошиблись, – сказал я.

– Да ну! – засомневался братец Ху. – Если это не он, то чего так сильно трясется?

– Ты не понимаешь обстоятельств дела, – сказал я. – Убийца был абсолютно безжалостным. Он жестко навалился на нее, быстро расправился, после чего со свирепостью разделал ее тело. Человек, разрубивший кости кухонным топором, не так уж слаб психологически.

– Но у нас же есть его отпечатки пальцев… – Братец Ху наклонил голову.

Не ответив ему, я молча зашел в комнату для допросов, подошел к Лян Вэю и мягко сказал:

– Не переживайте. Мы просто хотим узнать, не натворили ли вы чего-то плохого.

Лян Вэй поднял на меня глаза. Дрожь в его теле немного унялась, когда он увидел мою сияющую улыбку. Открыл рот, но не издал ни звука.

Тогда я продолжил:

– Я знаю, что вы никого не убивали, но именно поэтому вы должны всё нам рассказать.

Лян Вэй вдруг закричал:

– Я никого не убивал! Честно! Я не убийца!

– Тогда почему вы не кричали так же при задержании?

– Они бы мне не поверили.

– Я вам верю, – медленно ответил я. – Расскажите мне всё, и я помогу вам.

Лян Вэй посмотрел на меня глазами, полными мольбы, шумно сглотнул и, сделав несколько глубоких вздохов, начал рассказывать:

– Три дня назад я проходил мимо рамённой рядом с железнодорожной станцией – я там часто обедаю – и увидел лысого грузного мужчину в спецовке. Он сидел на стуле перед рестораном и ел лапшу, а позади него стояла клетчатая сумка. Я подошел приподнять ее, но она оказалась очень тяжелой. Я подумал, что в ней спрятано что-то ценное, и захотел ее спереть. Решил тихонько проверить свою догадку, открыл сумку, но увидел, что внутри кровь. Ужасно испугался, тут же побежал домой и проспал весь день.

– Почему вы не заявили в полицию?

– Я же сидевший. Боюсь легавых. Каждый раз, когда выходил на свободу, снова принимался за старое, воровал… Я испугался, что, если сам приду в участок, меня повяжут как душегуба. Но, ребята, вы должны мне поверить! Я никого не убивал, правда!

Я молча вышел из комнаты для допросов и сказал следователю:

– Отпустите, это не он.

– Так не пойдет, – ответил следователь. – В конце концов, отпечатки пальцев принадлежат ему, и он по-прежнему остается главным подозреваемым.

– Если я говорю, что это не он, значит, это не он, – грубо ответил я. – Вы посмотрите на его состояние, разве он способен убить и расчленить тело? Так не сыграешь.

Я периодически почитываю книги учителя Цзян Чжэньюя, поэтому немного разбираюсь в физиогномике.

– Ничего не случится, если мы его отпустим. Этот человек раскрыл немало краж и еще больше дел попроще, – вмешался начальник Сяо.

– Нужно сходить в ту забегаловку, – сказал я. – Вдруг убийца живет неподалеку…

– Я провожу вас, – предложил Ху.

Добравшись до рамённой, мы испытали смешанные чувства. Забегаловка находилась недалеко от железнодорожной станции. Чтобы попасть в нее, нужно пройти мимо станции.

– Можно ли как-то проверить поезд, который шел из Тайяна в Сэньюань? – спросил начальник Сяо местного следователя. – По крайней мере, теперь мы можем быть полностью уверены, что убийство произошло в Тайяне, а также у нас появились данные о времени транспортировки тела. Это произошло три дня назад.

Следователь помотал головой и сказал:

– Нет смысла проверять. Во время праздника Весны пассажирский поток у нас в городе и в Тайяне очень высокий, это ведь крупные транспортные магистрали. Кроме того, поездов, которые ходят от Сэньюаня в Тайян и обратно, тоже много. Так что нам даже ухватиться не за что.

– Чего у вас в Тайяне так холодно?

Полезная до этого подсказка резко превратилась в ничто. От этого мне стало искренне грустно – ведь я осознал, что, скорее всего, мне придется остаться тут встречать Новый год. На душе заскребли кошки.

– Не будем торопиться, давайте попробуем выяснить у Лян Вэя побольше информации, – сказал братец Ху. – Сегодня довольно зябко; пойдемте посидим в теплой ванне, погреем косточки.

Я согласился, и все мы уселись в машину братца Ху. Когда уже тронулись, я мельком посмотрел в окно, увидел вывеску и тут же закричал:

– Тормози! Тормози!

– Что такое? – Братец Ху остановился у обочины, на его лице читалось недоумение.

– Тут! Тут! – Я стучал по окну машины, показывая на вывеску.

Братец Ху посмотрел туда, куда указывал мой палец, и, недоумевая, сказал:

– Закрыто. Это педикюрный салон.

– Да-да-да, этот салон, этот… – От волнения мой язык заплетался.

– Это подпольный салон, – сказал Ху, – кругом беспорядок и грязь.

– Он не собирается на процедуру, – рассмеялся начальник Сяо. – А случайно нашел зацепку.

После его слов Дабао, Линь Тао и остальные следователи тоже выглянули из окна. Перед машиной находился педикюрный салон, на вывеске которого латиницей было написано: Aluoba.

– Да, – игриво ответила тучная жена владельца заведения, – это наша униформа.

Я притянул за локоть одну из мастериц поближе.

– Все сотрудники носят такие фуфайки? У вас, случайно, недавно не пропадали сотрудники?

– Это же рабочая униформа. Конечно, все они ее носят, – ответила полная женщина. – Я не слежу за тем, кто приходит, а кто уходит. У нас тут вольнонаемный труд. Не хочешь работать – не надо. Я не заставляю.

– Какая чушь, – выпалил Линь Тао. – Как вы еще не прогорели, если у вас такая текучка кадров? Ведь на униформу потратиться надо, а когда сотрудник увольняется, он еще и свою одежду забирает… Значит, ваше заведение терпит убытки, так?