– Я думал, ты сегодня без перерыва? – удивился Крейг.

По-моему, он был рад меня видеть. По крайней мере, улыбнулся. Возможно, дело в булочке и аромате хрустящей поджаристой свиньи.

– Без перерыва. Просто выбежала на пятнадцать минут купить чего-нибудь перекусить. А потом вспомнила, что ты здесь.

– О! – воскликнул он и поцеловал меня в щеку.

Я такого никак не ожидала. Мы не были друг с другом нежны уже несколько недель. В последнее время самое тесное наше прикосновение друг к другу – это когда его мочалка лежит поверх моей на бортике ванны, образуя нечто вроде бутерброда (осторожно, в наших бутербродах попадаются лобковые волосы!).

– Сегодня жена Стива приносила своего малыша. Они ходили в «Дебенхэмс», и она купила ему там такой жутко милый костюмчик, в черно-желтые полоски, ну прямо маленький пчеленок.

С этими словами Крейг достал телефон и стал показывать мне фотографию, которую успел сделать. Точнее, две фотографии – он все перелистывал с одной на другую и обратно.

– Ну ты только посмотри, какие пяточки!

– Почему у тебя в телефоне фотография чужого ребенка? Мне случайно не надо уведомить об этом комиссию по делам несовершеннолетних?

Он рассмеялся.

– Просто мне показалось, что он ужасно классный! – проговорил он с затуманенным взглядом, продолжая поглаживать мне спину в продолжение темы «спасибо за булочку с беконом».

– Крейг, ни о каком ребенке не может быть и речи.

Он опять засмеялся.

– Ну знаешь, вдруг нас это сблизит…

– Ха, это нас наверняка сблизит. А потом отдалит так, что мало не покажется. Ты оплодотворишь мое маленькое заскучавшее яйцо и каждый день будешь спокойненько сваливать на работу, пока я сижу дома, провонявшая дерьмом и распухшая от слез.

– Все будет не так!

Я бросила на него испепеляющий взгляд. Мимо прошел Стив из Шира [753] или как там его зовут, с новой дощечкой.

– Тут моя заходила с нашим спиногрызом, так Крейга прямо развезло от отцовских чувств.

– Я заметила, – ответила я.

– Берегись, Ри, – сказал другой заросший щетиной парень в джинсах, перемазанных белой краской. – Он сегодня от тебя не отстанет, готовься к страстной ночи. Целый день только об этом и говорит.

– Ну что ж, значит, буду с нетерпением ждать вечера, – улыбнулась я и закатила глаза, как будто мне к такому не привыкать.

Только вот на самом-то деле ситуация была вообще не в стиле Крейга! Он никогда не говорил со мной о младенцах, ни разу не проявлял к ним ни малейшего интереса, и я понятия не имела, откуда взялось это новое внезапное увлечение. Потом немного поразмыслила и пазл сложился: Лана. Он не виделся с ней уже несколько дней. Я гадала, не решил ли он положить конец их отношениям, – или, может, это она решила. Но вообще, кто бы из них этот самый конец ни положил, – странно, что он вообще уцелел при таком активном использовании!

– Ну так что, поговорим об этом вечером? – спросил он, понизив голос и медленно отодвигая меня к выходу, чтобы не услышали остальные (они теперь зачарованно клеили ситцевые обои и красили карнизы). – Просто поговорим – и все. Обсудим наши взгляды на малыша Крианнона.

– Крианнона?

– Ага. Или, может, тебе больше нравится Рианнейг? Малыш Уилкинс. Мы же можем просто о нем поговорить?

– Что ж, ты можешь о нем поговорить, а я посижу рядом и посмеюсь.

Он откусил огромный жирный и сочащийся соком бекона кусок булочки и отхлебнул кофе.

– Слушай, ну правда! Мы вместе уже почти четыре года. И ведь ты не молодеешь.

– А ты не хорошеешь.

Он перестал жевать.

– А может, ты хочешь, чтобы мы сначала поженились, – в этом прикол?

– Нет, просто я об этом не думала, – сказала я, делая глоток из стакана с латте и глядя на улицу, где какая-то старушка с хозяйственной сумкой на колесиках остановилась у клумбы поболтать с зарянкой. – На моей половине церкви было бы пустовато, а?

– Это не важно. Мы можем вообще убежать и расписаться тайно. В Гретна Грин. Найджел так сделал. Остановились в классном недорогом отеле.

– Ого, какая прелесть, слушай, давай обсудим это в другое время? И где-нибудь, где я не буду, типа, стоять на опилках и смотреть, как ты жуешь?

– Спасибо за еду!

Он вздохнул и двинулся обратно к стремянке, с помятым пакетом «Греггс» и стаканом кофе в руках. На этот раз обошлось без поцелуев. Хм-м, подумала я. А что, если это решающий мяч? Либо я рожаю ради спасения наших отношений, либо он выходит из игры. Что, если все это время мы карабкались на водную горку, ведущую в Долину Разрыва, и вот он уже положил перед собой дощечку. Вниз – или никуда.

Тут у меня в голове мелькнуло: нельзя его расстраивать. Нельзя забывать про мою далеко распланированную игру.

Я задержалась в дверях, мысленно взвешивая имеющиеся у меня возможности. И наконец придумала, как надо:

– Ладно, поговорим об этом вечером. Если ты так хочешь.

Он оглянулся, уже дойдя до лестницы, и застыл с набитым ртом.

– Серьезно? – проговорил он.

– Ну да. Возьмем «Нандос» и поговорим. Обсудим, как ты будешь меня осеменять, пока не высеменишь вусмерть. Договорились?

Он покраснел и оглянулся на остальных: оба его товарища бросили штукатурить и пилить и уставились на него вытаращенными глазами.

Я вышла на улицу, чувствуя себя фута на три выше ростом.

И к другим новостям: Лайнус сегодня ОЧЕНЬ ЧАСТО бегал в туалет.

Крейг теперь весь такой романтичный и постоянно делает для меня что-нибудь приятное – конечно, это исключительно из чувства вины, но мне все равно нравится. Вчера купил банку «Нутеллы», хотя я даже не просила. Сегодня явился домой с маленьким ночником в виде гриба – говорит, увидел его в магазине подарков и «вспомнил, что ведь ты любишь всякое такое про лес». Так мило.

Разговор о ребенке прошел хорошо. Крейг чувствует, что он уже готов, я чувствую, что еще не готова. Он хочет оставить что-нибудь после своей смерти, а я хочу договор на издание книги и домик в деревне с собственным улеем. Он хочет «сына и наследника, с которым можно играть в футбол и учить его кататься на велосипеде», а я хочу бедра размера S и новую ванную для Сильванианов.

Но я уступила. Потому что вот такая я милашка.

– Ладно, – сказала я, когда у меня напрочь закончились доводы. – Я согласна. Давай заведем ребенка.

– Ты уверена?

– Да. Бросаю принимать таблетки – и приступаем.

Он тут же воодушевился – как будто только этих слов от меня и ждал. Едва вернувшись из «Нандос», мы сразу забрались в постель и не вылезали оттуда до завтрака. И хотя он наверняка уже много раз принимал душ с последней своей встречи с Членошлифовальщицей Ланой, я никак не могла избавиться от мысли о том, что его половой орган усеян ее микроскопическими вагинальными клещиками. Фу, господи боже, и ведь микробами из ее задницы тоже! Я изо всех сил надеюсь на то, что он как следует оттирает себя антибактериальным мылом, которое я все время ему подсовываю.

Ну это же надо, на какие жертвы приходится идти!

Сегодня утром мы опять это делали. Он только раскрыл глаза, как тут же начал тыкаться носом мне в шею и нашептывать что-то на ушко. Печаль, но моей вагине было вообще не до того. Уж он ее и так и эдак обхаживал, буквально из кожи вон лез, но она лежала никакая, как дохлая мышь.

– Ну давай же, – сказала я. – Засовывай!

– Да я уже засунул! Просто ты не намокла.

– Ну, знаешь ли, я не виновата. Ты меня просто не возбуждаешь как следует. Передай-ка мне лубрикант.

Но на всем белом свете не хватило бы лубриканта, чтобы эта сука сегодня ожила.