– Карабкаюсь по лесенке.

Он кивнул и распахнул передо мной дверь.

– И сделай мне кофейку с двумя ложками сахара, когда соберешься с мыслями, спасибо, Рианна.

Шарах! – с грохотом захлопнулась дверь. Ведь он никогда не оплатит мне учебу в университете, правда? Никогда не сделает меня младшим репортером. Я вдруг осознала, что совершенно неважно, с каким рвением я отношусь к работе, как часто задерживаюсь сверхурочно и что делаю, чтобы произвести на них впечатление. Я просто рожей не вышла. И мои тряпки из «Праймарк» всегда будут бледной тенью их «Армани». Я навечно останусь «только девочкой с ресепшен».

А раз так, то пошла бы эта работа и все, кто там есть, в глубокую жопу с заморозкой. В обед я двадцать минут просидела в туалете, выдалбливая дырку в стене за бачком, потому что:

Пошли они все на хер на хер на хер НЕНАВИЖУ!

Дэйзи Чан где-то там делает репортажи об убийствах и операциях по изъятию наркотиков, пока я сижу на заседаниях Лиги женщин, посещаю протесты из-за рытвин на дорогах и рапортую о шалостях эксгибиционистов, параллельно заливаясь гевисконом, как шампанским на свадьбе. А, простите, забыла, еще ведь я теперь пишу рецензии на детские фильмы! Вот первый: антиутопический кошмар про девицу в слишком обтягивающей одежде, которая спасает мир от человека в слишком обтягивающей одежде, чтобы наконец переспать с парнем в слишком обтягивающей одежде. Вот бы каждому в редакции подложить под стол по бомбе.

После обеда Дэйзи принесла пончики и разносила их по столам все с той же своей сладкой улыбочкой. Я вежливо отказалась. Пришлось призвать на помощь всю силу воли, чтобы не плюнуть ей в коробку с пончиками и не посоветовать пойти во двор и перепихнуться с парковочным столбиком.

Чуть позже поднялся восторженный переполох, когда пришла новость о теле, обнаруженном в Виктори-парк. Полиция оцепила территорию и ищет орудие убийства. Я так понимаю, это то самое орудие убийства, которое Крейг сегодня взял с собой на работу, чтобы резать обои.

Крейг не из тех, кто дарит цветы на День святого Валентина. Говорит, что мы «выше всей этой лажи». Я подарила ему открытку и его обычную туалетную воду «Валентино Интенс», просто для галочки. Утром взбесил меня. Я была на кухне, пекла блины и как раз взяла высокую ноту в «We Don’t Need Another Hero» Тины Тернер, когда он вдруг вошел, ущипнул меня за задницу и спросил, где его коричневый ремень. Я так рассердилась, что чуть его не подожгла и открытку чуть не разорвала.

Эй Джей весь день порхал по редакции с букетами роз, которые чьи-то возлюбленные доставляли на ресепшен «Газетт». Линетт Планкет [740] из финотдела (я нежно называю ее «Уманет из хренотдела», потому что она вечно ошибается, когда выписывает нам зарплату) вошла с огромной розовой охапкой «от возлюбленного». Обычно она спускается по лестнице только для того, чтобы вручить нам расчетные ведомости, но сегодня – неприятный сюрприз – ходила туда-сюда по редакции, чтобы все без исключения могли восхититься ее букетом. Скорее всего, она приставила дуло пистолета к голове несчастного парня, чтобы тот прислал ей цветы.

Когда ей надоедало хвастаться, Уманет усаживалась на краешек чьего-нибудь письменного стола, шумно хлебала чай (в моих глазах это такое же непростительное преступление, как постукивание ручкой по столу) и ныла о том, как у нее никогда ни на что не хватает времени, зато сколько угодно времени на то, чтобы рассказать о своей скучной жизни на канале, где у них с мужем и двумя шнауцерами, Педро и Сьюзи, собственная баржа. Средний возраст проехался по телу этой женщины, будто трактор. В свои пятьдесят с чем-то выглядит она на все семьдесят. Вдобавок ко всему у нее на удивление гулкий голос, который слышно, даже когда она находится в другом конце офиса. Если мне придется еще раз выслушать историю о том, как ее собаке делали операцию на бедре и какой счет им выставил ветеринар, я явлюсь на эту их баржу под покровом ночи, вытащу бухгалтершу вперед ногами и утоплю в этом их чертовом канале.

В рубрике «У нас в городе» на этой неделе подробный отчет о выходных, проведенных в приюте для животных «Клювики и хвостики», вечер с ясновидящей и Встреча с Каким-то Отморозком, Который Посвятил Всю Свою Жизнь Выращиванию Редиса. Теперь я знаю о редисе намного больше, чем мне бы хотелось, и все благодаря этой говорящей чуме. Вы, например, знали, что, если вам снится редис, это означает, что скоро вас предаст близкий человек, и что древним египтянам платили редисом за строительство великой пирамиды Гизы? Ну вот, теперь знаете.

Я хотела поместить на одну полосу текст про группу поддержки для людей с болезнью Паркинсона и рекламу новой школы зумбы и пустить это под общим заголовком «Плясуны и Трясуны», но Джефф перехватил полосу и посоветовал так не делать. Сказал, что то ли у отца Клавдии, то ли у ее деда, то ли у какого-то еще члена их семьи как раз Паркинсон и «получится не очень красиво».

Слабаки.

1. Вся редакция, включая Джеффа: сегодня он принес киндер-сюрприз Дэйзи.

2. Люди, которые неплотно закрывают дверь, и она потом болтается и без конца хлопает.

3. Завхоз Эрик, который не разрешил мне оставить машину на служебной парковке, потому что там «только шесть мест и они все закреплены за руководством».

4. Дерек Скадд – международный Человек-Загадка.

Посмотрела сегодня утром немного «Ни свет ни заря». Возможно, дело в качестве HD, но, по-моему, старина Томпкинсон-Член-Через-Плечо сделал себе операцию по увеличению пениса. Его ну просто на весь экран разнесло. И Кэролайн в этот раз тоже выглядела еще более оранжевой, чем обычно. Они поболтали со своим штатным врачом о Неделе Распространения Информации о Шуме в Ушах и вышли на связь со Скотти Кэллендер на кухне в честь Национального Дня Хаггиса. О #ТониОгромныйКонец уже никто не вспоминает. Как и обо мне самой.

На работе праздновали день рождения Джеффа, я испекла ему круглый кекс с дыркой посередине, его любимый, и он поцеловал меня в щеку. Мы снова друзья, хотя теперь он гораздо больше разговаривает с Дэйзи, чем со мной. Ну просто у них столы ближе друг к другу, вот и все.

Мы с Эй Джеем пообедали в парке – латте с нормальным молоком и тостами с сыром. Я заикнулась, что обычно беру обезжиренный латте, и его прямо перекосило.

– Ты не толстая, – сказал он. – Господи, почему женщины вечно себя мучают? Ты классно выглядишь безо всяких диет.

– Правда? – спросила я, и он стал багровый, как свекла. – Это очень мило с твоей стороны.

– Ну, я просто говорю как есть.

– Ты не хочешь сходить вечером в «Одеон» на дерьмовую антиутопию, о которой мне нужно написать в колонку? У меня лишний билет.

– Ты меня приглашаешь на свидание?

– Нет, я спрашиваю, не нужен ли тебе бесплатный билет в «Одеон» на дерьмовую антиутопию, о которой мне нужно написать в колонку.

– Ну еще бы, – хихикнул он. – С удовольствием.

И вот мы пошли. И антиутопия действительно оказалась дерьмовой. Но зато мы повеселились, пока проверяли, сколько комочков попкорна сможем затолкать в завивку женщины, сидящей перед нами, прежде чем она это заметит.

Мел прислала сообщение, спросила, не хочу ли я пойти с ней покупать фату, – больше никто не может. Я ответила: «Ой, извини, Крейг в больнице с аппендицитом – кошмар!» И за этим – плачущая рожица.

Крейг говорит, что я про него в больнице уже когда-то врала, но в тот раз это была трансплантация почки. Они все равно поверили.

«О боже, какой ужас!» – написала она в ответ. Я думала, сейчас она спросит, сможет ли он все равно прийти к ним на свадьбу или ей стоит убрать из заказа одну лодочку из дыни, – но она не спросила.