Слова… Им нужны были только слова. И оба склонились над ноутбуками, творя в идеальном и отремонтированном новом доме.

Откуда Итану было знать, куда все это заведет?

Он сам виноват. Именно так.

Он отправился в поездку. Выступал перед библиотечной ассоциацией. Поселился в маленьком отеле с уютным баром. И напился. Он переспал с другой всего один раз, но, когда не позвонил вечером, как у них было заведено, Саттон сразу же все поняла, и по возвращении Итана они крупно поссорились. Дом, проклятый дом, и этот чертов мрамор встали на ее сторону.

Что бы они ни делали, как бы ни старались, все было бесполезно.

Итан сел у кухонной столешницы, поставив локти на широкую полосу каррарского мрамора. Женщина встала напротив с блокнотом и ручкой, зависшей над бумагой, и недоверчиво улыбнулась.

– Мистер Монклер? Вы хорошо себя чувствуете?

– Простите. Да, конечно. Что вы сказали?

– Когда вы видели жену в последний раз?

Он провел пальцем по серой прожилке на белом камне. Проклятый мрамор. Он вечно напоминал о тех ссорах. Итан не хотел его покупать, зная, что уже через неделю мрамор будет испорчен пятнами вина или разъеден лимонным соком, который Саттон подливала себе в воду. Но проиграл эту битву, как и многие другие.

Хотя был вынужден нехотя признать, что мрамор держался на удивление хорошо, на нем осталось лишь одно пятно, темно-красное, рядом с холодильником. Саттон сказала, что оно от голубики, пролежавшей там всю ночь.

Прошло уже два часа. Джоэл молчал, просто сидел в углу и наблюдал за происходящим, время от времени покашливая, что, по мнению Итана, означало «хватит болтать, придурок». После первого раунда вопросов сержант Морено попросил разрешения взглянуть на компьютер Саттон, и Айви показала ему кабинет, а в это время Грэм допрашивала Итана. Она уже смотрела на него косо. Все его слова тщательно оценивались и взвешивались. Джоэл предупреждал, что именно так все и будет. Всегда подозревают мужа. Все, что он говорил, звучало глупо, неискренне. Итан понял, что все плохо. Очень плохо.

– Сэр? Мистер Монклер? Понимаю, мы уже об этом говорили, но давайте повторим еще раз. Всегда можно что-то забыть или упустить, даже случайно.

Итан покосился на Робинсона, и тот быстро одобрительно кивнул.

– Простите. Я видел Саттон в понедельник вечером, прежде чем она пошла спать. Прежде чем мы пошли спать.

– Вы спали вместе или отдельно?

– Отдельно, но легли в одно время.

Грэм подняла взгляд от блокнота. Очевидно, в первый раз Итан этого не упомянул.

– Вы не спите в одной спальне?

– В последнее время у нас были проблемы.

– Ясно. Вы об этом говорили.

Она опустила блокнот. Совсем юная и худенькая, с плоской грудью; у нее были коротко стриженные очень светлые волосы и почти бесцветные брови; Итан задумался, натуральный ли это цвет. Выглядело все естественно. Притягивает глаз, как сказала бы Саттон. Бейджик на груди полицейской гласил: «Х. Грэм». Серебряный прямоугольник был прикреплен к карману формы, который на груди бо́льшего размера непременно оттопырился бы… Господи, Итан. Прекрати. Просто посмотри ей в лицо. Загляни в глаза. Если будешь отворачиваться, она решит, что ты что-то скрываешь, а если будешь пялиться на ее грудь, – что ты маньяк.

Нельзя замечать грудь сотрудника полиции. Это неправильно. В особенности когда пропала жена, а Х. Грэм выглядит как белобрысый ребенок, только что выпустившийся из полицейской академии.

Морено вернулся на кухню и молча наблюдал.

– Так не было причин полагать, что ей в последнее время грозит опасность? Вы считаете, что она ушла по собственной воле? – спросила Грэм, но это был не просто вопрос, скорее обвинение.

Сосредоточься.

– Поначалу так я и подумал. Как я уже говорил, днем в понедельник мы поссорились. Ничего серьезного, просто перепалка. Понимаю, как это звучит, но это не то, о чем вы думаете. Я не сделал Саттон ничего плохого, иначе не стал бы вас вызывать.

Он добродушно рассмеялся. Грэм невольно отпрянула, а Робинсон закрыл глаза.

Превосходно, вот молодец. Трудно выставить себя еще более виноватым. Бросай уже эти попытки их очаровать.

Итан поднял руки:

– Простите. Это не смешно. Я просто в смятении. Она и прежде уходила. Но сейчас все немного… острее.

– А записка? Напомните, где вы ее нашли?

– Она лежала на столешнице – там я никак не мог ее не заметить. А когда прочитал, сразу понял – что-то не так. Если записка подлинная, мне хотелось бы выполнить желание Саттон, вот почему я не сразу вам позвонил. Но в последнее время произошло много странного… И я забеспокоился. Связался с ее друзьями и матерью, решил, что они что-то знают, но, как оказалось, они тоже не в курсе.

Х. Грэм взяла записку и прочитала ее вслух. Уже во второй раз. Каждое слово звучало как обвинение. Она осторожно положила листок на мрамор.

– Мягкой записку не назовешь. В ней чувствуется что-то… окончательное. Вы говорите, что жена уже уходила. В своей записке она ясно дала понять, что не хочет, чтобы вы ее искали. Вполне очевидно. Так зачем же вы нам позвонили? Что вас беспокоит?

Итан глубоко вздохнул. Он понимал, как это выглядит.

– Раньше она никогда не писала записок.

– Вот как.

Итан услышал в ее тоне вопрос.

– Дело не только в этом. Как я уже сказал, она оставила телефон, ключи, сумку, всю одежду. Ее ноутбук по-прежнему в кабинете. Она не пользовалась электронной почтой, хотя там вся ее жизнь. В соцсетях тоже пусто. Она оставила записку, а потом исчезла. Да, она и раньше уходила, но только на несколько дней, уезжала к друзьям или снимала номер в отеле и давала мне знать, что будет там. И всегда возвращалась. Всегда. И никогда не исчезала без вещей. Она писательница. Работает над книгой.

– Что за книга?

– Роман. Она пишет романы. И очень хорошие. – Он помолчал. – Я тоже. Мы оба писатели. Недавно у нее возникли проблемы с одним рецензентом. Это было нелегко и для нее, и для меня. Издатель рассердился и аннулировал ее контракт. Может, она убежала зализывать раны, но без своих вещей…

Итан умолк. Он слишком много болтал, и чем больше он говорил, тем более виноватым казался.

Он осознал, что по-настоящему переживает за Саттон. Пусть день сегодня вышел паршивый и все на него набросились, но его жена давно живет в кошмаре. Уже несколько месяцев беспокоится о ее психическом состоянии после смерти Дэшила, а потом еще и этот случай с рецензией. Искренность, Итан. В твоем голосе должна звучать подлинная тревога.

Он наконец-то сумел посмотреть Х. Грэм в лицо.

– Слушайте, мы можем повторять одно и то же тысячу раз, но это не изменит реальности – никто ничего о ней не знает с тех пор, как она ушла. Ни ее агент, ни мать, ни друзья. А она всегда старалась держать людей в курсе своих дел. Теперь же она ни с кем не связалась, и мы все встревожены.

Коп постарше высказался прямо:

– Нет каких-то признаков, что в дом вломились? Соседи не сообщали о каких-то странностях? Может, в квартале появлялись незнакомцы?

– Нет. Ничего похожего. Во всяком случае, я ничего такого не заметил.

– А что за… – Грэм заглянула в свои заметки. – Что за проблема с рецензией?

– Да просто много шума из ничего. В интернете написали плохой отзыв на роман Саттон. У нее был ужасный день, она ответила, и пошло-поехало.

– А точнее?

Он колебался.

– Если это есть в интернете, я могу найти, – сказала она. – Почему вы сразу не сказали? Это сэкономило бы кучу времени. Ей грозит опасность?

– Нет, она просто была в смятении. Люди жестоки. Она гордилась своей работой, поэтому ответила… очень резко. Нагрубила автору отзыва. Да, это было некрасиво и невежливо, но такое постоянно случается в интернете, ничего ужасного. Вот только один блогер раздул эту ситуацию и начал донимать мою жену.

– Вы упомянули это, когда звонили в девять-один-один. Что за блогер? И как он ее донимал?