Родители Крейга, Джим и Элейн, пригласили нас вместе с Дзынь к себе на воскресный ужин. Все как обычно: прогулка вдоль моря, потом ростбиф и все, что к нему полагается, а после – чай на лужайке и восхищение новой коллекцией растений из магазина «Садовник», которые они только-только посадили. Дополнительными развлечениями на этот раз стали разговор с Джимом о его моделях кораблей и полчаса, потраченные впустую на болтовню Элейн о ее последней покупке в телемагазине (эта женщина буквально помешана на телемагазинах) и недавней встрече Женского Института. Однажды меня угораздило спросить, не хочет ли она, чтобы я рассказала на одном из собраний группы о своем романе или журналистской карьере.

– Честно говоря, я боюсь, это не совсем твоя целевая аудитория, – сказала она.

Ну конечно, потому что они куда охотнее станут слушать, как какой-нибудь тип по имени Кит уныло бубнит под нос о коллекции дверных ручек, или смотреть, как старушка по имени Джин делает куколок из гребаных ивовых прутьев.

Они оба уже на пенсии. Раньше жили в городе, но два года назад купили этот ярко-желтый дом прямо на побережье. Он каждый раз напоминает мне гигантский кусок лимонного пирога с меренгой. У Джима на пару с его старым другом по имени Берни есть небольшой портфель недвижимости с домами и квартирами в этом районе, но в остальном родители Крейга – совершенно неинтересные. В общем-то, ничего особенно отталкивающего в них нет (Джим такой занудный, что заболтает и мертвого, а Элейн до того издерганная, что еще буквально одна протечка крыши, и дело кончится нервным срывом), но в целом воскресенья, проведенные в их обществе, приятным времяпрепровождением не назовешь. Они вдобавок ко всему ходят в церковь и не ругаются матом, а значит, и мне это тоже не разрешено, так что в их обществе я всегда превращаюсь в свою версию под названием Очаровательная Девушка Сына. Очаровательная Девушка Сына не матерится, не пердит и всегда держит свое мнение при себе. Даже если я вижу, что они чудовищно неправы, все равно я не спорю с Джимом и Элейн. Все это – часть Спектакля.

Конечно, последней буду смеяться я. Когда они узнают, что их обожаемый сын трахался с серийной убийцей, обоих хватит удар.

На ужин мы объелись жареной говядиной: каждой порцией можно было накормить семью из пятерых человек, – и потом все уснули в гостиной, глядя, как Роджер Мур отстаивает честь Британии [756]. Тем временем Дзынь без нашего ведома уничтожила остатки говяжьей вырезки, которые нашла на кухне, и ее стошнило ими на клумбу с пышными хостами, посаженными Джимом.

Мне снилась школа. Чемпионат по плаванию. Первое место в стиле баттерфляй в четырнадцать лет. Увесистая золотая медаль и никакой Джулии. «В погоне за антиквариатом» я проспала от начала до конца. Так и не узнала, за сколько же продали шкафчик эпохи королевы Анны.

1. Люди, которые тэгают тебя в постах на фейсбуке или добавляют тебя в группы, пример: «Девичник Мел – Топпан-Нонстооооооп!!!» – так что теперь мне придется принимать участие во всех их планированиях и скрапбукингах. Печаль – мое второе имя.

Если у меня когда и возникали сомнения в том, что моя ночная деятельность – нечто вроде напитка забвения, избавляющего жизнь от унылого однообразия, то сегодня сомнений не осталось. Настроение было прекрасное.

Кошмаров за выходные ни разу не снилось, а сегодня рано утром обнаружили тело Джулии: в полицию сообщил прораб каменоломни. Рон объявил об этом на планерке.

Я изо всех сил изображала на лице шок и смятение, но внутри у меня все булькало пузырьками шампанского. Дэйзи поплакала из-за детей Джулии, а потом – из-за своих собственных. Я была поражена тем, что у Дэйзи вообще есть дети. У нее бедра такие узкие, что из нее, наверное, и фасолина с трудом бы выскользнула, не говоря уж о чем-то, что весит фунтов восемь.

– Бедная девочка, – сказал Билл.

– Страшно представить, каково ей пришлось, – сказала Кэрол.

– Господи, надеюсь, она умерла без мучений, – сказал Пол. – Вот ублюдок.

Я выдавила слезу, и Джефф потрепал меня по плечу. Через некоторое время Клавдия велела, чтобы я съездила вместе с Джонни в больницу и сделала репортаж о благотворительном веревочном спуске. Ощущение от этого всего было немного «полейте-меня-бензином-и-чиркните-спичкой», но по крайней мере Спектакль шел своим чередом.

Лайнус вернулся с полицейской пресс-конференции в дурном расположении духа: по дороге его остановил полицейский из-за наклейки на бампере, и теперь он готов был наброситься на любого, кто осмелится задеть задницей его стол. Когда он подошел одолжить у меня клей-карандаш, мы с Эй Джеем потихоньку поздравили друг друга, стукнувшись ладонями.

Как бы мне хотелось, чтобы это чувство умиротворенности подольше не проходило. Интересно, сколько оно длится у других людей, а может, есть и такие, которые вообще всегда так живут – счастливые и удовлетворенные. Для меня это ощущение похоже на то, что чувствуешь сразу после ужина в китайском ресторане: минут двадцать испытываешь сытый восторг, а потом начинаешь беспокоиться о килограммах, которые только что наел, и о креветочных чипсах, которые тебе завернули с собой. Мне потребовалось шесть лет, чтобы вернуться к относительной нормальности после Прайори-Гарденз. Речь – восстановилась. Ноги – снова начали ходить и (спустя какое-то время) бегать. Но вот Счастье – оно так толком и не вернулось. Зато злость вернулась в удвоенном объеме, так что, возможно, это она сожрала все Счастливое, что там внутри меня было.

После работы заехала к маме и папе, порезала на кусочки окровавленный брезент в гараже и все отмыла. Кровь Джулии застыла и превратилась в липкие комки. Перелезла через забор к Генри и понемногу скормила их его печурке. Когда я повыкручивала из стены в дальней спальне винты-глазки, отчистила паром ковер, зашпаклевала и закрасила дырки и убрала в сумку веревку, никаких видимых свидетельств того, что Джулия здесь когда-нибудь была, не осталось. Управившись с делами, я удобно устроилась в шезлонге на заднем дворе у Генри: потягивала из хрустального бокала его крим-херес и смотрела, как плавится и тает в языках пламени брезент. Достала телефон и посмотрела на секс-селфи Крейга и Ланы. Сегодня от него было не так больно. Как будто бы Джулия облегчила мне душу.

Дзынь лежала рядом со мной на траве, опустив голову на передние лапы и снизу поглядывая на меня. Было полное ощущение, будто она говорит: «Какая же ты странная».

1. Женщина на инвалидной коляске: я придержала ей дверь в книжном, а она меня не поблагодарила. ЧТО, ЯЗЫК ОТВАЛИТСЯ – СПАСИБО СКАЗАТЬ?

2. Престарелая пара, обозвавшая Дзынь «крыской», когда она их облаяла у «Лидла». В оправдание Дзынь надо сказать, что появились они буквально из ниоткуда, так что это они были неправы, а не она. Стариканы-ниндзя + недавно травмированная чихуахуа = кровавая бойня.

3. Человек, который изобрел пылесосы «Генри»: шланг слишком короткий, мешок вечно переполненный, а весят больше, чем десятитонный грузовик. Слава богу, что у нас ковролин только в спальнях.

Сегодня пришел еще один отказ на публикацию романа, на этот раз от «Сэлинджера, Мартирс энд Вади». Я подписалась на парочку их агентов в Твиттере, потому что мне казалось, мой стиль письма должен им подойти. Ничего подобного. «У вас уникальный стиль, но, к сожалению, он не вполне вписывается в наш формат. Разрешите воспользоваться этой возможностью и пожелать вам всего самого бла-бла-бла…» По-моему, мне вообще уже на это плевать.