Темные глаза Карла вспыхнули, и он вытянул руку.

Я покачала головой и указала на другую руку:

– Нет, ту.

Он посмотрел на свою татуировку:

– На ней шрам. Со мной произошел несчастный случай, поэтому я и набил татуху, чтобы его перекрыть, видишь? В этой руке не так торкает. Она не такая чувствительная.

Я слушала его непрерывную болтовню. В последний раз такую длинную тираду я слышала от него во время разговора про «Врата рая». Это было скорее монологом, как и в предыдущий раз. Я молча кивала, но внутри меня клокотала ярость. В двух шагах от нас лежало мертвое тело матери, а Карл, как всегда, думал только о самом себе. Словно прочитав мои мысли, он замолчал и положил руку на подушку.

Было странно прикасаться к его разрисованному предплечью с фиолетовой сеткой сосудов. Вблизи я увидела шрамы, о которых он говорил.

Я повязала свой старый пояс вокруг плеча Карла, действуя так умело и ловко, словно кололась сама. Затем поднесла конец пояса к его мокрому рту.

– Держи, – велела я.

Карл послушно прикусил его.

Я подождала, пока набухнут вены, и под углом ввела шприц.

Он наблюдал за мной с полуулыбкой. До чего раздутое самомнение! Карл думал, что заполучил меня. Легкая замена матери. Нахал. Самовлюбленный мерзавец.

Когда жидкость попала Карлу в кровь, я почувствовала в нем перемену. Глаза превратились в черные бездонные омуты, и в первый раз в жизни я прочитала в них страх. Карл знал, что я сделала, он понял, что я подмешала слишком много фентанила.

Нижняя губа Карла задрожала, и он из последних сил вырвал руку из моей хватки. На его лице отразились шок, ужас и неверие.

Неужели я задела его чувства? Я расхохоталась, но смех был дрожащим, на грани истерики.

– За что? – жалобно спросил он, срываясь на шепот.

Я взглянула на маму, на то, во что он ее превратил за годы их совместной жизни. Вот за что.

Карл едва дышал. Какое-то время мы молча смотрели друг на друга. Он часто заморгал, и из его левого глаза скатилась слеза.

Мы оба знали, что следующий вздох станет для него последним. На выдохе он произнес мое имя, в первый раз на моей памяти. И в последний.

– Пола… – выдохнул Карл.

Анна слушала Полу с закрытыми глазами. Она не сопротивлялась, не пыталась кричать.

– Ты слышала? – угрожающе спросила Пола, когда молчание затянулось. – Ты слышала, на что я способна, что делала в прошлом?

Анна открыла глаза, и Пола резко вдохнула. Левый зрачок девушки расплылся и практически перекрыл голубую радужку.

В горле у Анны забулькало, и Пола отвела взгляд. На нее было тяжело смотреть.

Интересно, назовет ли Анна ее по имени, как Карл. Внезапно Полу охватила щемящая грусть.

Почему я?

Вместе с этой мыслью на нее накатила ярость, как волна на берег, и расплескалась внутри. Небо, вторя ее эмоциям, вновь залилось яркими красками.

– Смотри, – сказала Пола. – Опять северное сияние.

Она приподняла Анну и развернула лицом к океану, а сама опустилась рядом на колени:

– Впечатляет, да?

Анна вздрогнула.

Пола выжидала. Анна сидела тихо и неподвижно. Вскоре северное сияние вспыхнуло в последний раз и погасло. Пола тут же почувствовала, как напряглась Анна.

Она знала, что все кончено.

Тянуть было незачем.

В конце концов, Пола не психопатка. Так было и с Карлом: он поступил неправильно и пришлось с ним разобраться. Пола не стремилась наказать Анну или преподать ей урок. Она просто знала, что сидящий перед ней человек очень опасен и от него нужно избавиться.

Так было и с Карлом.

Приготовившись, Пола протянула руку, сначала легонько накрыв запястье Анны, а после резко усилила хватку и одновременно поднялась.

Анна не издала ни звука, пока Пола тащила ее по полу в тусклом свете наружной лампы. Раздался треск, и Пола почувствовала, что рука Анны почему-то внезапно стала длиннее. Она остановилась и взглянула на свою жертву.

Здоровый глаз Анны поблескивал в лунном свете.

Пола опустилась на колени и толкнула ее субтильную фигурку к самому краю.

«Извини», – едва не сказала она, но вовремя прикусила губу. Хоть Анна и не заслуживала извинений, хорошие манеры так глубоко укоренились в Поле, что превратились в привычку.

Она вдруг осознала всю абсурдность сложившейся ситуации и теперь закусила губу, чтобы не рассмеяться.

«Не впадай в истерику», – велела себе Пола.

Последний толчок – и нижняя часть тела Анны свесилась за борт.

Это заставило полуживую девушку встрепенуться. Она вцепилась сломанной рукой в запястье Полы и болезненно зашипела сквозь стиснутые зубы. Тело ее било крупной дрожью. Она еще ниже сползла за борт.

Пола, стиснув зубы, дернула рукой, стараясь вырваться из хватки Анны, но та держала по-прежнему крепко.

Ни одна из них не проронила ни слова. Пола лежала на полу, чувствуя, как по телу пробирается холод.

Их глаза встретились. Ночная тишина мрачно сгустилась.

После рассказа о смерти Карла Поле не давала покоя какая-то смутная мысль. Воспоминания детства, таившиеся в глубинах сознания, внезапно нахлынули на нее с пугающей яркостью северного сияния.

– О боже… – заикаясь, пролепетала Пола. – Я же… я тебя знаю.

Анна смотрела на нее хмуро и тускло, но на этих словах ее здоровый глаз расширился от ужаса.

Пола пристально уставилась на нее, удивляясь, как не поняла этого с самого начала. Девушка, о которой она так много думала в годы детства, которой так завидовала… Девушка, чью жизнь она украла с помощью лжи.

И посмотрите, что стало теперь.

– Ребекка. – Пола произнесла ее имя.

Она знала, что не ошиблась, и выражение лица Анны подтвердило догадку.

– Ты – Ребекка! – едва ли не прокричала Пола. Это открытие почему-то рассердило ее и обескуражило. – А я тебе завидовала!

Анна открыла рот. Ее передний зуб был выбит, и Пола удивилась, когда это могло произойти.

Пола попыталась приподнять ее, стиснув зубы от напряжения. Анна барахталась на полу, как рыба, выброшенная на берег: голова наклонена, здоровый глаз злобно и обвиняюще вперился в Полу.

«А теперь сломлена я», – подумала женщина.

Анна, с трудом приняв сидячее положение, обхватила и осмотрела свою больную руку.

– Что с тобой случилось тогда? – прошептала Пола.

Она вспомнила ночь, когда вышла купить для матери героин, и увидела Ребекку: платье, каблуки… Она была невероятно красива, но при этом выглядела очень печальной.

Анна опустила голову, по-детски прижав подбородок к груди. Один этот жест рассказал Поле все, что она хотела знать.

– Тебя все равно домогались, – догадалась Пола и судорожно вдохнула.

Анна медленно поднялась на ноги. Боже, каких усилий ей это стоило… Пола прижалась спиной к холодной белой балконной стене, чувствуя, как учащенно заколотилось сердце. Анну не победить, потому что она обладает какой-то сверхчеловеческой неиссякаемой силой. У нее сломана рука, она ослепла на один глаз, изморила себя голодом, но не сдалась.

Они вдруг внезапно поменялись ролями. Пола устало прикрыла глаза и стала ждать.

Что-то лязгнуло, и Пола открыла глаза. Анна стояла в проеме слева от нее, держась за перила, браслет царапнул по металлу. Когда девушка улыбнулась, Пола поняла, что она собирается сделать.

Очевидно, Анна – Ребекка не допустит, чтобы кто-то знал, что ее образ – всего лишь маска. Жизнь, полная притворства и фальши.

Пола вскрикнула. Какая-то ее часть все еще была одержима девочкой, которую она на самом деле никогда толком не знала. Но она понимала Анну, потому что тоже прошла через ад.

Пола бросилась вперед, хватая пальцами воздух, и в ужасе уставилась на бледное, как фарфор, лицо Анны: глаза закрыты, нет ни выражения жестокости, ни фальшивого дружелюбия, ни коварства, ни обмана.

А только тихое умиротворение.

Брызг на воде почти не было. Белое лицо еще пару секунд покачалось на волнах, прежде чем его поглотила черная вода.