– Вполне вероятно. Оглядываясь назад, могу сказать, что Айви постоянно отпускала какие-то комментарии о тебе, задавала неуместные вопросы. Как мы занимаемся любовью, о чем разговариваем в постели. Тогда это казалось мне просто глупыми женскими разговорами после слишком большого количества вина, но теперь я понимаю, что это было на самом деле. Она выжимала из меня информацию, всю до последней капли. Она любила тебя. Всегда любила. Я мешала ей, и она не могла просто меня убить. Поэтому она все подстроила, переспала с тобой, думая, что роман продолжится. Когда ты отказался продолжать и признался мне, это ее разозлило. И в отместку она убила нашего ребенка.

– Но ведь все это время она знала, что ты ее мать. Это просто безумие.

– Я не психолог, но могу предположить, что она хотела отнять у меня все, что мне дорого. Тебя. Дэшила. Наш брак. И в процессе наказать нас обоих.

– И ей почти удалось.

Саттон на мгновение замолчала.

– Итан… я тоже должна тебе кое в чем признаться. В Париже я…

Он поднял руку:

– Томкинс… Он называл себя Константином, верно? Он рассказал обо всем Грэм, а она мне, в общих чертах. Я тебя прощаю. Господи, если ты смогла простить мне Айви и Дэшила, это самое меньше, что я могу сделать.

– Ты прощен, – сказала Саттон. – За все. И надеюсь, простишь меня, и мы сможем о них забыть. Они стоят друг друга. Но я должна сказать тебе кое-что более важное. В Париже… я обнаружила, что беременна.

Итан отпрянул, словно получил пощечину.

– От этого придурка, с которым переспала? Не самый лучший способ получить прощение…

Саттон накрыла его ладонь своей.

– Нет, Итан. Боже мой, нет. Я забеременела до отъезда. Клянусь. Я думала, что потеряла ребенка. Я сделала тест, и он был положительным, но сразу после этого у меня пошла кровь. Я решила, что это выкидыш. И восприняла это как знак. Так вовремя. Я боялась, что ты что-то сделал с Дэшилом, и если бы я снова забеременела, мы с ребенком были бы в опасности. Я молилась, чтобы этого не случилось, а потом у меня началось кровотечение, и я подумала, что хоть раз Бог ответил на мои молитвы.

– Я никогда не причинил бы боль Дэшилу. Как и тебе.

– Теперь я это знаю. В первый же день в Париже мне стало нехорошо. Я решила, что съела что-то в самолете, а потому не думала, что это… Нет, не так. Мне хотелось сбежать и притвориться, будто моя жизнь совсем другая.

– Когда ты это поняла? – прошептал Итан.

– Во время допроса инспектор Бадо заметила, что меня тошнит, и ей пришло в голову принести мне тест.

Саттон вытащила тест из сумки и протянула Итану. На него, словно прищуренные глаза, смотрели две полоски.

Она печально погладила живот, другая рука по-прежнему лежала на ладони Итана.

– Я беременна, и ребенок твой. Только твой. Я натворила дел в Париже, сбежав от всего этого. И знаю, ты не простишь меня за глупые мысли, что вдали от тебя мне будет лучше. Теперь, когда мы знаем, что Айви пыталась разрушить нашу жизнь… я не смею просить тебя снова мне поверить. Но если ты хочешь попробовать, то я тоже. А если нет – я пойму.

– А ребенок?

Она улыбнулась:

– Для меня он благословение, отныне и вовеки, что бы ни случилось.

– Так ты его сохранишь?

Саттон кивнула с отрешенным взглядом:

– Да. Мы уже слишком многое потеряли.

Итан встал и вышел.

Саттон вздохнула и выпила чай. Она не винила Итана. Слишком много на него свалилось. «Я думала, ты убил нашего сына, думала, что и меня убьешь, поэтому сбежала и переспала с другим, и да, кстати, теперь я вернулась и беременна, разве ты не рад, ребенок твой!»

Минуту спустя она услышала, как Итан возвращается. Саттон поставила чашку и наклонилась вперед, к двери. А когда увидела его, у нее перехватило дыхание.

В руках у него был тест на беременность, который она сделала перед отъездом.

А рядом, приставив револьвер к голове Итана, стояла Айви с безумной улыбкой на лице.

– Привет, мам. Соскучилась?

Айви грубо дернула Итана за руку, втаскивая в комнату. Его лицо посерело. Он пытался что-то сказать Саттон одними глазами, но она не поняла. Она сосредоточилась на Айви, револьвере и крови на ее руке, небрежно стекающей по ладони и исчезающей в рукаве. Откуда эта кровь?

– Так вот, мам, должна сказать, я потрясена. Ты во всем разобралась, да? Написала мою речь, речь главного злодея, и теперь мы подходим к концу. Так ты думаешь, да?

– Полиция…

– Сейчас занята.

Саттон услышала сирены.

– Что ты сделала? Ох, Айви, что ты опять натворила?

– То, что было необходимо. Она должна была оставить меня в покое. А сейчас… – Она толкнула Итана, и он качнулся в сторону Саттон. – Сядьте. Оба. Мы немного поболтаем.

Итан обнял Саттон, его руки были теплыми и успокаивающими. Саттон чувствовала его силу, и это внушало уверенность.

– Зачем ты это делаешь? – спросила Саттон. – Почему?

Голос Айви был спокойным и жутким, отрешенным и яростным одновременно. Как же они не заметили огонь, пылающий в душе этой женщины, когда говорили с ней изо дня в день?

– Ты понятия не имеешь, чего мне стоило расти без тебя. Я хочу, чтобы ты знала. Чтобы поняла.

– Ты говорила, что у тебя было прекрасное детство…

– В моем воображении. На самом деле это был ад. Меня бросили. Я застряла в жуткой дыре, приюте, потому что меня не хотели отдавать приемным родителям.

– Почему? Что с тобой не так? – спросил Итан.

– Со мной все отлично, – ответила она, прищурившись и повысив голос, и придвинулась ближе. – Со мной всегда все отлично. Такой уж я родилась. Благодаря тебе, мама.

Теперь ее голос звенел, отскакивая эхом от книг.

– Не я тебя такой сделала, Айви. Я приняла тебя, когда ты появилась в городе, без друзей и в одиночестве. Ты пришла после дождя, похожая на едва не утонувшего котенка, и села за мой столик в «Старбаксе», зная, что я сжалюсь над тобой и приму. Я познакомила тебя со своими друзьями, со своей семьей. Позволила войти в мою жизнь. Я разделила ее с тобой, добровольно и с радостью. И чем ты мне отплатила? Накачала моего мужа наркотиками, убила моего ребенка, похитила незнакомку и сожгла ее, и все, чтобы разрушить мне жизнь? Ты больна. Ты безумна, и твоя душа черна.

– Я не сразу ее сожгла, сначала задушила. Это просто расходный материал, средство. Но ты права. Моя душа черна. Того же цвета, как душа моей матери.

– Ты нездорова.

Айви рассмеялась:

– Я давно это знаю. Другие люди сразу это видят и избавляются от меня. А ты нет. Забавно, что именно ты так и не догадалась. Ты такая дурочка. Такая пустышка. Ни на что не способна. Ты пуста. Как и твои глупые дрянные книжонки. Даже Итан считает твои романы дерьмовыми.

– Неправда, – вставил Итан, но Саттон его перебила:

– Я, по крайней мере, честно зарабатываю на жизнь. А чем на самом деле занимаешься ты, Айви? Ты точно не биржевой брокер, как утверждаешь. И все эти командировки, твои истории о поездках, о местах, где ты побывала, и людях, с которыми познакомилась. Все это ложь, верно?

Айви подошла к окну и выглянула наружу.

– Ну, я умею гораздо больше, чем какой-то там брокер. Тебе понравился взлом ваших компьютеров? Ты должна гордиться мной, мама. Ты родила гения. Я знаю о компьютерах больше, чем ты узнаешь за всю жизнь. Больше, чем Джобс и Гейтс, вместе взятые. Я могу сделать с компьютерами все, что захочу. Заставить их атаковать. Собирать информацию. И все это не оставляя следов.

– Но ты оставила следы, – возразил Итан. – Ты поменяла пароль на компьютере Саттон после того, как нашла пароль для меня, и до того, как ноутбук передали полиции. «Итан убил нашего ребенка» – это несколько чересчур, тебе не кажется?

– А мне он кажется очень уместным, и я оставила след, потому что хотела, чтобы ты знал. Неужели вы думали, что я позволю вам закончить эту историю невредимыми? Все прошло идеально. Именно так, как я планировала, с начала и до конца. А теперь – грандиозный финал.