– Да. Так.

– В общем, у вас такой вид, как будто вам не помешала бы помощь.

Теперь на них таращились все вокруг – работники, покупатели. Чье-то лицо он даже узнал, какой-то женщины – чьей-то матери, или клиентки, или просто соседки. Но на всех застыло одинаковое выражение: у него был такой вид, как будто ему не помешала бы помощь.

– Ах, нет. Всего лишь… плохой день.

Рэй вздохнула, словно бы его слова все объясняли. Он протянул ей бутерброд. Чуть помявшись, женщина взяла упаковку. Сэндвич был с салатом из тунца и клюквы. Такого Патрик еще не пробовал.

Дома он напился. И время как будто спятило. Проходили часы, а потом оказывалось, что натикало лишь несколько минут. Ему вспомнился взгляд Даниэль, когда она вышла из полицейского участка. Вспомнились лаймы, катящиеся по натертому полу, эти маленькие зеленые луны, освободившиеся от уз гравитации. Вспомнились два уставившихся на него силуэта, когда он стоял перед домом Пэрришей. Оливер и Селия. А может, Селия и Джек. Напуганные, скорее всего, но в стенах собственного дома уверенные в безопасности.

Должно быть, он заснул, потому что внезапно стало темно. Снова все изменилось. Процесс разделения, начавшийся в нем со смертью дочери, в конце концов завершился. Последний раз подобные ощущения он испытывал в колледже, когда получил сотрясение мозга во время перекрестной перебежки на матче. Полузащитник склонил голову, и они стукнулись шлемами. Патрик понимал, что только что получил травму – возможно, серьезную, – но при этом его охватил неописуемый восторг, невероятное чувство освобождения. Сейчас же схожее ощущение было непроходящим. Жизнь больше ему не принадлежала. Части его тела, посредством которых он разговаривал, чувствовал и двигался, отныне ему не подчинялись. По сути, он превратился в пассажира. И ему только и оставалось, что наблюдать да ждать, чем все это закончится.

Мужчина отыскал мобильник и набил сообщение Даниэль: «Сейчас я этим займусь».

Ткнул кнопку «Отправить» и взял ключи от машины. При трогании автомобиль издал зловещий звук: должно быть, бордюр возле супермаркета он зацепил основательно. Тело вело машину очень аккуратно, и много времени поездка до Фокс-Чейз-лейн не заняла. На этот раз он припарковался дальше по улице и обратно к Пэрришам прошел мимо трех домов, одинаково огромных и безмолвных. Затем без малейших колебаний пересек выстриженную лужайку и двинулся вдоль торца здания. За ярко освещенным окном ему открылся просторный, заставленный книгами кабинет, эдакое святилище в бордовых и каштановых тонах. За массивным столом спиной к окну сидел Оливер. Он разговаривал по телефону, но толстое стекло заглушало его голос.

Позади дома располагалось патио, огороженное низко натянутой лентой, рядом на траве громоздилась мебель. Патрик перешагнул через хлипкую преграду и по свежемощенному камню прошел к остекленным дверям. Они были оставлены чуть приоткрытыми, но вот сетчатые оказались запертыми. Он вспорол ключом материю и открыл двери изнутри.

На кухне никого не было. Рокотала посудомоечная машина, из коридора доносился бубнеж Оливера. Патрик стал ждать, что станет делать его тело дальше. Вдруг на лестнице раздался грохот – кто-то спускался. Он поспешил укрыться в недрах кухни. Миновал раковину, из слива которой попахивало овощами, и затем оказался в заглубленном алькове, выходившем окном на лужайку.

На кухню влетел Джек, в трениках и футболке «Ван Хален». Волосы у него были всклочены как после сна. Парень распахнул дверь холодильника и принялся рыться внутри. Рука Патрика достала из кармана пиджака телефон. Пальцы забегали по экрану, пока на нем не появилась фотография Иден – та самая, которую теперь уже видел, наверное, каждый, с ее рыжими волосами, с ее улыбкой. Мужчина выбрался из алькова и тихонько обошел дальнюю сторону кухонного острова, чтобы отсечь Джеку путь к коридору и задней двери. Тот заметил его, только когда закрыл холодильник. Его добычей стала сырная палочка.

– Какого хрена?

– Ты должен рассказать людям. – Патрик вытянул руку с телефоном, чтобы Джек увидел лицо девушки. – Ты должен рассказать правду о том, что сделал с ней.

Парень понял, что он в ловушке. Даже если броситься вдоль дальней стороны кухонного островка, мужчине всего лишь понадобится сместиться на насколько шагов, чтобы блокировать его. Внезапно у Джека округлились глаза, и он замотал головой. Патрик обернулся. Он даже не услышал, как в помещение вошла Селия. Женщина на мгновение застыла, а затем сделала шаг назад.

– Патрик? Что тебе здесь надо?

– Твой сын должен рассказать правду.

И в этот миг дом огласил звонок в дверь, за которым последовал настойчивый стук.

– Ты должен уйти.

– Только когда он скажет правду.

Не сводя с Патрика взгляда, Селия повернула голову в сторону коридора.

– Оливер!

– Незачем…

– Оливер!

Патрик задумался о бегстве через заднюю дверь, однако Джек должен был сказать правду. И тогда он устремился к парню. Тот начал отступать, но теперь Патрик двигался очень быстро, прямо как во времена юности. Он схватил Джека за руку и сунул телефон ему под нос, чтобы он не мог отвернуться.

– Посмотри на нее.

За спиной у него раздался шум, какое-то движение. Он обернулся, опустив телефон, однако по-прежнему удерживая Джека. Теперь на кухне появился и Оливер. Он смотрел Патрику в глаза, а Патрик смотрел в глаза Оливеру.

– Погодите… – произнес вдруг Патрик.

Внезапно появилось еще одно действующее лицо. Прокопио. Детектив выхватил из кобуры на бедре пистолет, направил его на Патрика и начал что-то кричать. Патрик поднял телефон показать им Иден. Но прежде чем он успел заговорить, прежде чем успел объяснить, Оливер тоже закричал, какое-то одно-единственное слово, и тогда раздался звук, который заглушил все голоса, и Патрик снова упустил приближающееся столкновение. А в следующее мгновение он уже лежал на полу – понимая, что получил травму, но ощущая неописуемый восторг, предвидя возможность освобождения. «Ну вот и все», – подумал он. А потом наступила боль, принесшая с собой и собственный конец.

Вскоре после полуночи позвонил Кантор. Адвокату пришлось повторить всю историю, прежде чем Мишель, все еще не оправившийся от утренней статьи в «Геральд», понял, что к чему.

– Но зачем он это сделал?

– У него была цель. Утверждал, якобы видел Джека в ночь убийства.

Даже в голове не укладывалось. Незаконное проникновение, выстрелы, кровь. Патрик Нун. Перед глазами у Мишеля только и возникал что образ обходительного, безукоризненно одетого мужчины, сидящего в одиночестве в угловой кабинке. Вот он закрывает глаза после первого глотка гран крю, бутылку которого намеревается неспешно распить.

– И как это отразится на нас?

– Теперь дела обстоят так, что в виновность Джека Пэрриша верят исключительно психи. Послушайте, Мишель, прямо сейчас все в движении. Мягко выражаясь. Мне нужно переговорить кое с кем, оценить ситуацию. Завтра я приеду, и там уже будет видно, что мы имеем.

Ночь превратилась в бесконечную последовательность часов, минут и секунд. Стоило Мишелю начать засыпать, как в сознание врывались непрошеные видения. Сломанные игрушки в тюремной комнате для посещений. Газетный снимок его и Элис. Патрик Нун, улыбающийся Софии, пока она заново наполняет его бокал. А потом его пугали утренняя ясность, бледный свет и проезжающие мимо машины.

Кантор прибыл незадолго до полудня. Вид у него был далеко не радостный.

– Ну что? – набросился Мишель.

– Как я и предполагал. Для всех это полное оправдание Джека. – Адвокат удрученно покачал головой. – Есть и еще кое-что. Я наконец-то выяснил, какие результаты экспертизы они пока не разглашают. И для нас ничего хорошего.

– Так.

– Они обнаружили следы ДНК Кристофера во влагалище жертвы.

– Этого не может быть!