– Мы все обсудили и решили, что ты должен пойти в полицию.

Все трое кивнули. Старший малыш проснулся и загулил.

Итан оперся о столешницу.

– И что, по-вашему, я там скажу? «Моя жена оставила записку и просила ее не искать, а потом исчезла. Кстати, с наших счетов пропали пятьдесят тысяч долларов. Она ударилась в бега».

Наконец заговорила Эллен – хладнокровная, прагматичная Эллен с собранными в простой аккуратный хвост волосами.

– Она была несчастна. Вполне возможно, она ушла. Но не сказав нам? Я на такое не куплюсь.

– В каком смысле? – спросил Итан.

Она помахала рукой:

– Ты думаешь, мы поверим, что она ушла, не сказав никому из нас ни слова и без вещей? Ты говорил, она оставила записку. А теперь еще, оказывается, и деньги взяла? Как по мне, что-то тут не так. Саттон поделилась бы с нами, задумав такое. – Она глубоко вздохнула и покосилась на подруг. – Ты бил ее, Итан? Пришло время сказать правду.

– Бил?

И тут до него дошло, что все трое дрожат. Рейчел просто трясло. Они его боятся! Вот почему они пришли так быстро и вместе. Они не просто готовились к стычке, они защищают друг друга.

– Я не сделал Саттон ничего плохого, а вам лучше уйти.

От его резкого голоса младенец проснулся и завыл как сирена. Филли бросила на Итана негодующий взгляд и потянулась к погремушкам.

– Я серьезно. Уходите сейчас же. Поверить не могу, что вы явились сюда с обвинениями. Я и пальцем не трогал Саттон. Я безумно тревожусь за нее.

– Саттон такая чувствительная, – дрожащим голосом произнесла Рейчел, задрав заостренный подбородок. – Ее сильно подкосило все, что произошло за этот год. И в последнее время вы ссорились, она мне так и сказала.

– Все пары ссорятся, Рейчел. И у нас дела обстояли не хуже, чем у других. Можно подумать, у вас дома всегда идиллия.

– Это другое. У нас есть правила и священное место для конфликтов…

– Ой, ну хватит! Я ее не трогал. Если уж на то пошло, я боюсь, что она сама с собой что-нибудь сделает.

Все трое в смятении переглянулись. Этого ему говорить не следовало. Вылетело само собой.

Эллен первой нарушила молчание:

– Хочешь сказать, что она думала о самоубийстве?

Итан потер переносицу:

– Нет, не думала. Просто утром я перебирал все варианты. Она ушла из дома. Это я знаю наверняка. Но Рейчел права. У Саттон был тяжелый период после того, как Дэшил… Нет, я не считаю, что она могла это сделать. – Он уже нес все, что придет в голову. «Заткнись, Итан». – Но думаю, она хотела устроить драму, это да.

Опять не то.

Филли прижала к себе хнычущего малыша.

– Ты просто бессердечная сволочь, Итан Монклер. Как ты мог такое сказать? Твоя жена пропала!

– Вот именно. И я хочу, чтобы вы ушли. – Когда они не сдвинулись с места, Итан рявкнул: – Сейчас же!

И эти слова возымели эффект брошенного в стаю голубей камня.

– Мы не закончили, Итан. Теперь, когда мы знаем… Либо ты идешь в полицию, либо это сделаем мы, – напоследок бросила Эллен через плечо, и через пять секунд дверь за ними захлопнулась.

Проклятие! Ох уж эти женщины.

Еще несколько минут он расхаживал по дому, собираясь с мыслями, планируя. Он должен что-то предпринять, что-то решить. Саттон ушла от него, на что указывала пропажа пятидесяти тысяч со счета. Или решила устроить драму, чтобы наказать за недостаток внимания в последнее время? А может, и правда что-нибудь с собой сделала, а деньги пошли на что-то другое? Это ложный след?

И тут до него дошло. Подруги Саттон решили, что он ее бил. И полиция тоже так решит. Пора поговорить с адвокатом.

Офис Джоэла Робинсона находился в трех кварталах от дома. Итан решил пройтись. Если адвоката не будет на месте, он оставит записку. Ему просто необходимо было выбраться из дома. Уйти подальше от тени Саттон, маячившей повсюду, словно злобный призрак.

Невысокий, круглый и красноносый Робинсон с седыми волосами и длинной бородой напоминал Санта-Клауса. Он работал на третьем этаже прекрасного викторианского дома на Пятой авеню, который десять лет назад переоборудовали под офисы. Он обходился без секретаря, предпочитая вести дела клиентов в обстановке полной секретности. Хотя они уже несколько лет встречались на разных мероприятиях, Итан никогда не думал, что окажется у двери его кабинета. И все же он пришел.

К счастью, дверь оказалась не заперта, а Робинсон был у себя. Какая удача.

Итан постучался:

– Джоэл? Я не отрываю?

– Итан. Привет. Я как раз готовился к делу в суде на этой неделе. Что случилось? Решил пригласить меня пропустить по стаканчику?

– Вообще-то, я хотел с тобой пообедать. У меня к тебе дело.

Робинсон склонил голову набок:

– Прости, сегодня не могу. Скоро придет клиент. Может, завтра?

Должно быть, пока Итан колебался, что-то отразилось на его лице, потому что Робинсон махнул рукой и сказал:

– Но у меня есть пятнадцать минут. Что у тебя за проблемы?

Итан безрадостно усмехнулся:

– Кажется, от меня ушла жена. Вот записка.

Робинсон прочитал ее, нахмурившись, и вернул.

– Очень жаль. Я всегда считал, что вы двое не разлей вода. Но не переживай. Если повезет, она поймет свою ошибку и скоро вернется.

– В том-то и проблема, Джоэл. Она не взяла ни бумажник, ни телефон, ни ноутбук. А со счетов пропали пятьдесят тысяч. Вроде бы все выглядит стандартно. Но у меня дурное предчувствие. Что-то не так. После… после смерти Дэшила она впала в депрессию. Разум говорит мне, что она ушла. Но сердце волнуется. Как бы она не натворила глупостей.

Робинсон ритмично забарабанил пальцами по столу, размышляя.

– Самоубийство? Вряд ли. Зачем тогда брать деньги? Если собираешься свести счеты с жизнью, деньги без надобности.

– Именно. Согласен. Проблема в том, что никто из ее друзей не знает, где она, и все подозревают меня в причастности к ее исчезновению. Они даже пришли ко мне на разговор. И судя по их поведению, они меня боятся. Сказали, что если я не пойду в полицию, то сделают это сами. Я не…

Подняв кустистую седую бровь, Робинсон всплеснул руками:

– Хватит. Не хочу знать.

– Я не…

– Я серьезно. Замолчи немедленно.

– Нет. Послушай, я и пальцем не трогал жену. Но думаю, пора позвонить в полицию. Опередить их. Просто на всякий случай.

Закрыв глаза, Робинсон покачал головой:

– Если позвонишь, ты обречен. Они разрушат вашу жизнь.

– Я не могу сидеть сложа руки. Я беспокоюсь за нее.

– Садись.

Итан пару секунд поколебался, но сел.

– Вот как все будет. Если ты обратишься в полицию, то немедленно станешь подозреваемым. Каждое твое слово рассмотрят под микроскопом. Допустим, ее найдут где-нибудь в Рио, все прекрасно и замечательно. Но допустим, с ней что-то случилось. Боже упаси, конечно, но если кто-нибудь что-то с ней сделал…

– О господи, нет. Даже не произноси.

Робинсон вздохнул:

– Понимаю, ужасная мысль. Но каковы бы ни были обстоятельства, твою жизнь вывернут наизнанку. Они будут следить за тобой и тем, что ты делаешь, до тех пор, пока не вытащат ордер на арест из твоей задницы, а если ничего не найдут, тебя все равно распнет пресса. Ты же знаешь, как они любят все извращать. Как только об этом станет известно, назад дороги не будет. Ты пробовал ее искать?

– Не совсем. В смысле, я хочу дать ей время. Она же просила ее не искать. Я уважаю ее просьбу.

Звучало чопорно, как из уст школьной учительницы, и Робинсон снова покачал головой:

– Да брось, Итан. Подумай. Это ответ виновного. Журналисты вплетут в историю твою нерешительность. Заявят, что ты тянешь время, пытаясь замести следы.

– Тогда что мне делать? Лгать? Допустим, я начну прочесывать город в поисках жены. Если она меня бросила, все будет выглядеть так, будто я ее преследую.

– И так плохо, и так нехорошо, дружище. Прости.

– Просто супер. И что дальше? Идти домой и ждать, когда она объявится? А если что-то случилось? Ее найдут мертвой, а я не сообщил о пропаже? Тогда я буду выглядеть виновным. Ты сам знаешь, что я должен пойти в полицию, иначе это сделают ее подружки. У меня нет выбора.