Но уж лайкать их тупые мемасики с котами я больше точно не буду, хренушки.

Работа сегодня была как какашка на спине у черепахи и продвигалась в два раза медленнее, чем обычно. Наш штатный анальный свищ Лайнус Сиксгилл готовил текст для материала-продолжения «Влюбленные бунтари: без маски», Клавдия почти все утро была в неописуемом раздражении и рычала на каждого, кто решался к ней приблизиться (то есть на меня), а я занималась все тем же унылым говном, что и всегда. Эй Джей опять вовсю ко мне подкатывает, делает мне тостики с арахисовым маслом и бананом и полностью игнорирует Лану, так что нет, как говорится, худа без добра.

Насильники на Синем Фургоне по-прежнему на свободе. Надо будет их поискать. Не прямо сейчас, но скоро. Возьму поварской нож. Давно не терпится его испробовать. Интересно, если хорошенько рубануть им по руке или ноге, он полностью отсечет конечность или только наполовину? Видимо, зависит от того, с какой силой бьешь. Все-таки не зря я ходила на уроки физики в школе, кое-что помню.

А еще мать Дэна Уэллса совместно с полицией объявила награду в двадцать тысяч фунтов за информацию об обстоятельствах его смерти (то есть кто отрезал ему член). Пока свидетелей не объявлялось, но я все-таки немножечко нервничаю. Конечно, серьезных причин для беспокойства пока нет, но все-таки надо мне опять ненадолго залечь на дно.

Эй Джей хотел пойти пообедать в «Подвал» – студенческое заведение с липким полом и грохочущей электронной музыкой, где всегда в наличии смузи, сэндвичи с тунцом и сифилис. Я предложила «Роуст-Хаус» – несетевую кофейню на Перивинкл-лейн, которая больше соответствует моим капризным вкусам. Там играют ненавязчивый джаз, на стульях удобные подушки, и если вас не смущает постоянный скрежет, с которым зубные протезы вгрызаются в черствый кекс с изюмом, то это неплохое местечко, чтобы посидеть и понаблюдать за миром. У них нет навороченных бариста-машин, поэтому тут ничего не лязгает и пар не вырывается со страшным шипением каждые пять минут, как в сетевых кафе. Был солнечный денек, мы сидели и пили кофе, а потом взяли по сосиске и «сенджеру» [757] с карамелизованным луком и пошли с ними в церковный дворик неподалеку. Я рассказала Эй Джею про бродягу, который живет там под деревом. Из-под нижних веток выглядывала его нога, и мы попытались набросить луковые кольца на его большой палец.

– Ну как тебе у нас, осваиваешься? – спросила я.

– Да, тут хорошо. Холоднее, чем в Страйе, но ниче, зато все такие крутаны. Тетушка сказала, что Рон пока очень даже доволен моей работой.

– С мэршей вы в итоге подружились, да? – подмигнула я.

Он смущенно рассмеялся.

– Да, она норм оказалась. Я вечно раздуваю проблемы из ерунды. Она рассказала, что ее сын путешествует по Штатам. Я бы с радостью тоже туда поехал.

– Значит, в июне все-таки уезжаешь?

– Ну да. Я в Британии пока толком ничего не видел, так что хочу поднакопить бабла – и в путь.

– Куда поедешь?

– Сначала немного тут поезжу, потом в Европу. Россию тоже хочу посмотреть, в Индии у меня друзья, надо с ними там повидаться, а потом обратно в Оз. Мне везде хочется. А ты путешествовала?

– Нет, – сказала я. – Никогда не хотела. А Клавдия не против, что ты уезжаешь?

– Не-а. Она говорит, что у нее самой такого не было, и хочет, чтобы я посмотрел мир. И потом, это, конечно, жутко мило, что она меня приютила, но, думаю, ей будет приятно получить дом обратно в свое распоряжение.

– А мне совершенно не хочется путешествовать, – снова сказала я. – Мы с Крейгом несколько лет назад ездили на Кипр. Я чуть не умерла. Слишком жарко. Наверное, я домосед.

– Неужели тебе не хочется успеть, пока жива, увидеть побольше разных стран? Индию? Малайзию? Может, Австралию?

– Нет, – покачала я головой. – Мне хочется стабильности. Чтобы был дом с четырьмя окнами на фронтоне и двумя кашпо с цветами, и еще сад, где можно что-нибудь выращивать. Лужайку побольше, для Дзынь. И работу получше. И контракт на издание книги. Вроде не так уж много я прошу, а?

Мы оба умолкли и в тишине ели сэндвичи. Я чувствовала, что он собирается о чем-то спросить.

– Ты не хочешь после работы сходить выпить? Вон тот паб через дорогу вроде…

– Похож на помойку? – подсказала я.

– А-а, – отозвался он. – Тогда как насчет того, что на Хай-стрит?

– «Уэзерспунс»? – рассмеялась я. – Давай, если тебе нравится, чтобы тебя били по морде, а в твою еду плевали.

– Ладно, забей, – сказал он и покраснел. – Просто в голову пришло.

– Эй Джей, у меня есть парень.

– Господи, да нет, я же не в смысле свидания, я просто так тебя позвал, как друга. Как коллегу. Просто поболтать и все такое.

– Я сегодня после работы немного занята. У меня… боди памп.

– Окей, окей, все нормально.

После этого между нами весь день сохранялась какая-то неловкость. К моему столу он подошел только один раз, не улыбнулся и к тому же забыл положить мне в кофе заменитель сахара. Что я натворила?! Четко и разборчиво сказала «нет» этому лицу, этой заднице, этим рукам у меня на груди. Интересно, моим удивительным способностям вообще есть предел?

О, вы себе даже не представляете.

Чтобы скоротать время между текстами для Женского Института и результатами дартс, я искала в фейсбуке Уэсли Парсонса. Я уже довольно давно этого не делала, потому что в фейсбуке столько Уэсли Парсонсов, что это даже не смешно. Я знаю, что его семья жила в Бристоле тогда же, когда там жили мы, но ведь сам Парсонс, когда вышел из тюрьмы, мог переехать куда угодно. Половина аватаров – неопределенные спортивные машины, какие-то символы или фотографии младенцев, с нормальным лицом только единицы, так что тут я слегка зашла в тупик. Надежда лишь на то, что в один прекрасный день он сам даст о себе знать.

С Дереком Скаддом та же фигня. Оказывается, в Уиндуисл-корте живет Мэри Толмарш, мать одной из жертв, а не он. Я, оказывается, все неправильно поняла и кучу времени совершенно зря следила за этим гребаным местом. Сегодня, проезжая мимо, я увидела, как она входит в дом. Сунула в ее почтовый ящик записку.

Когда я вернулась домой, Крейг приветствовал меня букетом прекрасных прости-меня-фрезий. Он уходит (не помню, какую причину он назвал – то ли где-то «трубу прорвало», то ли «играем до ночи у Эдди в “ФИФА”»). Так или иначе, сегодня он был у нее. А я – в чатиках. Хотя настроения, честно говоря, не было. Я подключилась, но параллельно пыталась есть печеную картошку и смотреть «МастерШеф», и меня засыпало бряканьем уведомлений с сайта. Отвечала я без огонька, вполсилы.

М-м-м, малыш, не останавливайся, ты так меня заводишь.

М-м-м-м, как мне хорошо. Ты такой большой мальчик.

Мне нравится смотреть, как ты строгаешь свой огромный клен.

И так далее, и тому подобное. Я была слишком сосредоточена на полуфинале игры и ужасно хотела узнать, впечатлит ли ресторанных критиков жареная оленина с пюре из пастернака с ванилью. Я болела за Джозефину. У нее собака, очень похожая на Дзынь.

1. Люди, которые ходят по тротуару группами, чтобы там больше никто не смог пройти, как будто они хреновы персонажи «Бешеных псов».

2. Люди среднего класса, которые считают, что это их богом данное право – приносить в ресторан младенцев и разрешать им весь обед напролет орать.

3. Те, кто перебивает: никогда не приходило в голову, как тяжело бывает заново запустить мыслительную цепочку, если ты психологически нестабилен, а, ЛЮСИЛЬ?

4. Звезды-миллионеры, которые клянчат у широкой общественности деньги: да, Юэн Макгрегор, я знаю, что в Африке нет воды, и да, Саймон Пегг, я понимаю, что малышке малайке нужна операция на глазах, иначе она ослепнет, и конечно, Майкл Шин, я вижу, что Лукас целыми днями пьет грязную воду, одновременно присматривая за своими двадцатью шестью братьями и сестрами, так почему бы вам, ребята, не порыться в собственном кармане, если вы так беспокоитесь?