На подземной парковке Маркус и Луиза удостоверились, что ни у Кирилла, ни у Петра нет при себе оружия, и в ответ позволили себя обыскать. Затем Маркус проверил Аркадия Пашкина, а потом указал на портфель:

– Вы не возражаете?

– К сожалению, возражаю, – невозмутимо ответил Пашкин. – Там документы… сами понимаете.

Маркус посмотрел на Луизу.

– Звони Уэббу, – сказала она.

Уэбб воскликнул:

– Да ради бога, он же почетный гость, а не потенциальный террорист. Где твой здравый смысл?

А теперь Пашкин положил свой непроверенный портфель на стол и что-то сказал своим спутникам на родном языке. Петр и Кирилл отступили в сторону, и Маркус инстинктивно ухватил за локоть того, кто оказался ближе, – Кирилла. Который, в свою очередь, резко обернулся и занес кулак. Оба вмиг приготовились вышибить дух друг из друга, но их остановил возглас Пашкина:

– Стоп!

Кирилл разжал кулак. Маркус выпустил локоть Кирилла.

Петр рассмеялся:

– Ух ты, какие быстрые!

– Извините, – сказал Пашкин. – Я просто попросил их проверить камеры наблюдения.

– Камеры выключены, – заверил его Уэбб и уставился на Луизу. – Вы же их выключили?

Луиза посмотрела на Пашкина:

– Все выключено. Я же говорила.

Он вежливо склонил голову:

– Да, конечно. Но все равно…

Маркус изогнул бровь, но Уэбб, пользуясь возможностью перехватить инициативу, сказал:

– Как пожелаете.

Петр и Кирилл ловко разобрались с видеокамерами над дверью и в углу комнаты – выдрали проводку, так что о временном отключении больше говорить не приходилось.

Пашкин сказал:

– Войдите в мое положение…

Уэбб силился напустить на себя понимающий вид, но его больше тревожило, во что ему обойдется бесповоротно выведенное из строя оборудование. Тем временем Пашкин открыл свой портфель, вытащил оттуда прибор, похожий на микрофон, и установил его на столе. Прибор тихонько загудел.

– Вам же все четко объяснили… – Маркус Лонгридж обхватил кулак ладонью, будто и впрямь нанес удар, и кивнул на прибор. – Здесь ничего не записывается.

– Да, – согласился Пашкин. – А теперь мы в этом уверены.

Прибор ритмично пульсировал, незримо превращая все сказанное в белый шум, непроницаемый для любой звукозаписывающей аппаратуры.

Кирилл стоял, сцепив руки перед собой, и насмешливо глядел на Маркуса.

– А вы не могли бы рассказать, что еще есть в вашем портфеле? – спросила Луиза.

– Ничего такого, о чем стоило бы беспокоиться, – сказал Пашкин. – А теперь прошу вас. – Он размашисто повел рукой, будто подбросил в воздух голубку. – Садитесь. Давайте начнем. – Он взглянул на часы. – Знаете, я все-таки не откажусь от кофе.

Ривер едва успел поднести телефон к уху, как перед ними остановился джип, из которого выпрыгнул патрульный – молодой солдатик, крепкий, широкоплечий.

– Кэтрин?

– Прекратите разговор, сэр.

– В чем дело? – вмешался Грифф Йейтс. – Мы вышли прогуляться и заплутали.

– Звони в Риджентс-Парк. Возможный код «Сентябрь».

– Сэр, позвольте ваш телефон…

Солдат сделал шаг к Риверу.

– Сегодня. Утром.

– Ваш телефон!

Солдат протянул руку, но тут ночь, проведенная в напряжении и страхе, дала о себе знать. Ривер оттолкнул его, пнул ногой в колено, а свободной рукой ударил в горло. Солдат упал.

– Ты что, офонарел? – завопил Грифф.

Из джипа выскочил второй патрульный, на ходу перехватывая автомат.

– Ривер, – очень спокойным тоном произнесла Кэтрин. – Назови протокольные коды.

– Брось телефон! Руки вверх! – заорал второй патрульный; либо их так учили, либо он был на взводе.

– Мандари…

Грохнул выстрел.

– У тебя есть машина? – спросил Хо.

– Ты шутишь?

Он не шутил. Посмотрел в одну сторону Олдерсгейт-стрит, потом в другую, ища взглядом такси, а когда наконец обернулся к Ширли Дандер, она уже мчалась по противоположному тротуару.

Ни фига себе.

Он выждал еще секунду, надеясь, что это шутка, но Ширли скрылась за углом, и Родерик Хо был вынужден смириться с горькой правдой: до «Иглы» придется добираться на своих двоих.

Осыпая проклятьями и Ширли Дандер, и Кэтрин Стэндиш, Родерик Хо бросился бегом.

«Мандари…»

Слово «мандарин» было первым протокольным кодом Ривера Картрайта, за которым должны были последовать «дантист» и «тигр». Кэтрин перезвонила Риверу, но услышала лишь мантру «абонент недоступен».

«Код „Сентябрь“». Эта часть протокола прозвучала полностью. «Возможный код „Сентябрь“. Сегодня. Утром».

Кроме Кэтрин, в Слау-башне никого не было. Лэм еще не появлялся; Хо и Ширли Дандер только что ушли.

Код «Сентябрь»… Слово не числилось в списке официальных кодовых обозначений, но использовалось часто; было предельно ясно, о чем идет речь. Под кодом «Сентябрь» имелся в виду не любой террористический акт, а его вполне конкретная разновидность – самолет, нацеленный на здание.

При мысли об этом Кэтрин содрогнулась, будто по жилам пропустили электрический разряд. Придется выбирать из двух вариантов последующих действий: либо предположить, что Ривер сошел с ума, либо потребовать официального объявления чрезвычайной ситуации – при полном отсутствии каких-либо доказательств.

Кэтрин позвонила в Риджентс-Парк.

Колонна демонстрантов ползла по Лондону длинным червяком; между головой и вьющимся по центру города хвостом образовался разрыв. Начало колонны перевалило через виадук в Холборне, а отставшая часть еще волочилась по Оксфорд-стрит. Никто не торопился. Чем теплее становилось, тем больше замедлялось продвижение.

У башни Центр-Пойнт, где барьеры стройплощадок перекрывали Чаринг-Кросс-роуд, шум экскаваторов заглушил выкрики. Пока колонна демонстрантов протискивалась по суженной улице, какой-то мальчуган выдернул ручонку из папиной ладони и указал в небо. Отец прищурился и заметил, как в синеве что-то блеснуло – наверное, блики солнечного света, отраженного от окон «Иглы». Он подхватил смеющегося сына на руки, усадил на плечи и пошел дальше.

Второй патрульный выстрелил, и Ривер выронил телефон. Пуля ушла вверх, но кто его знает, куда целился солдатик. Первый патрульный вскочил и замахнулся на Ривера. Ривер отступил на шаг, поскользнулся и упал на колени. Тяжелый ботинок шарахнул по телефону. Грифф Йейтс завопил – то ли в ярости, то ли по наивности, а Ривер полез за Конторским удостоверением…

Руки вверх!

Бросай!

Ложись!

Ривер распростерся на земле.

Руки покажи! Покажи руки!

Руки Ривера были пусты.

Второй патрульный с ужасающим равнодушием шарахнул прикладом в лицо Гриффа Йейтса. Йейтс упал на колени, кровь брызнула во все стороны.

– Я из госбезопасности! – выкрикнул Ривер. – МИ-пять! Вот-вот произойдет ужасная…

– Заткнись! – завопил первый патрульный. – Заткнись, кому говорят!

– …катастрофа, а вы тут…

– Заткнись!

Ривер заложил руки за голову.

Йейтс, всхлипывая, непрерывно бормотал:

– Мудаки! Сволочи! Какого хера вы так, а?

– Заткнись!

– Суки!

Ривер не успел рта раскрыть, как второй патрульный снова замахнулся на Гриффа.

В Риджентс-Парке одна из энного числа изящных, стильных и убийственно деятельных женщин сняла трубку зазвонившего телефона, выслушала, перевела звонившего в режим ожидания и набрала стеклянный кабинет Центра оперативного управления, где Диана Тавернер вот уже два часа переживала не самое приятное утро, потому что была не одна. Роджер Лотчинг, который в настоящее время курировал все происходящее в Центре оперативного управления Конторы, вторгся в личное пространство Тавернер с таким видом, будто делал ей одолжение, – в последнее время он взял за правило являться в Риджентс-Парк почти так же рано, как сама Леди Ди: редеющие светлые волосы пышно зачесаны, чтобы шевелюра казалась гуще, тяжелый подбородок розово выскоблен и спрыснут одеколоном, вальяжный торс обтянут элегантным костюмом в тончайшую полоску; очевидно, все это должно было создавать впечатление, что они с Тавернер в одной лодке, что они вместе подпирают руины. Леди Ди начинала опасаться, что это некий ритуал ухаживания. Лотчинга совершенно не волновала фискальная чистоплотность Конторы. Он просто-напросто тщился продемонстрировать, что именно он, Роджер Лотчинг, дергает за веревочки и всеми руководит, а еще ясно давал понять, что больше всего ему нравится дергать за веревочки ее, Диану Тавернер. Возможно, потому, что она дергала за веревочки его самого.