Аль-Кватан подался вперед на своем сиденье и уставился в лобовое стекло. Затем полковник откинулся назад и большими пальцами заправил свободную рубашку на талию. Они были уже близко.

До сих пор ничто в этом путешествии по-настоящему не удивило Рота, как и ничего в полковнике Аль-Кватане. Он был невысоким, плотного телосложения мужчиной с оливковым оттенком кожи, столь распространенным среди бедуинов Бир аль-Саб в регионе Негев. Он щеголял густыми черными усами, а щетина коротко подстриженных волос служила основой для его темно-бордового берета. Ботинки блестели, форма была отглажена и сильно накрахмалена. В довершение всего вокруг его пышного живота была обернута кожаная кобура, на одном бедре висел крупнокалиберный револьвер с рукояткой из слоновой кости, на другом — спутниковый телефон. Рот знал, что полковник был назначен по собственному желанию и никогда не выдавался какой-либо конкретной страной или армией. Но он, без сомнения, был военным командиром организации и без колебаний щеголял своим званием, как это было ранее, когда он представлялся в аэропорту.

Грузовик обогнул холм, и показался небольшой палаточный городок. Местность была хорошо освещена, палатки стояли плотно друг к другу. Рот увидел белье, развешанное на веревках между шестами палатки. В стороне от комплекса скопилась большая куча мусора. Очевидно, они были здесь неделями, если не месяцами. Это было место, где они чувствовали себя в безопасности. Рот пожалел, что у него нет какого-нибудь устройства для ментальной навигации. Координаты этого места могли бы многое значить для нужных людей.

«Субурбан» приблизился к периметру территории, и его фары осветили двух мужчин, сидевших у дороги на перевернутой пятидесятипятигаллоновой бочке. Один из них лениво встал, и Рот с удивлением увидел, что у него на груди свободно болтается «Узи» израильского производства. Другой мужчина даже не встал, его русское оружие стояло, прислоненное к камню, рукоятью в песок. Это, должно быть, охранники. Тот, кто стоял, улыбнулся и помахал знакомому грузовику, который проехал мимо, не останавливаясь.

Аль-Кватан отдал распоряжение водителю на арабском. Рот правильно истолковал команду, и волна адреналина прокатилась по его телу. Они направлялись прямо к палатке Халифа. Рот не владел свободно арабским, особенно учитывая многочисленные диалекты, но у него были базовые знания языка, и этот факт он, безусловно, придержит при себе на следующий день или около того.

Аль-Кватан на мгновение отвел взгляд, и Рот быстро вытер капельки пота с его верхней губы. Теперь все должно было произойти быстро, баланс его жизни должен был определиться в ближайшие двадцать минут. Он должен был сохранять рассудок.

«Субурбан» резко остановился перед большой палаткой, расположенной в центре города.

«Оставайся здесь», - приказал Аль-Кватан Роту. Полковник вышел из машины, исчез в колышущемся шатре меньше чем на минуту, затем вернулся.

«Мустафа Халиф примет тебя сейчас. Абу возьмет твою сумку».

Рот последовал за Аль-Кватаном к палатке. У входа стояли двое вооруженных мужчин, более серьезных и профессиональных, чем те, что стояли по периметру. Имело смысл только то, что Халиф держал поблизости своих лучших людей. Они грубо похлопали своего израильского гостя по плечу и пристально посмотрели на него, затем впустили Рота внутрь, а Аль-Кватан последовал за ними.

В палатке Рот обнаружил случайную, асинхронную атмосферу. Фанерный пол был частично покрыт декоративными коврами. По всему помещению были разбросаны стулья, диваны и столы, и, казалось, ни один из них не подходил друг другу. Письменный стол от Louis Quinze был сдвинут в угол, а на нем стояла десятигаллоновая канистра с надписью «бензин», написанной по трафарету большими печатными буквами. Большая хрустальная люстра висела в центре каркаса палатки, половина лампочек в ней перегорела.

Двое охранников заняли пост у входа, вне пределов слышимости, но с четким обзором в сторону израильтянина. Рот был уверен, что они отлично прицелились. Аль-Кватан отошел в сторону и молча встал. Только тогда Рот заметил другого человека в комнате. Он поднялся с плюшевого султанского кресла, высокий мужчина с огромными оливковыми глазами, бородой цвета соли с перцем и обветренными чертами лица. Рот сразу узнал его. Мужчина протянул руки в знак приветствия и был одет в традиционную арабскую джеллабу, его одеяние ниспадало, создавая вид огромной птицы, расправляющей крылья.

«Мистер Рот, я Мустафа Халиф. Я рад, что вы пришли».

Рот вежливо кивнул, заметив, что Халиф не предпринял никаких попыток усилить свое приветствие какими-либо традиционными физическими дополнениями — ни арабского объятия, ни западного рукопожатия. Он был очень похож на фотографии, которые Рот так часто видел в газетах дома, возможно, старше, немного поседев.

«Я надеюсь, ваше путешествие не было трудным», - сказал Халиф. Его английский был размеренным и обдуманным, почти без акцента.

«Не сложно, просто долго», - сказал Рот.

«Хорошо. Я знаю, что мы не очень удобно расположены, но вы можете понять наши причины». Халиф махнул крылом в сторону свободного кресла. «Пожалуйста, присаживайтесь».

Рот выбрал прочный обеденный стул, когда мужчина в плохо сидящей белой куртке слуги принес поднос с чаем. Пока все идет хорошо.

«Путешествую. Есть кое-что, на что я больше не способен. Когда я был ребенком, родители возили меня в Италию и Австрию. Сикстинская капелла, Вена, Альпы. Я помню это так, словно это было вчера.»

Халиф задумчиво вздохнул, и Рот попытался представить террориста ребенком. У него не получилось.

«Здесь я пленник, окруженный пустыней и людьми, которые мне не принадлежат. Тем не менее, мы в безопасности, и на данный момент это важно. Отсюда мы сможем обрести свободу, и однажды, если на то будет воля Аллаха, мы вернемся домой. Возможно, тогда я снова смогу путешествовать».

Рот задавался вопросом, действительно ли Халиф в это верит. Он потягивал чай с невозмутимым видом, не уверенный, к чему это привело.

«Откуда ты, Рот? Из какой части Палестины?»

Приманка была очевидна, и Рот решил, что араб испытывает его. «Хайфа», - сказал он. «И ее уже очень, очень давно не называют Палестиной».

Глаза Халифа сузились, как у ястреба, парящего над своей добычей, решающего, когда нанести удар. Рот пытался держаться стойко под пронизывающим взглядом. Изолированность его тактической ситуации внезапно показалась подавляющей. Он был один, безоружен и окружен врагами. Он сделал еще глоток чая, пытаясь собраться с мыслями. Блуждания были бы не в его пользу, поэтому он перешел сразу к делу.

«Вы наблюдали за процессом загрузки в Южной Африке?»

Халиф помолчал, прежде чем ответить, очевидно, решая, хочет ли он, чтобы разговор продолжился именно так. Он смягчился. «Конечно. Мы послали одного из наших лучших агентов. Он сфотографировал погрузку, и мы изучили улики.»

Рот на самом деле знал, что Халиф срочно отправил своего племянника Фарида в Южную Африку. Безнадежно неумелый, но заслуживающий полного доверия, Фарид был единственным, кто соответствовал обоим требованиям — надлежащим документам для поездки в кратчайшие сроки и элементарным знаниям фотографии. Рот также знал, что технический диапазон Халифа в области фотонаблюдения и интерпретации изображений не ограничивался ничем иным, как пленкой Fuji и увеличительным стеклом.

Халиф продолжил: «Груз был в канистрах. Откуда нам знать, что то, что вы говорите о них, правда?»

«Ты видел там моего напарника. И кидона. Что еще Израиль мог вывезти из Южной Африки с такой секретностью?»

«Я бы не рискнул строить догадки», - сухо сказал Халиф.

Рот сунул руку за лацкан своего пиджака. Он почувствовал легкое движение двух охранников у двери. Он бросил на охранников жалобный взгляд, медленно достал конверт и протянул его Халифу.

Халиф обнаружил в конверте четыре фотографии. Он разложил их на столе и жестом пригласил Аль-Кватана присоединиться. Двое мужчин несколько мгновений внимательно изучали фотографии. Рот внимательно наблюдал за выражением их лиц.