Она сказала: «Завтра это будет во всех газетах Англии, не так ли? Твоя фотография и моя рядом с ней с большим вопросительным знаком внизу».

«Если моя фотография попадет в газету, это очень плохой знак».

«Наверное, мне не стоит спрашивать, но почему?»

«Потому что у меня не так много фотографий, «спокойно сказал он, — а те, что существуют, хранятся в особом агентстве израильского правительства. То, которое научило меня быть тем, кто я есть».

Кристина обдумала это. — Ты имеешь в виду, что единственные официальные фотографии…

«Я имею в виду единственные фотографии. Ни семейных альбомов, ни фотографий с каникул, ни полароидных снимков с моими одноклассниками. Ничего подобного. Те, что существовали до того, как я стал кидоном, были уничтожены. Вот как это работает.»

Загорелся зеленый, и Кристин медленно поехала дальше, обдумывая то, что он только что сказал. Все это казалось таким холодным и циничным, даже жестоким в каком-то смысле. Это была еще одна часть существования, которую она никогда не могла себе представить.

Слейтон продолжил: «Конечно, я был занятым человеком последние восемнадцать лет. Возможно, наши враги сделали одно или два откровенных фото. Но если фотография появится в вечерних новостях Би-би-си, это любезность моего правительства. Это будет означать, что Моссад думает, что я переметнулся. Они бросят меня на растерзание волкам и сами пойдут за мной. Тяжело. Правительствам не нравится, когда их недовольные убийцы бегают повсюду. Слишком грязно для — вот! «выплюнул он, мотнув головой набок.

Ее сердце подпрыгнуло. «Что?»

Он указал на боковую улицу, которую они только что миновали. «Дальше по той улице была аптека. Повернись».

Кристина вздохнула с облегчением и развернула машину. Она посмотрела на его раненую руку. Казалось, его это совершенно не беспокоило. Она вспомнила все другие шрамы, которые видела на его избитом теле. Как кто-то может жить такой жизнью? И теперь ее втягивали в это. Она снова попыталась представить какой-нибудь выход.

Кристина сказала: «Если бы мы пошли в полицию и сразу все им рассказали, разве это не дало бы вам достаточную страховку?»

«Все, что на моей стороне, — предположения. Они могут связать меня с одним мертвецом, может быть, с несколькими. Они подумают, что я сумасшедший, и прежде чем они поймут обратное — что ж, как я уже сказал, есть много людей, которые были бы очень обеспокоены, если бы я сидел в тюремной камере и отвечал на вопросы».

Она попробовала новую тактику. «А как же газеты? Пойди и расскажи им все. Как только это станет достоянием общественности, никто не сможет преследовать тебя».

«Ты действительно думаешь, что кто-нибудь напечатает нечто подобное? Кто бы в это поверил?»

Кристина нашла место для парковки прямо перед аптекой. Кто бы в это поверил? - подумала она. Почему я в это верю? Вопрос вертелся у нее в голове. Она всегда считала себя умной, рассудительной женщиной. Человеком науки и логики. Но она поверила ему. Он похищал ее. Дважды. Она видела, как он убил человека, но по какой-то чертовой причине чувствовала, что все, что он сказал ей, было правдой.

Она чувствовала, что он наблюдает за ней. Ей стало не по себе, и она заставила себя сменить направление мыслей. Кристина наклонилась к нему.

«Не двигайся», - сказала она своим лучшим профессиональным голосом. Она осторожно сняла куртку с его раненой руки, затем расстегнула манжету рубашки и оттянула ее назад, чтобы получше рассмотреть рану. Без рентгена было бы невозможно определить, осталась ли какая-либо часть пули в его теле, но она могла четко разглядеть входное отверстие на передней поверхности предплечья и выходное отверстие на спине.

«Нам нужно почистить и перевязать это. Затем нам нужно сделать рентген, чтобы проверить, нет ли повреждений, которые мы не видим».

«Больницы пока закрыты, так что давайте просто почистим их и покончим с этим».

Кристина нахмурилась. Она мысленно записывала, что ей понадобится в аптеке, когда внезапно заметила их близость. Она почувствовала его дыхание на своей шее, и ее взгляд переместился. Их лица разделяли всего несколько дюймов, глаза встретились. Он смотрел на нее открыто, впервые без расчета, без холодной настороженности, которая пронизывала каждое его действие. И это было еще не все. Выражение его лица, казалось, было знакомым, как будто он смотрел на кого-то другого, кого знал гораздо ближе. В тишине Кристин почувствовала себя неловко. Она отстранилась.

«Хорошо», - сказала она, взяв себя в руки. «Я пойду принесу то, что нам нужно, чтобы вылечить тебя. Что-нибудь для промывания раны, марлю, пластырь. Может быть, обезболивающее, отпускаемое без рецепта. Что-нибудь еще?»

«Да, принеси мне бритву и немного крема для бритья».

«Хорошо».

Когда она взялась за дверную ручку, он мягко протянул руку и взял ее за запястье.

«Кристина» … Прости меня за это. Ты напомнила мне кое-кого. Она задумчиво кивнула, затем улыбнулась. Это был первый раз, когда он назвал ее по имени. «Что ж, я могу честно сказать, что ты не напоминаешь мне никого, кого я когда-либо знал».

Он тоже изобразил тонкую улыбку, но затем, через мгновение, она исчезла. Он вернулся к своим обязанностям по оценке всей активности на улицах и тротуарах. Кидон вернулся так же быстро, как и ушел.

«Мне это не нравится», - заявил Чатем. Вернувшись в свой офис Скотленд-Ярда после дневной поездки на поезде из Пензанса, он держал в руках копию полицейского отчета о несчастном случае, в котором сообщалось о смерти некоего Йозефа Мейера.

«Должен сказать, сэр, я сам действительно не заметил в этом ничего подозрительного», - сказал Иэн Дарк.

«Нет, ничего подозрительного. Совсем ничего! Это было не расследование. Это был кто-то, заполнивший административную площадь». Чатем ткнул пальцем в низ страницы: «Смотрите, опрошен только один очевидец. Один!» Чатем отбросил листок в сторону.

«Прошло меньше недели. Возможно, нам следует разобраться в этом самим».

Чатем покачал головой. «Я бы хотел, чтобы мы могли, но мы не можем слишком распылять наши силы. Прямо сейчас здесь только мы и миссис Смайт. Кстати, она уже сообщила о себе?»

«Она попросила шефа Бикерстаффа позвонить. Кажется, все это дело вызвало настоящий скандал в Пензансе. Сегодня утром не менее дюжины местных жителей пришли навестить Бикерстаффа, и все они утверждают, что были свидетелями какой-то части того, что произошло вчера. Одна женщина действительно опознала BMW, но она видела, как он выезжал из мотеля. Ничего такого, чего бы мы уже не знали. Что касается трансферной машины, несколько человек уверены, что заметили ее».

«И что?»

«Это может быть что угодно — от черного Ламборджини до хлебного фургона Tripley».

Чатем вздохнул. «А как насчет Смайта?

«Она все еще пытается идентифицировать машину, на которой пересел наш человек, по тем отпечаткам шин, на которые вы указали. Бикерстаффу было любопытно, что привлекло вас именно к этим следам. Он говорит, что повсюду были следы шин, многие из них ближе к брошенному BMW.»

Чатем пожал плечами: «Немного логики, но в основном догадки. Боюсь, это все, что у нас есть на данный момент. Смайт, вероятно, может определить тип шин, но даже в этом случае они все так распространены в наши дни. Если мы найдем подходящую машину, то сможем сопоставить неровности и доказать, где они были».

«Но сначала мы должны найти его», - сказал Дарк, понимая, что они не намного продвинулись дальше исходной точки.

Зазвонил телефон, и Чатем помахал в воздухе длинным указательным пальцем, подходя, чтобы поднять трубку. «Я думаю, это то, что нам нужно». Он поднял трубку: «Чатем слушает».

Разговор был очень односторонним. Глаза Чатема сузились, а челюсть сжалась, когда он слушал. В конце он обменялся несколькими любезностями и осторожно положил телефон обратно на рычаг, безмолвно приводя в порядок свои мысли.

«Что случилось?» Спросил Дарк.

Вопрос вывел Чатема из транса. «Это был помощник комиссара по поводу встречи, которую мы должны были провести сегодня днем с израильтянами. Несколько часов назад он договорился об этом с парнем по имени Хирам Варкал.»