Несмотря ни на что, Herc был одним из самых эффективных военных самолетов, когда-либо построенных. Одна и та же базовая конструкция производилась в течение пятидесяти лет, намного дольше, чем любой другой современный военный самолет. Он использовался для переброски по воздуху, высадки с воздуха, сбора разведданных, поиска и спасения, оказания помощи при стихийных бедствиях, снабжения в Арктике, командования и контроля, а также множества черных и серых специальных операций. C-130 делал все это, и было трудно найти пилота, которому не нравилось летать на нем.

Майор Лев Шон заложил вираж влево по команде офицера радиоэлектронной борьбы. Они были в облаках, как и в течение последних двух часов, но условия не имели значения. Этот поиск был электронным, а не визуальным.

«Выдвигайтесь курсом один девять ноль», - прозвучала отрывистая инструкция по внутренней связи.

«Я рад, что мы сразу нашли его», - прокомментировал второй пилот Шона.

«Именно там, где они и говорили, это будет», - сказал Шон.

Экипаж подняли с постели и отправили прямиком в девятичасовой перелет из Израиля на авиабазу Рота в Испании. После короткого отдыха и дозаправки они продолжили полет на юго-запад над открытым океаном. Все надеялись, что это не будет длительный поиск, и, к счастью, через двадцать минут на станции начал регистрироваться слабый сигнал.

Шон сказал: «Еще два прохода, и мы вернемся в Торрехон».

В интеркоме послышался сонный голос начальника погрузки — неудивительно, поскольку единственным грузом сегодня был единственный поддон с электронным оборудованием. «Как долго, вы сказали, мы пробудем в Мадриде, шкипер?»

«Двадцать часов, если только кто-нибудь не передумает. Затем мы возвращаемся домой».

«Двадцать часов!» Второй пилот Шона заметил грузчику. «У тебя будет время дважды напиться, Кронер». Оба пилота рассмеялись. Сержант Кронер имел репутацию человека, выходящего из-под контроля во время остановок.

Кронер хрипло ответил: «И для этого потребуется нечто большее, чем то сладкое вино рудж, которое ты потягиваешь, лейтенант».

Десять минут спустя EWO сделал объявление, которого они все ждали. «Четвертый заход подтвержден. Мы разобрались с этим до мелочей».

«Хорошо, пошли домой», - объявил Шон. «Руди», - сказал он, обращаясь к EWO, ««включи безопасную спутниковую связь. Передай позицию, которую ты наметил».

«Вас понял».

Пока самолет мчался на север, хотя это относительное название для большого Геркулеса, он все еще был окутан слой за слоем слоистыми облаками. Прошел еще час, прежде чем они начали выходить из непогоды. Послеполуденное солнце проникало в кабину пилотов, согревая тела и души окружающих.

Вскоре после того, как небо прояснилось, по внутренней связи раздался взволнованный хриплый голос Кронера. «Эй, шкипер! Я вижу лодку низко по левому борту. Может быть, мы могли бы спуститься и проверить сиськи?»

Шон выглянул в боковое окно и заметил небольшую парусную лодку в трех или четырех милях от себя, направлявшуюся на север. Кронер всегда настаивал на низком проходе на прогулочных судах, чтобы взглянуть на ничего не подозревающих, полуодетых женщин, которые могли резвиться поблизости. Он утверждал, что вероятность успеха составляет одну из четырех. В то время как Шон сомневался в этой статистике, Кронер носил с собой камеру с телеобъективом, чтобы фиксировать любые победы, а фотографии некоторых из его наиболее одаренных целей были расклеены на доске объявлений эскадрильи.

«Извини, Кронер. Даже если бы на борту были лисицы, было бы слишком холодно для того, что ты задумал».

«Но, шкипер, я видел, как они загорают свои»

«Не сегодня, сержант». Голос Шона не оставлял места для возражений.

Начальник загрузки замолчал, без сомнения, кипя от злости.

Майор Шон посмотрел на своего второго пилота и улыбнулся. «Он такой извращенец».

Тело Кристины ныло от вынужденной неподвижности. Лежа рядом с ним, их тела оставались сплетенными — его расслабленными, ее напряженными. Она ни за что не смогла бы заснуть в таких условиях. Ее отдых должен был наступить позже.

За последние три часа он периодически просыпался, но так и не проснулся. В какой-то момент она услышала шум самолета, и Кристина подумала, что, возможно, он ищет выживших с его корабля. Поскольку курс, по которому Windsom двигался в обратном направлении, они могли находиться недалеко от того места, где он пошел ко дну.

Его рука все еще обвивалась вокруг ее талии, как огромное щупальце. Как долго он будет в отключке? Пока погода держалась, но рано или поздно ей придется подняться наверх, чтобы все проверить и… и что? Одна часть ее хотела, чтобы Windsom держал паруса натянутыми, чтобы как можно быстрее достичь Англии и покончить с этим кошмаром. Но что он будет делать, когда они прибудут? Возможно, он держал ее при себе только потому, что сомневался насчет плавания с Виндсомом в одиночку. Возможно, он выбросит ее, когда они приблизятся к порту, так же легко, как выбросил ручку лебедки и сигнальные ракеты.

Эти мысли бесконечно вертелись в голове Кристины, когда она лежала рядом со своим похитителем. Ее эмоции бороздили океанские глубины, от мелкой надежды до бездонного отчаяния. Тем не менее, в конце концов она всегда возвращалась к одному и тому же. Он сказал, что не причинит ей вреда, и он этого не сделал. Кристина подождет. Она пошла бы на все, чтобы выпутаться из этой передряги, но ей приходилось ждать.

Он пошевелился час спустя. Его тело напряглось, но она чувствовала, что он все еще спит. Она чувствовала его теплое дыхание на своей шее, более частое и неглубокое, чем раньше. Внезапно рука, лежащая у нее на талии, дернулась, и его ноги задвигались, когда он начал что-то бормотать. Ему приснился кошмар.

Больше, чем когда-либо, она хотела убежать. Кристин заставила себя лежать неподвижно, пока он бормотал что-то в полубессознательном состоянии. Она пыталась разобрать, что он говорит. Цифры. Пять? Что-то вроде семи? Затем прозвучало так, будто он сказал «доктор». Кристин подумала, не снится ли ему она. Его тело начало яростно извиваться, и это было все, что она могла сделать, чтобы не шевелиться. Она почувствовала его влажный пот. Она почувствовала его запах, и это напугало ее. Конвульсии достигли пика, и Кристина больше не могла этого выносить. Она сбросила его руку и вскочила с кровати.

Он мгновенно проснулся, мгновенно приняв сидячее положение. Лицо мужчины покрывали капли пота. Его одежда промокла насквозь. Он хватал ртом воздух, и Кристина увидела что-то новое в его широко открытых глазах. Был ли это страх? Или, возможно, боль? Какая-то ужасная боль. Это длилось всего мгновение, затем пустая маска вернулась. Что бы там ни было, оно исчезло, подобно одинокой волне, врезающейся в дамбу в результате энергетического взрыва, а затем анонимно отступающей в окружающее море. Кристина прижалась к дальней стене, насторожившись и готовая, не зная, чего ожидать. Мужчина лег на спину и затих, погрузившись в дзен-подобную безмятежность.

Кристина снова начала дышать. «Ты в порядке?»

«Я в порядке».

Его ответ был слишком быстрым.

«Плохой сон?»

Он не пытался отрицать очевидное. «У каждого есть своя доля».

«Ты через многое прошел за последние несколько дней. Тебе поможет поговорить об этом?»

Он нахмурился: «Вы специализировались на психиатрии, доктор? Потому что я внезапно почувствовал себя так, словно нахожусь на вашей кушетке».

«Я проходил там ротацию, но нет, я всего лишь врач общей практики».

«Тогда давайте оставим психоанализ профессионалам, не так ли?»

«Я спрашивал не как профессионал. Я просто подумал, что тебе, возможно, захочется поговорить об этом».

Он сел и свесил ноги с койки. «И если ты сможешь заставить меня обнажить свою душу и поделиться с тобой сокровенными мыслями, тогда, возможно, ты сможешь сделать меня своим другом. Друзья не причиняют вреда друзьям.»

Кристин попыталась выглядеть обиженной. Она была настолько прозрачной, или он был настолько всеведущим? Или, возможно, он уже попадал в подобные ситуации раньше.