С помощью показаний Переса адвокаты смогли добиться пересмотра более сотни дел. Во время Рэмпартского скандала обвинения предъявили по меньшей мере семидесяти полицейским, включая офицера, которого арестовали в больнице, где рожала его жена. Перес утверждал, что в описанные им преступления были вовлечены 90 % сотрудников CRASH.

А инспекторы полиции Лос-Анджелеса в это время не замечали криминальной деятельности, позволяя суду выносить серьезные приговоры на основании подделанных улик и ложных показаний. Рэмпартский скандал продемонстрировал, до какой степени погрязла в коррупции вся система уголовного судопроизводства. Перед тем как Пересу огласили приговор по обвинению, связанному с наркотиками, он произнес перед судом горестную речь.

«В рэмпартском подразделении CRASH… я поддался искушению властью… Те, кто охотится на чудовищ, — заключил он, — должны следить за тем, как бы не превратиться в чудовищ самим».

Но в конце концов Рэмпартский скандал, разразившийся вокруг беспрецедентного факта укрывательства полицейских злоупотреблений, тоже замяли, и его результатом стали лишь скудные реформы или «реорганизация» в полицейском управлении Лос-Анджелеса и окружной прокуратуре.

Экскурс в историю повальной коррупции в полиции Лос-Анджелеса, и в частности в подразделении CRASH на рубеже тысячелетии, может показаться ненужным отступлением, однако же он тесно связан с нашей темой. И дело здесь далеко не только в том, что подобная коррупция до сих пор существует в правоохранительных структурах.

Именно в CRASH проходил «боевое крещение» Уоллас Теннелл. Один из ведущих детективов в деле Элизы Лэм осваивал профессиональные навыки правоохранителя, работая следователем в CRASH в конце 1980-х, в золотые годы подразделения. Разбирая многочисленные случаи криминального сговора и или чудовищной халатности в рядах полиции Лос-Анджелеса, важно помнить о «корнях» Теннелла.

Более чем за десять лет до Рэмпартского скандала в полиции Лос-Анджелеса вскрылся еще один грандиозный случай коррупции. Тот скандал не только считается одним из крупнейших в истории города — в него были вовлечены ЦРУ ФБР и Министерство юстиции, и его можно считать одним из самых отвратительных заговоров в современной истории США. История с наркотрафиком ЦРУ стала известна общественности в 1995 году, когда бесстрашный репортер Гэри Уэбб опубликовал один из первых крупных очерков в сетевой расследовательской журналистике. Свои статьи он превратил в книгу «Темный альянс: ЦРУ контрас и крэковая эпидемия» (Dark Alliance: The CIA, the Contras, andthe Crack Cocaine Explosion).

Уэбб вывел на чистую воду криминальный картель никарагуанского оппозиционного движения контрас, управлявший крупными поставками крэка, пользуясь защитой и содействием ЦРУ и полиции Лос-Анджелеса. Заметим, подразделение CRASH (в котором Теннелл начинал свою карьеру детектива) играло важную роль в надзоре за местом, считавшимся «самым активным кокаиновым регионом планеты». В итоге полиции Лос-Анджелеса пришлось «по-тихому распустить» свое антикрэковое спецподразделение в Южном Лос-Анджелесе, состоявшее из тридцати двух человек. Предшествовало этому обнаружение тридцати мусорных контейнеров объемом в один галлон, заполненных кокаином.

В своих статьях Уэбб выдвигал предположение, что крэковой эпидемии среди чернокожего населения способствовали сами правоохранительные органы, для которых существование банд наркоторговцев было предлогом для ужесточения политики в отношении молодых афроамериканцев. Книга произвела эффект разорвавшейся бомбы, по стране прокатилась волна возмущенных протестов. ЦРУ вместе с Washington Post приложили массу усилий, чтобы не только уничтожить Уэбба, но и дискредитировать его расследование. Оно и по сей день служит предметом яростных споров, а популярные СМИ продолжают искать на Уэбба компромат.

В 2004 году полиция Лос-Анджелеса сообщила, что Уэбб совершил самоубийство. Коронер установил, что он умер, нанеся себе два выстрела в голову. Именно так — два.

В сентябре 2014 года федеральные агенты объявили, что «модный район» в центре Лос-Анджелеса служил «эпицентром» международной системы отмывания денег, управляемой наркокартелями. В ходе спецоперации правоохранители изъяли более ста миллионов наличными и выявили, как они это назвали, «черный рынок обмена песо», подчиненный наркокартелю Синалоа.

Новостной портал Business Insider описал эту систему как средство «покупать законные товары за грязные деньги, а затем перепродавать эти товары, получая уже легальную прибыль, — и все это в обход колумбийских тарифов на импорт». Самое любопытное здесь заключается в том, что примерно в то же время, когда криминальную схему разоблачали, ФБР проводило операцию под прикрытием с целью поймать с поличным и арестовать помощника шерифа округа Лос-Анджелес Кеннета Коллинза и еще троих сотрудников правоохранительных служб, замешанных в делах международного наркокартеля. Коллинза обвинили в получении взяток в обмен на укрывание наркоторговцев. Согласно ФБР, он признался полицейскому под прикрытием, что он и его люди обеспечивали безопасность картеля и в случае необходимости применяли насилие.

Расследование, проведенное в 2014 году журналистами Los Angeles Times, показало, что полиция Лос-Анджелеса регулярно занижала статистику по насильственным преступлениям и присваивала им более легкую категорию. По словам капитана Лиллиан Карранзы, в 2016 году высокопоставленные офицеры сильно дезинформировали общественность касательно числа случаев нападения при отягчающих обстоятельствах, занизив его на 10 % и изменив классификацию примерно по 1200 насильственным преступлениям. Вся полиция Лос-Анджелеса, заявила Карранза, была «вовлечена в чрезвычайно сложную систему укрывательства в попытке утаить тот факт, что руководящие офицеры предоставляли общественности ложную статистику преступлений с целью убедить людей в том, что уровень преступности существенно не повысился».

Таким образом, мы видим, что в дополнение к махинациям с наркотиками в контексте расследования по делу Лэм начинает вырисоваться еще кое-что. У нас имеется полицейское управление, которое активно занимается сокрытием насильственных преступлений и одновременно истощает свои ресурсы, пуская их на крупнейшую в истории города облаву, наносящую серьезный вред морально-психологическому облику правоохранителей. И это в ту самую неделю, когда исчезает Элиза.

Я отправил детективу Грегу Стернсу твит с просьбой ответить на несколько вопросов о деле. «О каком деле?» — написал он в ответ. «Элизы Лэм», — уточнил я. Он написал: «Я не заинтересован в обсуждении этого дела».

Другой пользователь Twitter увидел этот комментарий и ответил: «Да ну. А тысячи других людей заинтересованы».

Я написал детективу Тиму Марше электронное письмо касательно пересечений следствия с облавой на Дорнера.

«Все верно — Дорнер вышел на тропу войны вечером того самого дня, когда делом Лэм занялся убойный отдел, — написал Марша. — Исходя из имевшихся на тот момент обстоятельств мы классифицировали исчезновение Элизы как „дело особой важности“. Согласно протоколам убойного отдела, такие дела являются приоритетными при расследовании и отрывать от них сотрудников нельзя. Дело Дорнера затребовало большую часть людского ресурса отдела, однако детективы Теннелл, Стернс, Гэйбл и я продолжали заниматься делом Лэм».

Он заявил, что у него есть свое мнение по поводу дела Лэм, но перед тем, как его высказывать, он должен из соображений субординации свериться со Стернсом.

Я понимал, что это значит. И разумеется, пару недель спустя Марша написал мне: «Я спросил Грега еще раз, он твердо придерживается позиции „без комментариев“. В такой ситуации мне сложно с вами взаимодействовать. Но если хотите, можете написать ваши вопросы, я попытаюсь ответить на те из них, на какие смогу…»